Джеральд раздраженно прикрикнул:
— У тебя нет выбора, Мерфин! Граф не просит, а приказывает.
Ральф мог бы сказать отцу, что никакими приказами братца не переубедить. Тот на самом деле покачал головой:
— Не думаю, что он может приказывать аббату Кингсбриджа, поручившему мне строительство моста.
— Но он может приказать тебе.
— Ты так считаешь? Он не мой лорд.
— Не валяй дурака, Мерфин. Тебе не победить в схватке с графом.
— Не думаю, что Роланд схватился со мной, отец. Это борьба между графом и аббатом. А меня старый вояка хочет использовать как охотничью собаку, но мне лучше остаться в стороне.
— А по-моему, тебе следует слушаться графа. Не забывай: он, помимо прочего, еще и твой родственник.
Мерфин решил зайти с другого боку:
— А тебе не приходит в голову, что это будет изменой аббату Годвину?
Джеральд презрительно фыркнул:
— Чем это мы обязаны аббатству? Из-за монахов мы и оказались в такой нищете.
— А соседи? Жители Кингсбриджа, среди которых вы жили десять лет? Им нужен мост. Это их спасение.
— Мы благородной крови, — набычился рыцарь. — Что нам до нужд торгашей.
Мастер кивнул:
— Я тебя понимаю, но как простой плотник не могу разделить твою точку зрения.
— Да дело не только в тебе! — взорвался Ральф. Придется выложить все. — Граф дал мне поручение. Если я его выполню, он может сделать меня рыцарем или по крайней мере вассалом. Если нет, останусь сквайром.
— Это очень важно. Мы все должны стараться угодить графу, — взмолилась Мод.
Молодой строитель задумался. Он часто ругался с отцом, но не любил спорить с матерью.
— Я обещал построить мост. Город рассчитывает на меня. Я не могу его бросить.
— Да почему же не можешь? — всплеснула руками Мод.
— Не хочу, чтобы за мной закрепилась репутация ненадежного работника.
— Но все поймут, почему ты предпочел заказ графа.
— Может, и поймут, но уважать не станут.
— На первом месте у тебя должна стоять семья.
— Мама, я боролся за этот мост, — упрямо буркнул Мерфин. — Сделал хорошие чертежи, убедил весь город, что мне можно верить. Больше никто не построит так, как нужно.
— Если ты откажешь графу, на жизни Ральфа можно ставить крест! — воскликнула она. — Неужели ты этого не понимаешь?
— Жизнь не должна зависеть от таких вещей.
— Но увы, от этого никуда не денешься. Хочешь пожертвовать братом ради моста?
— Мне кажется, это почти тоже самое, что просить Ральфа спасти человеческие жизни, уговорив его не идти на войну.
— Ну хватит, перестань! — рявкнул Джеральд. — Чего сравнивать плотника с воином.
Какой просчет со стороны отца — отдавать такое явное предпочтение младшему сыну, подумал Ральф. Ему показалось, что Мерфина это ранило, — во всяком случае, брат покраснел и закусил губу, словно удерживаясь от резкого ответа.
— Я не просил вас отдавать меня в плотники. — Фитцджеральд-старший говорил тихо, а сквайр знал: это признак того, что брат принял бесповоротное решение. — Как и Ральф, я хотел быть рыцарем. Ребяческое желание, теперь это понятно. И все-таки из-за принятого вами решения я стал тем, кем стал. Вышло так, что из меня получился хороший плотник. Я могу добиться успеха на этом поприще и намерен когда-нибудь построить самое высокое здание в Англии. Вот что вы из меня сделали, и лучше вам с этим смириться.
Возвращаясь в Эрлкасл с плохими вестями, Ральф ломал голову, как обратить поражение в победу. Он не сумел отговорить брата строить мост, но как еще можно помешать этой затее? Беседовать с аббатом Годвином или Эдмундом Суконщиком смысла нет, это понятно. Им мост нужен даже больше, чем Мерфину, да и в любом случае простой сквайр их не переубедит. Ну, допустим, граф пошлет отряд рыцарей, допустим, они убьют строителей, но это не только не решит проблему, а создаст новую.
Мысль ему подбросил сам Мерфин, рассказав, что Джейк Чепстоу, арендовавший у него пол-акра под склад, покупает дерево в Уэльсе, чтобы не платить пошлину графу Шафтсбери.
— Мой брат считает, что должен подчиниться аббату Кингсбриджа, — доложил Ральф графу по возвращении. Прежде чем Роланд успел рассвирепеть, сквайр добавил: — Но, по-моему, есть лучший способ задержать строительство моста. Каменоломня аббатства находится в вашем графстве, между Ширингом и Эрлкаслом.
