— Гораздо более.
— Ну да, да. Гораздо более.
— Ну и сколько тебе нужно, чтобы выкрутиться?
— Сорок.
— Сорок фунтов? Сорок шиллингов? Или сорок гребаных пятифунтовок? Сколько, Чарли?
— Сорок штук: Если я сумею наскрести сорок тысяч, после Рождества оклемаюсь, увидишь. Смогу спасти и магазин, и дом, все. Тяжело будет, конечно. Но у меня все получится, я уверен, что получится.
— А если взять еще один заемчик?
— Никто со мной не станет даже разговаривать, Томми. Про мои кредиты известно всей Англии и всей.
Америке до берегов Суони[117]. Все теперь занесено в компьютеры, до последнего пенни. Они будут от меня шарахаться, как от прокаженного.
Чарли поднимает глаза на своего младшего брата. Унизительные слова, которые сейчас придется произнести, жгут ему горло. Он сглатывает. Томми на него не смотрит, будто знает, что сейчас прозвучит.
— Томми, ты бы не мог…
Тут раздается звонок в дверь. Сквозь оконное стекло видна темная фигура. Но ни тот, ни другой не трогаются с места. В дверь снова звонят.
— Лучше поскорее с этим разделаться, — тихо говорит Томми.
Чарли смиренно встает и направляется к двери.
Господин, стоящий снаружи, выглядит отнюдь не так, как полагается выглядеть материализовавшемуся духу возмездия, вестнику судьбы. Он улыбчив и весел, у него русые волосы и густые темно-русые усы, а в руках — синий кейс с золотым кодовым замочком. Господин одаряет Чарли сердечной улыбкой и протягивает ему пухлую лапищу. Совершенно очевидно, что он счастлив его видеть.
— Мистер Бак!
— Да.
— Здравствуйте! Я Лесли Баттерфилд, сотрудник "Северного национального банка". Полагаю, вас известили о моем визите.
Чарли мрачно кивает, и Баттерфилд тут же устремляется к развалившемуся в кресле Томми, который встречает его сумрачным взглядом. Визитер и ему протягивает руку, Томми приходится ее пожать.
— Здорово! Я…
— Знаю, знаю.
Томми не называет своего имени, лишь глубже вдвигается в кресло.
— Вы позволите мне присесть?
Не дожидаясь ответа, Баттерфилд усаживается за столик и кладет кейс на полированную столешницу. Потом начинает колдовать над своим секретным замочком. Набрав код, мистер Баттерфилд оборачивается к Чарли:
— Полагаю, нам с вами пора обсудить кое-какие проблемы?
Он раскрывает кейс. Внутри все разложено с чрезвычайной педантичностью. Скоросшиватели с разноцветными цифрами и буквами в одной стопке, листки с текстом, кое-где закрашенным маркерами, — в другой; а сверху прозрачные папки с острыми, как нож, краями. Они снабжены наклейками, тоже очень аккуратными. Кейс у этого вестника судьбы поистине модель идеального миропорядка.
— Да, наверное, — обреченно говорит Чарли, усаживаясь в кресло, стоящее напротив.
— А не выпить ли мне стакан воды, как вы считаете, мм? — говорит Баттерфилд, доставая пачку документов из помеченной буковками папки, размер типовой, А-4.
Чарли встает и направляется в кухню.
— Надеюсь, обойдемся без ядовитого зелья? Заранее благодарю.
Он улыбается Томми, тот прикусывает губу.
— Особенности моей профессии далеко не всегда позволяют мне рассчитывать на любовь соотечественников, — доверительным тоном говорит Баттерфилд, и улыбка его делается еще более сердечной.
Чарли возвращается с полным стаканом и ставит его перед посетителем. Тот смотрит на стакан, на Чарли, затем на Томми.
— А не положить ли нам в этот стакан кусочек льда, мм?
— Льда нет, — говорит Чарли.
— О-о!
При этом известии физиономия посетителя мгновенно мрачнеет. Он философски кивает, как будто вдруг понял нечто такое, что до сего момента было выше его разумения. Потом лицо его немного проясняется.
— Это, разумеется, пустяки!
Сказав это, он вынимает из кармашка очки и водружает их на кончик носа. Очки слегка его преображают, придают значительность. И тут Чарли в первый раз ощущает легкий укол страха. Баттерфилд смотрит поверх очков на Томми.
— Простите. Так вы у нас…
— Я брат жертвы.
— Брат жертвы. — Баттерфилд чуть сдвигает брови. — Я не совсем хорошо вас понял.
— Я брат Чарли.
— A-а, теперь ясно. — Он отпивает глоток. — Очень теплая. Вы действительно уверены, что у вас нет ни кусочка льда?
— Боюсь, что именно так.
