— Я не расслышал, извините. Вам удобно общаться через картон? — удивляюсь я и хочу рукой отодвинуть заслон хоть чуть-чуть.
— Э! Э! А ну не трогайте! Кто вам разрешил? — спохватывается она и резким движением возвращает экран в исходное положение. Женщина делает это с такой молниеносной реакцией, будто я не картонку отодвинуть решил, а полез ей под юбку. Я даже отпрянул, как отшатывается человек от норы, где зашипела разбуженная гадюка. За мной стоящая бабушка вдруг поджимает губы и раздраженно говорит… мне!
— А она не обязана вас обслуживать. Это не ее участок. Просто подменяет другую и оказывает вам любезность… А вы тут…
Я молчу. Обидно. До чего оскотинел наш народ: с ним обращаются, как с досадливым быдлом, а такие, как эта пожилая дама, еще и вступаются. То ли мелкое подхалимство (наверняка какие-то документы дома забыла и теперь готовит почву для переговоров, чтобы не отфутболили обратно), то ли просто идеальный идиотизм. По этой части многие наши сограждане достигли перфекции.
Ирина Витальевна продолжает работать с базой данных. Я жду. Смотрю в картон. Она опять что-то говорит. Прислушиваюсь.
— Ну, где вы там?
Гениально, правда? Это все равно что закрыть глаза и выступить с претензией: куда вы все делись? Я вас не вижу!
— Я здесь, — отвечаю.
— Ну, так я вас не вижу!
Странно, очень странно. Удивительно прямо-таки! С вашим-то, рентгеновским аппаратом…
И только тут она слегка смещает этот несчастный картон в сторону, чтобы сверить фото в паспорте с прототипом. Вроде, сходится. Защитный экран захлопывается опять.
Через минуту под картоном появляется рука, вручающая мне паспорт и распечатанный на принтере лист формата А4.
Чтобы показать всем, что она работает сверхурочно и тем самым оказывает беспрецедентную милость, Ирина Витальевна оставила картон на стекле. Была бы у нее еще одна коробка, она бы, убежден, надела ее себе на голову — «Я в домике».
Поразмышляем. Жил-был на свете человек по имени Виталий. В свое время родила ему жена дочь. Нарекли доченьку Ирочкой. Воспитывали, холили, лелеяли, учили уму-разуму и хорошим манерам. Растили человека. Так во что этот человек мутировал к своим пятидесяти годам? Эх, маска… Я вас знаю… Несметное число вас сидит по Руси, расползшихся тестом до центнера, вытравивших волосы пестрым ядом, обвитых дешевой бижутерией, опустивших картонное забрало на свое хорошо рифмующееся… И орущих, орущих, орущих!!! Ведь они все считают себя женщинами, представительницами нежнейшего из полов, олицетворением прекрасного. Ведь им только подкинь тему, только заикнись, так они до спазмов в трахее будут разглагольствовать, какие мужики козлы и какие они звезды. Я почти вижу Ирину Витальевну девятнадцатилетней девчушкой, полной сладко нашептывающих надежд и мечтаний. Наивной, чистой, восторженной. Той самой Женщиной, той самой недосягаемой высотой, что вдохновляла лучших на бессмертные шедевры. Где это все теперь? В какой картон ушло с брызгами из плюющегося ненавистью рта? И ведь это чья-то мама… Чем руководствуется бог, назначая не рожденную пока душу ребенком такой фурии? Женщины, милые вы мои! Остановите зло на дальних подступах, пока вы еще не выорали, не вытошнили, не выполоскали мозги по мелочам жизни. Не становитесь такими, пожалуйста, очень прошу вас.
Вернувшийся в Россию капитализм проблему «продавщиц сельпо» не решил, он ее, с позволения сказать, усыпил. Да, корпоративная культура в солидных коммерческих организациях не позволяет не то что орать, а даже произносить слово «нет». Это отрадно. Плохо то, что пока нашим людям не стали начислять зарплату в валюте, культура бедствовала. И только страх вылететь с теплого места — только страх! — загнал зверя в дальний угол. Впрочем, это всеобщий закон истории: культура пришла на остриях штыков. В государственных учреждениях же оклад не позволяет быть человеком. Стимул к вежливости слабоват. Надбавка за такт не предусмотрена. Поэтому когда я слышу лепетание про то, что «русский человек — это врожденно щедрая, широкая, богом выпестованная душа», а потом вижу картонное лицо, мне становится жаль божьих трудов. Ничего выдумывать не надо. Как нигде, в нашей стране уродство склонно к гипертрофии. И попытка скрыть его за картонной перегородкой — плохое решение.
Я приобрел пиратский диск с программным обеспечением в одном из магазинов своего района. Заявленной на вкладыше программы на самом носителе не оказалось, поэтому я агрессивно топаю на следующий день обратно в тот же магазин восстанавливать справедливость. Продавщица Мария выслушала меня и спросила:
— Ну так что, вам денежки вернуть? Или обменять на другой?
