— Согласен твой любимчик. Давай руку.
— Нет, Маринка, я сам.
Человек иногда способен переоценить себя. Меня зашатало с такой силой, словно я выпил не жалкий фужер виски, а опустошил все запасы бара в гостиной. И понесло меня в сторону так, что Марина пришла на помощь явно вовремя.
— Да, Марина, теперь я без тебя, как без ног. Словно вернулся в далекое детство и добрая фея помогает маленькому мальчику поскорее увидеть разноцветные сны. Тебя случайно не Мэри Попкинс зовут?
Марина не прореагировала на этот вопрос. И правильно сделала; меня окутала такая боль, что ответа я бы все равно не услышал.
45
Муж и жена — одна сатана, убедился я с утра пораньше: если меня могила исправит, то вряд ли Сабина изменится прежде, чем сыграть в ящик. Я не успел выпить морковный сок, разбавленный лимоном, как в мою спальню вперся очередной профессор народной медицины. От предыдущего целителя он отличался только тем, что, по всей видимости, постоянно ходил босиком, но при этом мыть ноги считал ниже своего достоинства. А может, мытье здоровью вредит, подумал я, глядя в умные, как у Трэша, глаза эскулапа.
— Вам скоро полегчает, — наконец-то выдавил он из себя диагноз, хотя бы потому, что мой взгляд не предвещал ничего хорошего этому научному деятелю.
— Да, развелось вас, ребята, — протянул я, — больше, чем прежде лекарств было. Ты ВГИК, что ли, заканчивал?
— Политехнический институт, — мгновенно раскололся целитель.
Я вздохнул и заметил:
— Вообще-то мне сейчас хотя бы ветеринара. Но они почему-то все больше в искусствоведах ходят. Значит так, возьми пятьдесят долларов, дуй отсюда и скажи моей мадам, что я скоро умру. И еще. Если я тебя хоть раз увижу, считай — ты уже в обуви научился ходить. Исключительно в белых тапочках.
Эскулап согласно кивнул головой, доказывая тем самым, что клиент всегда прав, а примерять обувку в планы доктора не входит. Иди знай, может, обувшись, невозможно так здорово лечить больных.
Я и без этого доктора, которого явно с неудовольствием из дурдома выпустили, прекрасно знаю — скоро мне станет совсем хорошо. Хотя бы потому, что рана стала затягиваться на удивление быстро. Однако радовать сообщением на эту тему я никого не спешу. Кроме Марины. Тем более, что босой хирург честно отработал свой гонорар, нагнал на Сабину такого ужаса… Она почти уверена — на этом свете ее муж находится лишь по недоразумению. Может, мне на досуге в науку податься вместе со своим раскаленным ножом в уже почти полностью зажившей руке? Слава Богу, с углями и паутиной, в отличие от других лекарств, у нас пока все в порядке.
О том, что моя левая рука действует безотказно, знает только секретарша. Она по-прежнему вывозит меня на прогулки, однако стоит нам остаться наедине, как я тут же перестаю бисировать танец умирающего лебедя в инвалидной коляске и в условиях строгой конспирации приступаю к тренировкам. А когда Мариночка везет меня на ингаляцию, так даже кроссом занимаюсь, это уже не говоря о стрельбе и рукопашном бое. Щадит меня Марина, по лицу не бьет исключительно для конспирации. Конечно, если Сабина увидит на моей морде синяки, я ей скажу, мол, дорогая, от слабости своей случайно с кровати сковырнулся на пол — и жена безоговорочно поверит. Однако, Рябов ко мне повадился бегать еще чаще, чем в туалет. И, в отличие от Сабины, он все сразу поймет. В том числе — отчего не спадает опухоль с пальцев левой руки. Действительно, моя рука до сих пор явно нездоровый вид имеет, зря что ли я на запястье такую тугую повязку накладываю? Не пальцы, а сосиски, перед сном их приходится минут пять массировать.
Рябов постоянно приносит хорошие новости. После полосы неудач жизнь вошла в свою привычную колею, на обочине которой появился банк «Экибан», отдав должное нашей фирме за ее участие в судьбе этого частного предприятия. Ничего, Сережка, я тебя тоже порадую, представляю себе, как ты в воздух взовьешься, когда о грядущих событиях узнаешь. И вообще, мало ли других радостей в жизни? Стоит взглянуть на счастливую мордочку начальника отдела снабжения, скромно сидящего на кончике стула рядом с моей постелью, и даже такому израненному, как я, вполне ясно — подобное блаженство может испытывать только идиот.
Константин вертел в руках открытку с изображением двух скрещенных колец и светился от радости жизни, словно его вымазали фосфором.
