Велина смотрела на него с немой надеждой, от которой становилось тошно. Махнув пренебрежительно рукой, Радимир пошёл к выходу. Нечего попусту болтать. Он и сам не знал, что можно сделать отчего злился неимоверно. Отец послал его уберечь, а он своими же руками её и погубит.
- И, кстати, она заметила, что ты убрала обручи, - обернувшись проронил Радимир.
Закрыв за собой дверь, он выругался. Тяжесть обволакивала, тянула вниз. Можно было подослать к Светомире уже завтра обречённого на смерть одарённого, но он должен проверить, узнать наверняка. Что если просто убить не достаточно? Он спрашивал у горных духов об этом, хотел узнать, что сделать, чтобы дар перетек, да и остался там навсегда, ведь слыхал об этом.
Спрашивал несколько раз, и ведь повезло. Молодой еще был паренёк, волосы длинные и черные, глаза яркие и прозрачные будто льдины, ухмылка во всё лицо, и худоба, присущая юнцам. Хоть это была его первая сделка, но нёс он себя, будто кланяться ему все должны. Таких только и отправляли к тем, кто добровольно к ним пришёл. Всё ему было в ново, чем Радимир и воспользовался. Посеял сомнение, что вещи они, и знают обо всём, напомнил, что с людьми скрестились уже давно, и род их вымирает, да поднажал, что молодняку небось не доверяют, всякую тайну и не скажут.
На что паренёк фыркнул гневно, да глаза закатил, сказал, что мужчина его считает глупым, раз тайны разведать пытается, но всё же ответил на его вопрос.
- Дух испустить, да кровью умыться.
Чашу испить, чтоб дару открыться.
Эти слова крутились у него в голове. Просто убить недостаточно, мало умыться кровью, её надобно испить.
Радимир приподнял уголок рта. Его нога застыла в воздухе и медленно, так и не завершив шаг, была отброшена назад. А не наведаться ли ему к Есиславе? Не проверить ли его домыслы? Уж со Светомирой ошибаться нельзя, а с этой девки станется. Только рада будет, коли дар при ней останется.
Постепенно коридор сужался, уходил вдаль, переходя в узкий, закрытый проход между двумя башнями. Где-то там его должна была ждать Жилда. Она была готова к своей участи. Девочка, рождённая быть убитой, принесённой в жертву. Считалось, что в них течёт дурная кровь. Её мать была сожжена на костре, сразу после её рождения, а отец повешен ещё до того, за разбой. Таких детей даже называли всех одинаково. Жилда, что значило - жертва. Они доживали до совершеннолетия в тепле и сытости, а после их отдавали длиннополым, чьи белые, длинные одежды с широкими рукавами до самых колен, неимоверно пугали юных девиц . Их лица каждый раз вытягивались в немом ужасе, когда они видели, одежду залитую кровью, но вовсе не это пугало их. А то, с какой жаждой они терзали своих жертв, как упивались их болью и мучили, выдавливая крики из полуживых тел. Их жестокость и странная любовь к уединению наводила ужас.
Его предложению девчонка обрадовалась. Глаза загорелись, полуулыбка залегла на хмуром лице, а брови разгладились. Умереть быстро и без мучений было намного лучше. К тому же, бежать теперь было некуда. Земли Белозара, где в жертвы приносили разве что быков, заволокла тьма, а здесь, сам народ требовал угодить богам и пролить кровь.
Надеяться ей было не на что. Тьма наступала, и она прекрасно понимала, что вскоре жертвенный нож вопьется в её тело.
- Жилда, я должен несколько изменить наш план, - прищурившись, произнёс Радимим.
Он подошёл к ней вплотную, убрал выбившийся локон за ухо и улыбнулся.
Девица была красива, да к тому же ещё и одарённая. Редкость среди жилд. Поэтому она и была ещё жива. Дарить ей ласку было приятно, а она, не видавшая прежде мужского внимания доверчиво терлась щекой о его шершавую ладонь, будто кошка.
В иную пору можно было и присмотреться к ней, но не сейчас.
- Тебе нужно будет сделать всё то же самое, только зайти в другие покои, да сделать так, чтоб твоя кровь попала в рот к девице.
- Тебе не жалко меня? - грустно спросила Жилда.
- Ты же знаешь, если не так, то подловят служители, они не посмотрят, что одарённая. Мне жаль, - честно признался Радимир.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Когда? - коротко кивнув спросила девица.