— Но она принадлежит монахам уже несколько веков, — прорычал Роланд. — Это дар короля. Мы не можем запретить им брать камень.
— Но можете обложить его пошлиной. — Ральф почувствовал угрызения совести: он губил столь важное для брата дело. «Я вынужден», — уговаривал он себя. — Возить камни будут по вашей земле. Тяжелые повозки испортят дороги и приведут в негодность броды. За это нужно платить.
— Да они завизжат как поросята. Дойдут до короля.
— Ну и пусть. — Фитцджеральд вложил в голос уверенность, которой вовсе не испытывал. — Это займет много времени. А в нынешнем году строить можно еще месяца два, не больше. Горожанам придется прерваться до первых морозов. Если все пойдет хорошо, строительство отложится до следующего года.
Роланд посмотрел на Ральфа в упор:
— Пожалуй, я тебя недооценивал. Может, ты годишься не только на то, чтобы вытаскивать утопающих графов из воды.
Сквайр подавил торжествующую улыбку.
— Благодарю вас, милорд.
— Но как же мы будем взимать эту пошлину? Обычно таможня стоит на перекрестке или у речного брода, в таком месте, которого путникам не миновать.
— Поскольку нас интересуют лишь строители, отряд можно поставить прямо возле каменоломни.
— Прекрасно. Вот ты его и возглавишь.
Через два дня Ральф подъезжал к каменоломне, а с ним четверо верховых воинов и двое мальчишек, погонявших ломовых лошадей с палатками и съестными припасами на неделю. Пока сквайр был собой доволен. Ему дали невыполнимое задание, и он его вытянул. Граф сказал, что он способен не только на спасение на водах. Дела идут в гору.
Фитцджеральд, правда, переживал из-за Мерфина. Почти всю ночь пролежал без сна, вспоминая детство. Он всегда уважал умного старшего брата. Детьми часто дрались, и Ральф всегда чувствовал себя хуже, когда брал верх, чем когда бывал бит. Тогда Фитцджеральды быстро мирились. Но взрослые драки помнятся дольше.
Его не очень беспокоила неминуемая стычка с возницами. Плевое дело для отряда вооруженных воинов. Отряд состоял не из рыцарей — подобная возня ниже их достоинства. Ральф взял Джозефа Вудстока, славившегося своей жестокостью, и еще троих. И все-таки он хотел поскорее с этим разделаться. Заночевали в лесу в нескольких милях от каменоломни. Начальник отряда хотел перехватить первую же утреннюю повозку.
Рассвело. Лошади грациозно вышагивали по истоптанной бычьими копытами и изрытой тяжелыми телегами дороге. Солнце поднималось в небе, неплотно затянутом дождевыми облаками, между которыми сияла голубизна. Люди Ральфа были в хорошем настроении, им не терпелось испытать свою силу на невооруженных возницах, ничем особенно не рискуя.
Ральф увидел поднимающийся над деревьями дым от нескольких костров. У грязной поляны, за которой зияла невиданных размеров яма — в сотню ярдов шириной и по меньшей мере в четверть мили длиной, — дорога заканчивалась. Размытый спуск вел вниз, к палаткам и деревянным хижинам каменотесов, столпившихся вокруг костров в ожидании завтрака. Сквайр услышал глухой стук молотков: некоторые работники уже забивали клинья в щели каменного массива и откалывали камни.
От каменоломни до Кингсбриджа — один день пути, поэтому большинство повозок приезжали вечером и уезжали утром. Несколько телег уже были нагружены камнями, а одна медленно тащилась по дороге к лесу.
Заслышав лошадей, каменотесы подняли головы, но не сдвинулись с места. Рабочие особо не торопились затевать разговор с вооруженными воинами. Ральф терпеливо ждал. Судя по всему, из каменоломни вела всего одна дорога — длинный грязный склон, — и вела как раз к нему.
Повозка медленно поднималась вверх, возница длинным хлыстом погонял быка, неохотно переставлявшего ноги. На телеге лежали четыре огромных необработанных камня с клеймом добывшего их каменотеса. Людям платили за каждый камень, которые пересчитывали сначала на каменоломне, а затем на строительстве.
Когда повозка подъехала ближе, Фитцджеральд узнал возницу — Бена Колесника из Кингсбриджа. Он был немного похож на своего быка — такая же толстая шея и мощный торс. И лицо его выражало ту же мрачную враждебность. С этим может оказаться хлопотно, подумал сквайр, однако укоротить можно.
Колесник направил быка на лошадей, перекрывших дорогу, и не думая останавливаться. Лошади были не боевыми, а обычными, верховыми, и, нервно засопев, подались назад. Бык остановился сам. Дерзость Бена рассердила Ральфа, и он крикнул:
