— А почему я оказался здесь?
— Время это тоже стихия, Тарион, — ответила Хроми. — Разве ты не знал?
Он покачал головой. На душе немного полегчало от того, что отношения его изменившейся до неузнаваемости мамы и синего дракона не были… настоящими? Да, пожалуй, так.
— Хроми, но ведь Время отвернулось от своего Аспекта? Если Ноздорму не мог влиять на него, что могу другие бронзовые драконы?
Или он сам. Но пока рано спрашивать об этом.
— Мы не можем влиять на будущее. Из-за решительных действий Ноздорму наши варианты развития событий… иссякли, скажем так. Но многообразие потоков прошлого все еще здесь, в этом мире, и мы призваны следить за тем, чтобы никто не нарушал их. Иначе это приведет к дестабилизации временного пространства в настоящем. Бронзовые драконы по-прежнему являются хранителями Времени. Просто теперь у нас новый лидер.
Тарион сглотнул. Хроми звонко рассмеялась.
— Ты научишься, — пообещала она. — А мы поможем.
— Я и со стихиями-то еще не до конца разобрался…
— Знаю.
Ну да.
— Вообще, не все так просто, Тарион, — серьезно добавила Хроми. — Не все бронзовые рады тому, что теперь ими будет управлять черный дракон. Тебе еще придется завоевать их доверие. И начать нужно как можно раньше. Есть временные потоки, где бронзовые драконы служат совсем не тем, кому нужно… Разумеется, мы знаем об этом. Поначалу это непросто понять, но ты справишься.
— Ладно, — вздохнул Тарион. — Впрочем, я ведь и не мог отказаться?
— Мы все вершим предначертанное. Так что нет, не мог.
— А наше настоящее… наш мир, он действительно спасен?
— Так считал Ноздорму. А мы, Тарион, больше не видим будущего, я говорила тебе. Но вряд ли нас ждет безмятежное спокойствие и мир во всем мире, если ты об этом. Такого в Азероте просто не бывает.
— Это точно. Хроми, а встретить тебя я могу только в прошлом?
— Отчасти ты прав, каждый дракон следит за одним ответвлением времени. Это мое время. Но однажды ты сможешь взывать к бронзовой стае так, чтобы любой слышал тебя и являлся по твоему зову к тебе. И нас не нужно будет искать.
— А почему я оказался именно в Тераморе?
— В значимых местах Азерота всегда переплетаются множество временных потоков. Терамор такой город. Его разрушение в этом времени повлияло на многое, как ты уже заметил. Почти любой город Азерота «расскажет» тебе множество историй из прошлого. Наша задача сделать так, чтобы они и дальше оставались в прошлом.
— Так я сейчас на самом деле в Тераморе?!
Хроми улыбнулась, на щечках заиграли ямочки.
— Да, это так. С возвращением, Тарион.
— Невероятно, — выдохнул он.
— Однажды ты сможешь вернуться в Грим-Батол и узнать, как именно ты обрел свободу.
— А сейчас? Как мне очнуться? В настоящем Тераморе?
— Просто открой глаза, — посоветовала Хроми.
Он оглядел руины города, подумал о маме и зажмурился.
А затем открыл глаза. И все изменилось.
Он лежал на постели в знакомой комнате, это была мамина комната! Значит, башня правительницы Терамора уцелела! Значит, он и правда здесь, в настоящем времени, и он больше не… больше не в Грим-Батоле! Но кто спас его? Отец? Стихии?
Тарион откинулся на подушки и снова закрыл глаза. Слишком много вопросов для первых нескольких секунд пробуждения. Он узнает обо всем и со всем разберется. Он хотя бы помнит, кто он такой, верно? И ему вроде столько же лет, сколько ему и было. В прошлом у него уже было такое внезапное пробуждение, только проснулся он подростком, хотя заснул еще младенцем.
И тогда первым, кого он увидел, был Ноздорму. Сейчас Хроми.
Некоторые вещи остаются неизменны, подумал он. И это напомнило что-то, далекое, размытое, смутное знание. Когда он был частью Азаро-Ты, он проникал в чужие головы, без труда читал чужие мысли, ведь он был всем и одновременно ничем, везде и нигде. Кто-то подумал об этом, когда был рядом с ним или только приближался… Возможно, это как-то было связано с его спасением. Сейчас он не мог вспомнить большего.
Он прислушался, не открывая глаз, к шуму оживленного города. К звону колоколов на суднах, прибывающих или отбывающих, к портовому гулу, к рокоту бьющихся о причалы волн. «Ты с нами», — шептал прибой с шорохом гальки. «Мы рады тебе», — выдыхал ветер, раздувая паруса.
