— Мудростью надо делиться, Джекдо. Таков закон Вселенной. Расскажи нам, чему ты научился в Индии, что ты узнал о жизни и смерти.
— Сэр, я узнал всего лишь, что это — постоянный процесс… как смена времен года.
— И множество жизней сменяются одна за другой в рамках целого?
— Да. И каждый шаг, каждый участок пути, управляется законом Кармы.
— Расскажи нам, — попросила Пернел. Старики внезапно преобразились в глазах Джекдо.
Он не мог понять, какое волшебство творилось в этой комнате, окна которой смотрели на могучие утесы Скарборо, вылепленные руками богов, — но он видел, что старики снова стали молодыми. Он сидел в кабинете своего деда с тремя ровесниками; у всех четверых были темные волосы и блестящие глаза, все говорили о тайнах Вселенной на равных, как сестра и три брата. Джекдо тихо заговорил:
— Суть состоит в причине и следствии. Закон Кармы гласит, что мы порождаем события своими собственными действиями — дурными или добрыми; что мы пожинаем то, что посеяли.
— Но в действительности все гораздо сложнее, правда?
— Да, — ответил Джекдо, — гораздо сложнее. Считается, что лишь теперь, в этой жизни, мы изживаем последствия того, что сделали в прошлых воплощениях. Вы согласны с этой теорией, дедушка?
— До некоторой степени. Но я не верю в неизбежность. Нам дан выбор пути, поэтому мы способны покончить со следствиями.
— Я тоже в этом уверен, — сказан дядя Джеймс. — Перед каждым человеком все время лежат два пути. Все время.
— И всем правит Жизненная Сила? — спросил Джекдо.
— Все мы — ее часть; мы вышли из нее, в нее мы вернемся. Она всемогуща.
— А те, кто обладает нашим даром? В чем их предназначение?
— Им позволено взглянуть на узоры, которые плетет судьба.
Все умолкли, задумавшись над тем, как крута лестница мироздания; тишину нарушало лишь рычание ветра, налетевшего с моря.
— Так зачем вы меня пригласили? — медленно спросил Джекдо. — Какую роль я должен сыграть?
Все одновременно повернулись и взглянули на него; три пары глаз, не мигая, пристально рассматривали юношу.
Потом Джейкоб Гейдж тихо произнес:
— Для тебя еще не пришло время искать родную душу.
— Что? — Джекдо уставился на него совершенно ошеломленный.
— Мы знаем о ней, — сказала Пернел. — Ты мечтал о ней всю жизнь, а видел всего лишь раз.
Молчание ее племянника говорило красноречивее слов, и Джейкоб продолжал:
— Если ты найдешь ее сейчас, — а она не так уж далеко от тебя, — то другая душа никогда не сможет постичь истину. Она погибнет, так и не осуществив своего предназначения.
Джекдо ничего не ответил, и Джейкоб вновь заговорил:
— Некто, очень близкий тебе, — сейчас не обязательно говорить, кто именно, — носит на себе печать рока. Но твоя роль состоит в том, чтобы помочь ему здесь, на земле. Это предопределено, Джекдо, и ты не должен прикладывать усилий, чтобы разыскать женщину, которую любишь. Вес, что я могу, — это заверить тебя, что она обязательно придет, когда наступит время.
Другой юноша, не достигший просветления, воспитанный так же, как Джекдо, в грубости и дикости нравов британской армии, на его месте, должно быть, просто фыркнул бы и принялся разглагольствовать о том, что самое главное — это его собственная жизнь, а остальное пускай катится к черту. Но Джекдо выслушал деда очень внимательно.
— Значит, я должен просто ждать? — спросил он после паузы.
— В настоящее время для тебя это будет верным выбором.
— Я сделаю так, как должен.
Джекдо поклонился трем чародеям и внезапно рассмеялся, развеяв торжественную серьезность атмосферы. Его бабка взглянула в этот момент на него глазами женщины и подумала, как он привлекателен. Потомки мастера Захарии придвинулись ближе друг к другу и продолжили разговор о тайнах, пока над дикими заливами Скарборо не забрезжили первые лучи солнца.
— Леди и джентльмены, предлагаю вашему вниманию резной серебряный колокольчик, украшенный изображениями папы Клемента VII, проклинающего мздоимцев. Что вы мне предложите за этот раритет? Кто сказал: пятьдесят фунтов? Пятьдесят фунтов — раз. Шестьдесят фунтов? Семьдесят фунтов? Благодарю вас, мадам…
Руки взлетали вверх, как пробки, и речь аукционера привычно замедлилась. Двадцатый день «самого знаменитого в истории аукциона» подходил к концу. Прошло уже больше двух недель с тех пор, как галерея в Строберри Хилл превратилась в зал распродажи. Коллекция Горация Уолпола пошла с молотка, что вызвало бурную реакцию как у прессы, так и у частных лиц.
Энн находила происходящее совершенно ужасным и считала, что это несмываемое пятно на репутации Уолдгрейвов, но Джордж только пожимал плечами. В прошлом ноябре его освободили из тюрьмы, проводив со всей торжественностью, а дома его встретили радостью и фейерверками. А затем он изъявил желание распродать драгоценную коллекцию, покинуть Строберри Хилл и отправиться за границу. Рядом с ним стояла Фрэнсис, которая стала еще прекраснее.
— Это ее рук дело! — разъяренно сказала Энн Элджернону. — Дрянная девчонка! Вот как она заботится о наследстве своего мужа! Впрочем, ее отец ведь продавал карандаши на улицах! Какое ей дело до английской аристократии?!
Элджи нахмурил брови, как мастифф.
— Тебе бы следовало быть поосторожнее, дорогая. Здесь слишком много посторонних ушей.
— Ничем не могу помочь, — всхлипнула Энн. — С тех пор, как в нашу семью вошла Фрэнсис Брэм, у нас сплошные неприятности. Сначала — смерть Джей-Джея, потом — заключение Джорджа, а теперь — еще и это!
Элджи хотел было рассудительно заметить, что Фрэнсис нельзя винить за первые два несчастья, но, взглянув в лицо Энн, передумал. Вместо этого он очень кротко произнес:
— В «Таймс» пишут, что коллекция ничего не стоит.
Элджи был прав. И мало того: пародии на каталог коллекции Уолпола, выдержавшие восемь изданий, включали в себя такие редкости, как бородавка с носа Оливера Кромвеля, зернышко яблока из Сада Эдема и кобылка от скрипки, на которой пиликал Нерон, любуясь на горящий Рим.
Энн, которой все это уже давно осточертело, накинулась на Элджернона:
— Этим газетчикам легко говорить! А нашему родственнику Горацию Уолполу пришлось потратить на это всю жизнь.
Когда Энн была хозяйкой Строберри Хилл, она испытывала настоящую гордость, показывая посетителям любопытное собрание рисунков, портретов, акварелей, драгоценных камней, мечей, урн, статуй, китайских ваз, книг, манускриптов, мушкетов, медалей, монет, гобеленов, колец и часов, — всю эту груду безделушек, накопленную одержимым коллекционером.
