— Что же тут случилось, а? Кто тебя так напугал? Не надо бояться… я не причиню вреда…
Но растение лишь вздрогнуло и, испугавшись даже этой ласки, поспешило отдернуться.
Я укоризненно покачала головой и, подойдя еще ближе, прикоснулась к нему снова. Но на этот раз — левой рукой. Так, чтобы проснувшиеся Знаки передали то, что я хотела бы сказать и что не всегда можно передать словами. Сочувствие. Внимание. Участие. Заботу. Готовность помочь… казалось бы, это совсем немного. Но мне подумалось, что раз уж словами этот сад по какой-то причине больше не верит, то, быть может, хотя мои чувства его растормошат?
Какое-то время ничего не происходило. Я стояла, прикрыв глаза, и старалась почувствовать отклик. Но сад молчал долго… настолько, что я даже усомнилась в правильности своего поступка. Ведь если подумать, тут не просто чужие владения, но еще и витает немало магической дребедени, которая вполне могла донести до Повелителя правду о том, что его приказ был нарушен. И это могло не только испортить мои планы, но всерьез навредить маленькому Нигу, посмевшему на свой страх и риск привести меня в это зеленое царство.
Сам того не зная, он привел меня сюда для того, чтобы я могла помочь… но если сама земля отвергает эту помощь, я не в силах что-либо изменить. Даже если мне удастся полностью слиться с этой землей, почувствовать ее до последней травинки, отдать свои силы, душу… пока она не примет меня, все это будет бесполезно.
И сад, как ни странно, тоже это прекрасно понимал. Тем не менее, он все еще мучительно колебался, нервничал, опасался обмана. И это было так дико, так тревожно и необъяснимо, что я решила попробовать еще раз.
«Ты зол, растерян, обижен на людей, — беззвучно прошептала я, беспрестанно поглаживая пугливо задрожавший лист. — И ты боишься, что тебе снова сделают больно. Но услышь же меня, прошу — я пришла сюда потому, что это ты позвал меня. Ты попросил о помощи. И это ты искал хоть какой-нибудь выход… что ж, я здесь. Стою перед тобой, открывая свою душу и желая разобраться в том, что происходит. Жду ответа, чувствую твою боль, как свою, а вместо понимания ощущаю лишь отторжение… ты хочешь, чтобы я ушла? Хочешь, чтобы я оставила тебя в покое? Скажи, и так будет. Я больше никогда тебя не потревожу. Но если я могу чем-то помочь… ответь. Я сделаю все, чтобы больше ты не испытывал этой боли»…
Неожиданно зеленая масса передо мной качнулась в едином порыве, а я снова услышала на Эйнараэ:
— Зайди…
После чего почувствовала новый всплеск обреченности, в котором отчетливо проскользнула смертельная, многовековая усталость. Тихонько вздохнула, гадая, что же случилось с этим местом, и, бережно погладив ближайший лист, без колебаний шагнула во внезапно открывшийся коридор.
Внутри было темно, влажно, как в настоящих джунглях, и душно, словно в бане. Но, к счастью, идти оказалось недалеко. Всего несколько шагов по такой же влажной, усыпанной перепрелой листвой земле, и вот я уже стою на небольшой круглой поляне, со всех сторон окруженной непроходимыми зарослями. Стою в одиночестве, непонимающе озираюсь и никак не могу сообразить, где оказалась. Кусты вокруг — как стражи, суровые, колючие и неподкупные. Проход за спиной тут же закрылся, как если бы сад опасался, что я что-нибудь украду и поспешно сбегу. Отовсюду идет ощущение недоверия. Со всех сторон, такое впечатление, что смотрят миллионы невидимых и очень недоверчивых глаза. От меня будто ждут чего-то… но трава под ногами ровная, будто подстриженная и абсолютно пустая. Ни камешка, ни палки, ни кочки, за которую мог бы зацепиться взгляд.
На ловушку вроде не похоже — несмотря ни на что, угрозы я д сих пор не почувствовала, поэтому доставать Эриол было рановато. Надо мной никто не жужжал, метясь ядовитым жалом в глаза. За листвой никто не рычал и не скалил зубы… ни птицы, ни зверя вокруг… а чужое внимание все равно есть и идет, кажется, сразу со всех сторон. Как будто то, что меня сюда привело, на самом деле повсюду: в воздухе, в траве, в земле…
Пожав плечами я скинула туфли и ступила на траву босыми ногами.
Плевать на последствия. Будь что будет. Все равно иначе я не смогу ничего понять. Попробую сделать, как с тем лесом — возможно, тогда земля начнет мне доверять?
И вот когда я это сделала, все мгновенно переменилось. Замерев на миг, я внезапно почувствовала ВСЕ, что было в этом саду. Все, что тут росло и цветом. Все что летало, прыгало, плавало в небольшом пруду в западной части этого дикого парка. Включая мошек, кузнечиков, стрекоз, полевых мышей и даже большущего рыжего кота, с важным видом вышагивающего по узкой тропинке.
Причем полнота слияния меня поразила: такое со мной нечасто бывало даже дома, на Равнине или в Эйирэ, где я знала каждый листик, каждую травинку и каждое дерево. Где я была всем. И это «все» на какое-то время могло становиться мной. Вот только там мне доверяли безоговорочно. Там меня ждали, трепетно оберегали, заботились и любили такой же нежной любовью, с какой и я относилась к своим владениям. Там был мой дом. Там билось мое сердце — среди шумящей листвы, звенящих ручьев и под ласковым солнцем, благодатные лучи которого уже много веков дарили мне-Равнине живительный свет и тепло. А здесь…
Ощущения были сродни тому, как если бы вместо светлого, чистого и ухоженного леса я вдруг оказалась посреди темной чащи, захламленной буреломом, покрытыми склизким мхом корягами, высохшими на корню и давно умершими, небрежно поваленными деревьями, которые просто некому было убрать. Трава здесь была мертвой, сухой, обескровленной. Роскошные кроны давно не шелестели, потому что давно осыпались вниз. Вместо зарослей сладкой малины здесь буйным цветом разросся колючий бурьян, об иголки которого я легко могла оцарапать босые ноги. Вместо теплого летнего ветерка дул пронизывающий ледяной ветер. Вместо дня царила непроглядную ночь. А вместо привычного участия повсюду ощущалась подозрительность и пристальный взгляд из темноты, в котором сквозило искренняя недоброжелательность и готовность к атаке.
— Боже… — пораженно прошептала я, невольно закрывая глаза и ужасаясь этой картине. — Что с тобой стряслось?! Кто это сделал?!
Сад угрюмо промолчал, а у меня что-то болезненно сжалось внутри. Судорожно сглотнув, я опустилась на колени и, крепко зажмурившись, положила обе ладони на влажную землю, зарывшись в нее пальцами и всем сердцем стремясь навстречу.
— Варвары… — прошептала я, неожиданно ощутив, что она почти пуста. Выкачана досуха, как нефтяная скважина. Так, как если бы кто-то много лет жадно высасывал из нее силы, ничего не давая взамен. И бросал ее потом для того, чтобы вонзить острое жало в другом месте, которое очень скоро превращалось в такую же страшноватую могилу. — Дикари… безумцы… как они посмели ТАК с тобой поступить? Где твой Хозяин? Где Знак?! Почему молчат остальные?! Как это вообще стало возможно, если тот, кому ты позволила к себе прикоснуться, ТАК тебя предал и до сих пор не понес наказания?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
