— Подожди. — Глеб сходил к себе за записной книжкой, порылся в ней и набрал номер. — Смотри, как повезло: соединился с первого раза! — обрадовался он и тут же заговорил с собеседником: — Осаф Александрович! Точно, Глеб. Как вы здорово узнаете! Да, спасибо. Осаф Александрович, у нас есть необходимость посоветоваться. Не у меня, а у Агнии. Привет тебе передает, — проговорил он тихо, прикрыв ладонью трубку. — Да, серьезный вопрос. Ой, там чего только нет: и убийства, и исчезновения трупов, и просто странные смерти… А теперь самой Агнии угрожают… Ну конечно, не по телефону. Все, передаю трубку.
Глеб передал трубку жене. И Агния уже через минуту записывала номер телефона, код, адрес.
— Очень серьезная контора, — стал объяснять Глеб, когда она положила трубку. — Или разведка, или контрразведка, или и то и другое вместе. В общем, бойцы невидимого фронта.
— Глебушка, неужели ты забыл, что мы тебя вместе спасали? — удивилась Агния.
— В самом деле! Извини, вы же знакомились. Но все равно, я-то его знал с детства. Он и с мамой дружил, и отцу много помогал… Всегда был, знаешь, такой загадочной личностью. Молчаливый благородный герой. В общем, расскажи ему все, скорее всего, эти твои страхи — чушь собачья, а вдруг — серьезно, и лучше тебе уйти в сторону, пока не поздно. Он-то уж профессионал.
Утро следующего дня было солнечное, теплое.
— Ты в чем пойдешь сегодня? — спросил, уходя на работу, Глеб.
— Я уже приготовила. Летнее пальто. Бежевое.
Глеб взял гладкую прохладную металлическую пластину, якобы заряженную положительной энергией всех экстрасенсов, и аккуратно опустил ее во внутренний нагрудный карман летнего пальто жены.
— Никуля, сто баксов у тебя есть с собой? Не хватает заплатить одному другу.
В этот день у них было утреннее выступление. Зал уже наполнялся публикой, и Аркадия звали на разминку, а он продолжал крутиться перед Никой.
— Привез, понимаешь. Свеженький, прямо из Тулы, даже в заводском масле, — проговорил Аркадий негромко, оглядываясь на всякий случай, чтобы не подслушал кто посторонний. — А я как раз сто баксов куда-то дел.
О полноценном карабине с оптическим прицелом он мечтал давно. У них были две задрипанные мелкашки-тозовки, с которыми они часто ходили в тир. Нике, словно пианисту, нельзя было терять твердость руки. Тем более что в подновленном номере ей полагалось стрелять по двум десяткам мелких шариков, каждый из которых после гибели мгновенно превращался в многоцветный огненный круг.
— Аркуня, может, не стоит, опасно все-таки без документов, — попробовала она в последний раз отговорить мужа.
Ей-то этот карабин, конечно, ни к чему, но Аркадий обожал подобные шикарные игрушки. К тому же прицел был не .просто оптическим, а еще с каким-то лазерным инфракрасным наведением. Такие берут на охоту только новые русские.
— Да ты что? — Он даже замер от изумления. — Мы же договорились!
Минут через пять он вернулся с картонной коробкой, на которой было написано «колготки детские».
— Порядок! Я в твой старый скрипичный футляр переложу, ладно?
Ей оставалось только согласно кивнуть.
А на арене старый клоун Ефим Сергеевич вместе с сыном-напарником уже разогревали публику. Ника побежала переодеваться. Довольный Аркадий тоже отправился делать короткую разминку. А потом объявили их номер.
Все шло как всегда. С высоты, ослепленная направленными на нее лучами, Ника плохо видела публику. Да она и не пыталась ее разглядывать, чтобы не терять тот кураж или, как теперь говорят, ту особую энергетику, которую артист накапливает перед выходом и без которой невозможен почти ни один цирковой номер.
В этот раз она выбрала менуэт Моцарта и повела его в своем полете, стоя на перекладине. Оркестр молчал, и ее одинокая скрипка заполняла утонченной мелодией всю затаенную тишину зала. Заканчивался уже шестой круг из десяти, и вдруг — она даже, скорее, не услышала, а ощутила судорожный треск рвущихся нитей левого каната, который держал ее перекладину.
Мелодия сразу оборвалась, скрипка, несколько раз перевернувшись в воздухе, полетела вниз, на сетку, смычок спланировал туда же, а сама она сделала неловкое движение, стараясь хотя бы правой рукой уцепиться за канат, потому что опора из-под ног у нее уже уходила. Все это продолжалось меньше секунды, а дальше рука ее, уже ощущавшая канат, соскользнула, и Ника неловко полетела вниз.