- Сегодня, когда солнце уйдёт на покой, - он отстранился от неё, сделал, пару шагов назад и остановился. - Нет, сделай это прямо сейчас, - обернувшись бросил он через плечо и вновь отвернулся. - Тебе надобно дождаться в покоях девицу, зовут её Есислава. Её легко найти, думаю ты, и сама знаешь о ком я, она везде за одарённым огнём бегает, за Данияром. Вот и сейчас за ним пошла. К комнатам её проводит тебя шар, - всё так же стоя к ней спиной произнёс Радмир и запустил руку в карман. Встряхнув в сжатом кулаке металлический шар, он расправил ладонь и легко подбросил его вверх. - Дальше ты всё знаешь, иди.
На неё смотреть не хотелось, уйти бы подальше. И чего только въелась эта девка в его голову. Рождённая от ведьмы и разбойника, проклятая родом, она росла как тень самой себя. И пусть его это не отталкивало, пусть он не брезговал к ней прикасаться, как остальные, но всё же она была подобно дрессированной зверюшке. Сказали дай лапу - дам, сказали будешь жертвой - буду. В ней не было той тяги к жизни, что выбивало воздух из лёгких, не было того азарта с горьким послевкусием на языке. Она просто была прекрасна и податлива.
Не удержавшись, он бросил мимолётный взгляд за спину и посмотрел на неё ещё раз. На то, как она идёт вдоль стены, почти касаясь её плечом. Будто почувствовав его взгляд Жилда обернулась, передернула плечами и, смяв губы, быстро пошла вперёд.
Есиславу она видела много раз, та все бегала по ночам к воинам и вызывающе покачивала бёдрами.
У неё постоянно что-то случалось, и непременно когда путной девице спать надобно. Поговаривали, что у неё свадьба скоро, но она настолько распутно себя вела, что над её женихом за глаза стали посмеиваться. Мол вместе с ней не ночует, а она уж на других мужчин кидается. И ведь правду говорили!
Жилда часто выходила ночью в коридор, чтоб не видеть искривленных брезгливостью лиц в свою сторону. Дочь ведьмы, уже в утробе наглоталась гнили, дурная кровь, проклятое дитя.
А чем она хуже той, что покрывает себя и мужа будущего своего позором при жизни? Даже сейчас зайдя в покои Есиславы ей было противно касаться широкой кровати. Мало ли что происходило в ней
У неё постоянно что-то случалось, и непременно когда путной девице спать надобно. А ведь скоро брачный кубок поднимет! Но она настолько распутно себя вела, что над её женихом за глаза стали посмеиваться. , Мол, вместе с ней не ночует, а она уж на других мужчин кидается. И ведь правду говорили!
Жилда часто выходила ночью в коридор, чтоб не видеть искривлённых брезгливостью лиц в свою сторону. Дочь ведьмы, уже в утробе наглоталась гнили, дурная кровь, проклятое дитя.
А чем она хуже той, что покрывает себя и мужа будущего своего позором при жизни?
Даже сейчас зайдя в покои Есиславы ей было противно касаться широкой кровати. Мало ли что происходило в ней. Жилда так и простояла смотря на красное платье, расшитое золотыми нитями и усеянное многочисленными бусинами. Рядом лежал тяжёлый головной убор, под стать платью, по его бокам гроздьями свисали оплетенные красными нитями белые бусины. Красиво. Пальцы проводили линии по выпуклым узорам. В груди разливалась тяжесть. Несправедливо.
Окинув еще раз взглядом покои, Жилда опустилась на пол и подтянула к груди колени. Что он там говорил? О тебе забочусь, так лучше будет? Согрел её вниманием лишь для того, чтобы она согласилась!
Всхлипнув, девушка опустила голову на колени и обняла себя руками. Из коридора доносились приглушённые голоса, а она вместо того, чтобы прислушиваться, продолжала сидеть и сетовать на свою долю. Лишь когда возле самых дверей пронеслось грозное: "Есислава! " Она вмиг отмерла и вскочив забилась под кровать.
- Я всё знаю, не отпирайся, зачем врала?
- Не входи! Негоже жениху на платье смотреть, аль беды хочешь?
- Нет нужды более наряды прятать! В тебе же так и пробивается сила землями дарованная! У моей матушки был такой же дар! Ты думала я не замечу? Буду с тобой во лжи жить?
