Командир корпуса приказал: «Всему летному составу перейти к активным наступательным боям с истребителями и штурмовиками противника, добиваться в боях тактического и численного преимущества». Командирам дивизий отстранить от вождения групп командиров частей и подразделений, не умеющих организовать бой, пассивных и недостаточно смелых и представлять материалы на снижение в должности тех из них, кто не справляется с управлением своими подчиненными в боевой обстановке.
В день подписания этого приказа, 26 сентября, некоторые его положения получили драматическое подтверждение. Шесть МиГов 518-го полка под командованием майора Переславцева в боевом порядке «клин» пар вылетели на перехват противника в районе юго-восточнее Дапу, где на высоте 10 500 м на встречно-пересекающихся курсах обнаружили 16 «Сейбров» и вступили в бой.
Однако после первых же маневров пара майора Переславцева и капитана Хлопова оказалась «нос к носу» на встречных курсах с парой капитана Баева и старшего лейтенанта Басалаева. МиГ Хлопова отбил хвост у самолета Басалаева и тоже стал разваливаться в воздухе. Летчики катапультировались. По заключению командира корпуса, столкновение произошло потому, что «управление боем со стороны ведущего и осмотрительность в группе отсутствовали, а также от неправильного построения боевого порядка».
В связи с этим приказ: заместителю командира эскадрильи майору Переславцеву предупреждение о неполном служебном соответствии, командиру звена капитану Баеву – пять суток домашнего ареста с исполнением служебных обязанностей, а на остальных виновников происшествия командиру дивизии наложить взыскание своей властью.
Тем не менее исследователи отмечают, что боевая работа, в которой участвовал подполковник Урвачев, имела несомненный результат: «Сейбры» уже не так вольготно себя чувствовали в районах аэродромов, поскольку за ними вели охоту летчики 32-й иад, в задачу которых входило прикрытие трех передовых аэродромов корпуса».
26—29 сентября Урвачев облетал 17 МиГов после сборки. В следующие полтора месяца было затишье, видимо, из-за нелетной погоды, а во второй половине октября у него четыре вылета на разведку погоды, три инструкторских полета на спарке и перелет Мукден – Аньшань и обратно.
Звтем он вновь участвует в боевой работе:
«15.11.52, МиГ-15. Перелет парой на КП в район боевых действий, 2 полета, 54 минуты, h – 5000 м».
Тем временем командование корпуса отметило, что 32-я дивизия, выполняя боевую задачу, повысила эффективность противодействия американской авиации, в результате чего с ноября «противник отказался от <…> блокирования аэродромов базирования МиГ-15, а действия отдельных групп «охотников» резко сократились».
Неделю спустя летчики дивизии провели несколько воздушных боев, прикрывая ГЭС Супхун от налетов американских «шутов» и «крестов». В одном из них эскадрилья капитана Миронова, в состав которой входили бывшие летчики 147-й иад и 34-го иап, сбила три «Сейбра» и один подбила, не понеся потерь.
Однако передовые аэродромы корпуса были все-таки уязвимы для атак американской авиации, поскольку располагались близко к морскому побережью и недалеко друг от друга. Поэтому начались поиски площадок для строительства новых аэродромов, в которых участвовал подполковник Урвачев:
«24.11.52, Як-11. Маршрутный полет на разведку аэродромов, 1 полет, 1 час 30 минут».
До конца года у него еще несколько перелетов на УТИ МиГ-15, Як-12 и МиГ-15 между аэродромами базирования полков дивизии в Мукдене и Аньшане, а также в Дапу. В начале 1953 г. погода была нелетной, а 10–14 января Урвачев выполнил пятнадцать инструкторских полетов с летчиками полков на спарке.
В это время поступил приказ, «не снижая боевой готовности для выполнения боевых задач», 20–25 января произвести смену дислокации дивизий. Полкам 133-й иад надлежало перейти «во второй эшелон 64-го иак, получив задачи, которые ранее выполняли летчики 32-й иад», а ее части должны были выдвинуться на передовую линию к реке Ялуцзян: 913-й иап – на новый аэродром Куаньдянь, а 535-й и 224-й полки – соответственно на аэродромы Аньдун и Дапу. Штабы, инженерно-технический, сержантский и рядовой составы со всем хозяйством дивизии прибыли к новому месту базирования по железной дороге, а летчики, и в их числе подполковник Урвачев, – на самолетах:
«21.01.53, УМиГ-15 Перелет звеном Мукден – Аньдун, 1 полет, 30 минут».
До конца января Урвачев, обеспечивая перебазирование дивизии, выполнил на УТИ МиГ-15 и Як-12 еще десять перелетов из Аньдуна в Аньшань и Дапу. Затем два полета на высотах 10 000—11 000 м на групповую слетанность пар и учебный воздушный бой.
В начале февраля последние вылеты подполковника Урвачева в Китае: вновь два маршрутных полета на групповую слетанность парой на высоте 10 000 м и шесть маршрутных полетов Аньдун – Аньшань – Аньдун. Как следует из летной книжки, для него это был конец «правительственной командировки» и последние в его летной биографии полеты на реактивных истребителях. Вскоре после этого он вернулся в Советский Союз.
Скорее всего, это было связано с болезнью уха, из-за которой Урвачев потом долго лечился, несколько оглох, был отстранен от полетов на истребителях и перешел в транспортную авиацию. Припоминается его рассказ о том, что в Корее не раз возвращался из вылета в окровавленном подшлемнике. Кровь текла из ушей из-за энергичного маневрирования с колоссальными перегрузками и перепадом высот от 14 000 м почти до земли. А противоперегрузочных костюмов тогда у советских летчиков еще не было. Борис Абакумов вспоминал: «Сильно нас выматывали 8—10-кратные перегрузки. <…> МиГи их выдерживали, а мы иногда теряли сознание. У американцев на каждый «Сейбр» было 2 человека сменных летчиков. Работали они в противоперегрузочных костюмах. Наша повседневная экипировка напоминала наряд трактористов».
Возможно, с Урвачевым случилось то же, что с Пепеляевым, который пишет, что «после полетов с неимоверными перегрузками в моей голове <…> лопнул кровеносный сосуд рядом со слуховым нервом.<…> С тех пор мое правое ухо почти ничего не слышит <…>. Лечение закончилось, и мне пришлось отказаться не только от высшего пилотажа, но и от полетов на боевых самолетах вообще. Вот так в 1962 году я прекратил свои полеты». Очень похоже на историю Урвачева. Через два года после Пепеляева, в таком же возрасте он был списан с летной работы из-за такой же, видимо профессиональной, болезни уха.
В Китае летчиков донимали также тяжелые климатические условия, жара и влажность. Командир 64-го иак докладывал о состоянии здоровья летчиков одной из дивизий: «16 % нуждаются в срочном направлении на госпитальное лечение, 22 % подлежат направлению в госпиталь или санатории, 40 % имеют признаки утомления и только 22 % признаны здоровыми <…>. Учитывая изложенное <…> после 3-х месячной боевой работы целесообразно предоставлять летному составу отдых в течение одного месяца».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