— Я бы очень хотел, чтобы вы стали моим шафером, — высказался Костя, надеясь на еще большую радость и соответствующий этому возможному назначению подарок.
— Спасибо, Костя, — тихо проскулил я, — однако женатый человек не может быть шафером. Ты Рябова об этом попроси.
Костя мгновенно перестал сиять. Теперь он больше походил на Трэша, если бы тот внезапно увидел перед собой смесь Анастасии Вишневской и собаки Баскервилей. Как же, подойдет Костя к Рябову с такой просьбой. Сережа до того его любит, что может по-своему прореагировать на предсвадебную просьбу. Особенно, если вспомнит: провал начальника отдела снабжения в Питере послужил своеобразным толчком, после которого операция пошатнулась.
— А можно шафером будет Гарик? — ушел Костя от вероятной опасности отказа и очередного процесса воспитания.
Хорошо придумано, мальчик. Гарик, само собой, подразумевает подарок, на который способен только его папа, и к Рябову ходить не нужно. Он бы Костю так поблагодарил за приглашение на должность шафера, что в свой медовый месяц начальник отдела снабжения укатил бы не на «БМВ», а в машине с красным крестом на двери.
— Конечно, — разрешил я. — Тем более, что вы с Гариком так здорово друг друга дополняете.
Чтобы начальник отдела снабжения не сильно загордился высоким доверием, я спросил у него:
— Хочешь в свадебное путешествие за границу поехать?
— Можно, — сделал мне одолжение начальник отдела снабжения.
— Тогда выбирай, куда желаешь: в Абхазию или в Чечню…
По-видимому, Костя от счастья просто обалдел. Не иначе от радости возможной поездки. Он-то, наверняка, даже на бывшую Югославию вряд ли рассчитывал.
— Ладно, Костя, не бери дурного в голову. Поедешь в другие райские места, мало ли заграниц есть? От Соединенных Штатов до Молдавии. Лучше скажи, как ты с тещей будущей договорился?
Кровь прилила к Костиным ушам, но тем не менее он мужественно ответил:
— Договорился. Раз в неделю придется заглядывать. На блины.
— Как это заглядывать? Для полного семейного счастья будешь вместе с ней постоянно жить…
Я хотел было продолжить, но испугался, что Костя сейчас выхватит свой «магнум» и от переполнивших чувств пустит себе пулю в висок.
— Шутка, Костя. Я за тебя просто рад. Быть мужем такой женщины. И зятем такой тещи — это сколько же счастья в одной семье. Однако, если ты при этом забыл о порученной миссии…
— Я все делаю, — затарабанил Костя, — встанете, посмотрите. Все будет в лучшем виде.
— Смотри, если подведешь, так со Снежаной разведешься. И на теще женишься, — гарантировал я.
— А тесть? — принял он мои слова всерьез.
— А тестя вы усыновите. Ладно, дуй к своему дружку, порадуй его ответственным назначением.
Когда Костя выперся из спальни, я подумал о том, что грядущим событиям обрадуется не только Гарик. Главное, чтобы Марина с Сашей подготовили для них плодородную почву.
46
Когда Рябов уверял меня, что мы с ним еще на охоту сходим, он был недалек от истины. Только вместе с Сережей я охотиться не собираюсь, хотя бы потому, что не положено находиться в скраде вместе с напарником. Даже при охоте с загонщиками у каждого стрелка — свой номер. У меня сейчас всего два загонщика, но зверь куда опаснее раненого кабана. Так что, узнай Сережа о предстоящей охоте, он бы сделал все возможное, чтобы моя лицензия была аннулирована.
Три дня кряду Марина возила донельзя израненного директора «Козерога» на массаж и родоновые ванны. Весь обслуживающий персонал санатория уже понял: калеки подобного рода топчут землю исключительно по недосмотру природы. Одна коляска инвалидная чего стоит, о внешнем виде говорить не приходится. Кажется, я уже самого себя убедил, что таких спартанцы в пропасть кидали.
Две санитарки помогли Марине раздеть меня перед курсом лечения. Я до того стеснялся посторонних женщин, что пытался прикрыться исключительно действующей рукой. Хотя бы потому, что от такого вида мужчины эти девушки явно предпенсионного возраста с двадцатилетним стажем, похоже, давно отвыкли.
Стоило нам остаться наедине, как я ожил не хуже Ляхова после исполнения приговора суда о высшей мере. Вместо того, чтобы погрузиться в ванну и спокойно бездельничать, быстро оделся в заранее приготовленный наряд и остался собой доволен. Узкие джинсы, кроссовки «Найк», легкая курточка как нельзя больше подходили для предстоящего визита. Однако парик с усами я надевать не стал, а запросто сунул его в небольшую кожаную сумочку, повесил ее через израненное предплечье и посмотрел на Марину.