— Нет, спасибо, ничего менять не надо.
Она пожала плечами и отсчитала мне сто шестьдесят рублей. Диск водрузила обратно на витрину.
— Мария, — попросил я, уходя. — Не подставляйте других людей, как меня. Ведь его у вас опять купят, и история повторится. Я понимаю, что лицензионные продукты стоят дорого, но вы бы хоть проверяли, что продаете.
— Так! Молодой человек! Я сама знаю, что мне делать!
— Вашей вины туг нет, я не спорю…
— Ну и все!
— Маша, но это же совок чистой воды! Ваш руководитель вас — не себя — ставит в неловкое положение перед покупателями. Оно вам надо? Это ведь так просто — сказать ему, чтобы проверял товар при закупке.
— Это не моя проблема, — отрезала Маша. — А вы, молодой человек, в следующий раз покупайте диски там, где будете уверены в качестве.
Здорово, правда? Какая реклама месту, где работаешь! Это все равно что попасть под сосульку, а потом, обливаясь кровью, услышать в назидание от работников коммунальных служб: «А не ходи по улице во время оттепели!»
Мой путь перерезает женщина с ручкой и папкой в руке.
— Молодой человек, это соцопрос. У вас есть пара минут?
Мне стало интересно.
— Да, конечно. Здравствуйте.
— Здравствуйте. — Женщина открывает первую страницу. — Вам больше шестнадцати?
— В полтора раза.
— Очень хорошо…
— А если бы было меньше, это плохо? — перебиваю я ее.
— Плохо, — морщится она.
— Но почему же?
— Так, давайте без лишних вопросов, — строго восстанавливает статус-кво она. Действительно, опрос-то односторонний. — Каково ваше материальное положение: ниже среднего, среднее, выше среднего?
— Ниже среднего.
— Что? — Женщина поправляет очки и уже с нескрываемой злостью рассматривает мою честную физиономию. — Вы нормально можете разговаривать?
Я растерялся.
— Да вроде все нормально. Вы спрашиваете, я вам отвечаю.
— И вы мне что, хотите сказать, что бедствуете?
— Я так не говорил. Но положение свое на настоящий момент оцениваю как ниже среднего.
— Не надо мне тут… по ушам ездить, ага? Какое там «ниже среднего»? Вы вон… одеты даже.
Закутанные в рваные дубленки бомжи, если рассуждать, как она, тоже не на дне. Стратификация[37] общества по одежному признаку…
— А почему вы считаете, что одетые люди обязательно выше этой категории? Почему вы не подумаете, что одежда — это, может, единственное, что у них осталось?
— Ни почему. Вы отвечать будете?
— Нет уж! Даже нищий Диоген ходил в длинной тунике, а фараоны Древнего Египта, наоборот, могли появиться на публике вообще без трусов. И что, кто из них богаче? Теперь, пока вы мне не объясните, по какой причине одежда является однозначным показателем, я отвечать не буду.
— Ни по какой причине, все! До свидания!
И она, резко крутанувшись на месте, дунула от меня подальше. Не знаю, каково качество выводов, которые сделают на основе данных, собранных такими работничками, но тут явно не. все в порядке. Кроме того, в ее методе рассуждений проскочил один прелюбопытный женский экивок, встречающийся не так уж и редко. Рассмотрим его.
«Но как же так?» — «А вот так», «По какой причине?» — «Без причины», «Объясни мне, почему?» — «А нипочему». По-моему, это слово пора узаконить в русском литературном языке, ибо по количеству применений оно уже давно вровень с показателями языковой нормы. «Нипочему», изобретенное женщинами, суть не просто новое слово, а вообще новая гносеологическая категория, стальной гильотиной рассекающая сцепку причины и следствия. Классное слово!
Согласно современной космологической картине в нашем мире такому феномену, как «нипочему», отведен очень отдаленный и маргинальный закут, называемый сингулярностью. Сингулярность — это область пространства-времени, где плотность материи бесконечна, а все действующие законы физики неприменимы. В силу квантовых эффектов в сингулярности принцип причинности нарушается, тогда как в остальном мире все неизбежно имеет свою причину и свои следствия. Сингулярность существует в черных дырах, а также была изначальным состоянием всей нашей Вселенной, пока с ней не приключился катарсис в виде Большого Взрыва, после которого она приняла привычный нам вид. Стой самой секунды, когда материя рванулась из сингулярности во все стороны, причинно-следственные связи безраздельно властвуют над миром. Но все процессы, имевшие место во Вселенной до Большого Взрыва: перед образованием сингулярности и во время оной — эти процессы обречены остаться без каких-либо последствий в нашем мире. Между нашим нынешним состоянием и той эпохой стоит глухая непроницаемая стена. Все, буквально все, что мы имеем на сегодняшний день, — это с необходимостью результат долгой истории причинного развития. Заметьте: не всей истории развития, а только той ее части, что лежит по нашу сторону относительно сингулярности.