— Это пустяки. — Он снова смотрит поверх очков на Томми. — Так вы думаете, что ваш брат — жертва?
— Да-а, — говорит Томми, глядя на Чарли.
— И чья же он жертва? "Северного национального банка"?
Голос его звучит чуть более резко, чем раньше. Томми совсем не ожидал подобной реакции.
— Это всего лишь шутка, честное слово.
— Уверяю вас, мистер Бак, что нам сейчас не до шуток.
Батттерфилд делает выразительную паузу, потом снова с улыбкой смотрит на Чарли.
— Ну что же, Чарли. Вы не возражаете, если я буду называть вас по имени?
— Не возражаю.
— Так вот, Чарли, похоже, вы попали в серьезный переплет.
— Да, похоже.
Следует очередная выразительная пауза.
— Мы не получили выплаты за этот дом за последние…
Он смотрит в листочек, на котором убористо что-то напечатано, причем цифр там больше, чем текста.
— …шесть месяцев. Мои коллеги из отдела, ведающего "малым бизнесом", сообщили, что примерно так же у вас обстоят дела с выплатой аренды и займов, выданных на закупку товара.
— Да, конечно, но ведь кое-что я все-таки выплатил. Я уже объяснил это вашему сотруднику… мистеру… не могу вспомнить его фамилию. У него седоватая бородка и…
Баттерфилд прерывает его взмахом руки:
— Это не так уж важно.
— То есть?
Лицо Чарли делается испуганным.
— Важно совсем другое. Мы не можем больше смотреть сквозь пальцы на сложившуюся ситуацию, пора что-то предпринимать.
Чарли кивает. Томми тычет пальцем в сторону Батттерфилда и тоже вступает в разговор:
— Вся штука в том…
Баттерфилд нажимает на колпачок своей ручки. Раздавшийся щелчок звучит неожиданно громко, как звук выстрела.
— Мистер Бак, вы позволите… Вы мистер Бак-младший, насколько я понимаю?
— Да, я его младший брат.
— Вы позволите — исключительно для пользы дела — вести переговоры непосредственно с Чарли?
— Простите?
— Непосредственно с Чарли. Могу я поговорить — совсем недолго — исключительно с Чарли?
— Я только хотел сказать…
— Так вы не против?
Последняя фраза была на удивление короткой и нетерпеливой. Ошеломленный Томми захлопывает рот и начинает неловко ерзать. Он не привык к таким конфликтным ситуациям, которые нельзя уладить простой дракой.
— Вот и хорошо. — Баттерфилд удовлетворенно кивает. — Отлично.
— Вы хотите, чтобы я ушел? — бормочет Томми.
— Нет, что вы! Полагаю, это совсем необязательно.
Он медленно поворачивается к Чарли:
— Когда мы договаривались о встрече, мистер Чарли, вы сказали, что постараетесь найти решение наших проблем. Вам это удалось?
— Если бы я мог продержаться до Рождества, — с отчаяньем говорит Чарли.
— До Рождества? — озадаченно переспрашивает Баттерфилд.
— Да. Понимаете, перед Рождеством продажа идет очень хорошо.
— Но Рождество у нас в декабре. Или его уже успели перенести, и никто не удосужился поставить меня в известность? Ну и дела!
Баттерфилд широко улыбается, довольный своей шуткой. Он еле сдерживает смех.
— Я все продумал и все просчитал, мистер Баттерфилд.
Чарли достает из стола свою убогую картонку с исчерканными листочками и поднимает ее перед собой, как талисман.
— Я знаю, если бы я нашел… Я все просчитал. Много раз. Никакого прожектерства. Все вполне реально. Несмотря на крайне сложную ситуацию, я бы мог со всем справиться. Все, что мне требуется, — еще один заем. Самый последний.
Он замолкает, онемев от собственной наглости. Лишь смущенно покашливает.
Баттерфилд тоже молчит — от изумления.
— Заем? — наконец переспрашивает он. — Еще один? И сколько же?
— Сорок штук. То есть, я хотел сказать, тысяч… Это не так уж много. И тогда я смогу справиться, решить все проблемы.
Над домом низко пролетает самолет, из-за рева двигателей несколько секунд невозможно говорить. Когда шум стихает, Баттерфилд с ледяным спокойствием продолжает:
— Вы хотите сорок тысяч? Чтобы выбраться из ямы?
Сняв очки, он тщательно их протирает и расплывается в широкой улыбке.
— Вы хотите, чтобы "Северный национальный банк" одолжил вам еще сорок тысяч?
— Именно так, — с готовностью подтверждает Чарли.
— В придачу к тем ста тысячам, которые мы предоставили вам на покупку дома? И к тем пятидесяти тысячам, что были выданы вам коммерческим отделением на ваш магазин?
