На протяжении всей войны нам больше не приходилось ни разу перевозить такое количество людей и боевого груза. И ни один эсминец не перевозил столько людей за один раз».
3
Старший лейтенант Степан Пилюгин, начальник гауптвахты, грузный телом и с помятым лицом от вчерашней выпивки, повернулся с живота на левый бок и нехотя приоткрыл один глаз:
– Чего трясешь начальство, едрить твою мать!
Старшина Ершов, седоусый мужик, недавно призванный из запаса, продолжал трясти за плечо.
– Степан Иваныч! Степан Иваныч! – Ершов за короткие месяцы службы еще никак не привык обращаться по уставу. – Важное дело!
– Чего тебе?
– Срочно! К телефону!
– Эка важность! Запиши, потом доложишь! – пробурчал Пилюгин, намериваясь продолжить приятный сон.
– Приказано, чтоб лично! И немедленно!
– Откуда звонят? – просыпаясь, широко зевнул старший лейтенант.
– Из Севастополя! Из Главной военной прокуратуры!
Слова «главная» и особенно «прокуратура» произвели действие похлеще, чем вылитое на голову ведро холодной воды. Пилюгин мгновенно протрезвел. Схватил трубку телефона и, выдохнув, придал голосу служебный и, как подобает в разговоре с высоким начальством, слегка подобострастный тон:
– Старший лейтенант Пилюгин у телефона!
Слушая, он то и дело кивал головой, повторяя:
– Да, да!.. Так точно!.. Обязательно!.. Всех пятерых!.. Будет исполнено!..
Положив трубку, Пилюгин строго посмотрел на старшину:
– Чего зенки пялишь, не видел меня, что ль? Слышал, что дело срочное! Где шофер?
– Повез к вам домой продукты.
– Не твое дело, что повез, ясно? Смотри у меня! Как заявится шофер, сразу ко мне!
– Так точно, сразу к вам!
– Кто вне вахты?
– Игнатенко, Баркин, Ященко, – стал перечислять старшина, загибая пальцы.
– Игнатенко и Баркина ко мне! Живо!
– Игнатенко и Баркин после ночной вахты спят.
– Я сказал, ко мне! – рявкнул Пилюгин. – Буди!
Пилюгин служит на гауптвахте давно, но только с началом войны, с началом обороны Севастополя понял, какая у него выгодная и далекая от передовой, но очень нужная армии и флоту ответственная воинская должность. Плененных диверсантов с потопленной самоходной баржи, как они значились в журнале, содержали в отдельной камере и под особой охраной.
Два младших сержанта предстали перед начальником, моргая спросонья глазами.
– Вам срочное и важное государственное задание! – начал Пилюгин, въедливо оглядывая каждого, словно они в чем-то провинились. – Отвезти в Севастополь, в Главную военную прокуратуру пойманных фашистов-диверсантов, которых взяли в плен после потопления десантного корабля! Старшим наряда назначается младший сержант Игнатенко! Понятно? И сдать их под расписку!
– Так точно, сдать под расписку! – ответил Игнатенко.
– Вывести немецких диверсантов!
Их вывели, поставили у кирпичной стенки все пятерых – Алексея Громова, Сагитта Курбанова, Григория Артавкина, Ганса Заукеля, одетых в немецкую форму, и Иона Валеску, румынского офицера. Ремни отобраны, одежда свисала, болталась. Артавкин и Валеску придерживали штаны руками. Старшина Ершов и два младших сержанта – Игнатенко и Баркин, стояли с автоматами наизготовку.
Пилюгин, хмуря брови, гоголем прошелся перед пленными.
– Эти двое – чистые фашисты, – он ткнул пальцем в немца и румына, – а вы, сволочи, предатели и подонки, еще русскими называетесь, напялили гадскую фашистскую форму на матросские тельняшки! Расстрелять вас у этой стенки и того мало!
– Да не фашисты мы! – зло произнес Сагитт.
– Не спеши расстреливать, командир! – сказал Артавкин. – Сначала разобраться надо!
– Вот мы и будем разбираться!
– Повторяю, что мы специальная группа особого назначения, вышли из тыла! – Алексей Громов тоже повысил голос. – И требуем, чтобы о нас сообщили в Главное разведывательное управление флота!
– Разведчики, едрена вошь! И никаких доказательных документиков. Тьфу! – Пилюгин смачно сплюнул. – Сначала вами займется военная прокуратура, она и решит, куда вас, к стенке или на виселицу, как предателей!
К Пилюгину подошел старшина Ершов и что-то шепнул на ухо. Тот широко улыбнулся и утвердительно кивнул.
– Верно придумал! Не убегут! – и приказал: – Отрезай! Все до одной, подчистую!
Ершов вытащил из ножен острый штык-нож и стал срезать у пленных на брюках пуговицы. После такой операции, каждый из них был вынужден свои брюки поддерживать руками.
Подкатила машина с решетками на окошках. Распахнули окованную железом дверцу.
– По одному заходи! – приказал Пилюгин.
Старшина и сержанты не сдержались и заржали, глядя, как неуклюже, придерживая штаны, пленники один за другим залезали внутрь машины. Дверцу захлопнули, повесили замок.
– Слушай приказ! – Пилюгин уставился острым взглядом на двух младших сержантов Игнатенко и Баркина и громко повторил свой приказ: – Немецких диверсантов в количестве пяти человек доставить в Главную прокуратуру флота и сдать под расписку! Старший наряда младший сержант Игнатенко!
– Так точно, товарищ старший лейтенант, доставить в Главную прокуратуру флота и сдать под расписку! – отчеканил Игнатенко.
– А в случае чего, при любой попытке к бегству или сопротивлению, стрелять на поражение!
– Так точно, в случае чего, стрелять на поражение!
– В путь!
Машина заурчала мотором, чихнув сизым газом из выхлопной трубы, и покатила к распахнутым железным воротам гауптвахты.
Пилюгин молча посмотрел вслед грузовой машине, а когда ворота закрылись, направился в свой кабинет и, сняв трубку, стал дозваниваться через коммутатор в Севастополь, в военную прокуратуру, чтобы доложить об исполнении приказа.
А через пару часов, когда Пилюгин, после сытой наваристой ухи и стакана водки, улегся передохнуть, его снова потревожил старшина Ершов.
– Степан Иваныч! Степан Иваныч! Снова звонят из Севастополя! Требуют начальника!
Пилюгин сел, хмуро почесал затылок.
– Неужто сбежали гады, а?
– Не может такого быть! Руками штаны держат, таким манером далеко не убегут! А Игнатенко и Баркин не промахнутся!
Пилюгин пошел в свой кабинет, снял трубку:
– Да! Да! Начальник гауптвахты старший лейтенант Пилюгин у телефона!
Оперативный дежурный штаба Черноморского флота приказным тоном потребовал: задержанных с потопленной немецкой баржи немедленно освободить, вернуть все отобранные у них вещи и спецгруппу разведчиков первым попутным транспортом доставить в Севастополь, в штаб флота, в Главное разведывательное управление.
– Их, этих разведчиков, уже здесь нету! – оправдывался Пилюгин. – Уже отправили в Севастопроль два часа назад! По требованию Главной военной прокуратуры!