Тарион на ощупь нашел на своем предплечье три зарубцевавшихся шрама. Один под другим. И внезапно вскрикнул от боли, когда пальцы коснулись совсем свежей раны. Время. Он мог бы догадаться. Однажды он обретет власть над последней, недоступной ему стихией. Возможно, это будет сложнее, чем остальные. Огонь будет сопротивляться, но у Тариона есть поддержка, теперь у него есть силы для этого. И время, которого раньше не хватало.
Тарион услышал легкие, почти бесшумные шаги.
— Мама? — спросил он, открывая глаза.
Он опасался, что может опять не узнать ее. Но страхи не оправдались. Ее пшеничные волосы едва касались плеч, ведь это пандарены постригли ее так, на затерянном в Безвременье острове, когда она едва не погибла после родов. И никаких синих драконов рядом, хвала стихиям.
Джайна обняла его, аккуратно присев на краешек кровати.
— Мам…
— Помолчи, — прошептала она. — Не то я совсем разрыдаюсь.
— Мам, ты меня душишь.
Она отстранилась и украдкой попыталась смахнуть слезы, но Тарион сидел рядом, он не мог не заметить.
— Как ты? — спросила она. — Ничего не болит?
— Нет, а должно?
— Вообще-то да, — улыбнулась она. — У тебя дыра в груди, Тарион. Почти сквозная. Хейдив сказал, что с такими ранами не живут.
— Да? Ну, тем не менее, у меня ничего не болит. Я могу встать с постели?
— Не думаю, что это правильное решение. Тарион, ты что-то помнишь? Из своего пребывания в Грим-Батоле?
— Смутно. Очень смутно, почти что нет. А что?
— Просто я видела тебя в видении, ты навещал магну Эгвин в магическом полумире. Она готовила тебе завтрак.
— Может, я и выжил только благодаря ее волшебной яичнице?
— Я не уточняла, что это была яичница, — серьезно ответила Джайна.
— Хм, — многозначительно отозвался Тарион. — А присутствие магны Эгвин тебя не удивило? Ты говорила мне, что она погибла.
— Я была уверена в этом. Но она сказала, что стала частью магической энергии Азерота. И что однажды она может вернуться, если возникнет надобность. Или если сама захочет.
— Значит, для нее все тоже завершилось хорошо, разве нет?
Джайна ограничилась кивком.
Тарион облизнул пересохшие губы и спросил:
— А как я очутился в Тераморе? Не расскажешь?
— Твой отец спас тебя.
— И где он сейчас?
— В Редуте, наверное.
— То есть, его нет в Тераморе?
— Нет.
— Но он вернется когда-нибудь?
— Полагаю, что тоже нет.
— Почему?
Джайна соскользнула с кровати и прошла к стеклянной двери, ведущей на балкон.
— Представляешь, жители города установили мне статую, — заговорила она. — Трехметровую мраморную статую в центре города. Они считали, что я больше не вернусь. А я вернулась и теперь мне каждый день приходится смотреть на нее. Надо с этим что-то делать, как считаешь?
— Мама.
— Как думаешь, каким способом можно разрушить трехметровую статую, чтобы обошлось без последствий для города и его жителей?
— Мама, его силы изменились.
— Я знаю. Мои тоже, — она все еще глядела на город.
— Когда я смогу отправиться в Редут?
На этот раз Джайна обернулась.
— Тебе решать, Тарион.
— Я хочу увидеться с отцом. Но потом, обещаю, я сразу же вернусь к тебе.
— Ага. Я тоже была подростком. Я знаю, как это бывает. Подожди хотя бы несколько дней. Мне написал Тралл. Он навестит Терамор по дороге из Оргриммара, он мог бы многое рассказать тебе о стихиях.
— Скорее мне будет, что рассказать ему, — улыбнулся Тарион.
— Тоже верно, — со вздохом согласилась Джайна.
— Мам, может, мы отправимся в Редут вместе?
— Нет, Тарион. Знаю, что тебе хотелось бы, чтобы все развивалось иначе, но… — она развела руками, показывая свое бессилие.
— Это нечестно.
Джайна горько рассмеялась.
— Какой же ты еще… — она не договорила, покачав головой.
— Зато сколько всего я умею!
— Знаю.
— Я стану главой бронзовой стаи, мама. Представляешь? Время тоже стихия, и его потоки подчиняются мне!
— И время тоже?… Невероятно. Расскажи мне об этом. А то все мои мысли только об этой статуе. А жители ведь старались.
Она вернулась и села на кровать рядом с ним.
— Я видел Терамор, — начал Тарион. — И тебя, мама, тоже… Это могло бы произойти однажды.
***
Третья по счету ночь в Тераморе. Третья. А по ощущениям, целая жизнь прошла.
Джайна сидела в плетеном кресле на балконе своей башни, подтянув колени к подбородку. Одна и под звездным небом. Когда она страдала от бессонницы из-за заклинания Сумеречного Молота, все было точно так же. Но теперь даже Сумеречный Молот остался в прошлом.