Внизу, как всегда, была натянута страховочная сетка. Она слегка смягчала удар. Но только слегка. Сколько мировых воздушных гимнастов погибло, неудачно упав на нее! Правда, без сетки их погибло бы вдесятеро больше. И ее падение из-под купола, причем такое неловкое, должно было кончиться верной смертью, или, по крайней мере, увечьем. Но Ника об этом не думала. Она не думала ни о чем, просто не успела подумать.
Но еще на мгновение раньше, Аркадий, оттолкнувшись от своей перекладины, устремился ей навстречу, уже в полете ударил ее всем своим телом, больно обхватил и, пролетая мимо другой, пустующей перекладины, словно обезьяна, сумел г за нее уцепиться свободной рукой.
Задержавшая дыхание публика хором сделала вздох, оркестр заиграл марш, а их с Аркадием стали быстро опускать на сетку, потому что долго продержаться они бы не смогли.
Для зрителей все, что случилось, было просто эффектной неожиданностью. И уже через минуту зал дружно аплодировал. Но для Ники с Аркадием это был смертельный номер, который только по счастливой случайности кончился благополучно. И еще благодаря точному расчету и таланту Аркадия.
Приблизительно такой номер в середине XX века демонстрировали великие воздушные гимнасты братья Кончелли. Тот, который перелетает с перекладины на перекладину, успев исполнить двойное, а то и тройное сальто, называется вольтижером. А того, кто ловит, называют ловитором. Один из братьев Кончелли, вольтижер, изображал неожиданный обрыв, падение, а второй — ловитор, каждый раз успевал его поймать. Пока оба однажды не разбились. Хотя и упали на сетку…
Едва Ника с Аркадием, трижды раскланявшись, ушли под бешеные аплодисменты с арены, как их обступили все, кто был свободен.
— Какой ужас! Какой ужас! — повторяла, всхлипывая, дрессировщица кошек Леночка. — Я просто умерла, когда увидела, как ты падаешь!
Ника стала с улыбкой объяснять, что она даже испугаться не успела, хотя :на самом деле теперь-то душа ее содрогалась от ужаса.
Аркадий, который лично проверял снаряды перед каждым выступлением, был малоразговорчив.
— Знать бы, какая падла нам позавидовала! — сказал он Нике, когда они шли объясняться с директором. — За это просто убивают!
Примерно то же он сказал и директору:
— Вы же знаете, что сам собой нейлоновый канат не порвется. А вот если его подрезать…
Директор решил шума пока не поднимать, но тут же приказал принести оборванные концы.
— Да вот же — ровная обрезка! — показал Аркадий. — Знать бы, кому потребовалась ее жизнь.
Ника уже это знала без всяких расследований. Ее жизнь потребовалась вовсе не кому-то из цирковых, а той самой компании, от которой недавно заявилась журналистка. Мадам журналистка — вот кто объявил ей смертельную войну.
«Значит, ты моей смерти захотела, — подумала Ника. — Хорошо, ты получишь смерть. Только свою!»
Тут-то она и вспомнила про покупку Аркадия.
Охранное предприятие «Эгида+» Агния искала долго. Обходила двор за двором в районе Московского проспекта недалеко от парка Победы и все без толку. Отчаявшись, она даже чуть не повернула назад, но тут наконец наткнулась на двухэтажный особнячок, мимо которого прошла уже несколько раз.
За массивной стальной дверью начинался коридор, справа сидел молодой дежурный с рукой в гипсе, который сразу ее пропустил, едва она протянула паспорт. Но она задержалась и по журналистской привычке спросила, подчеркивая уважение:
— Это вас из ружья ранили?
— Вообще-то из тэ-тэшника, — смутился дежурный. — Сам виноват — нарвался.
Слева располагался спортивный зал, и, проходя мимо открытых дверей, Агния невольно в него заглянула. Там тренировались, шумно бросая друг друга на пол, молодые мужчины. Но что Агнию особенно удивило — занятия с ними вела весьма симпатичная девушка. Агния даже задержалась на мгновение, чтобы посмотреть, как девушка проводит бросок. И тот широкоплечий светловолосый здоровяк, которого она швырнула на пол, вовсе не поддавался ей и упал непритворно. Правда, перевернувшись, сразу оказался на ногах.
Превращаться в непрошеную бесплатную зрительницу было неловко, и Агния начала подниматься по удобной деревянной лестнице на второй этаж.
Там было все, как в обычных современных офисах. Красотка, сидящая за компьютером, запах кофе, несколько дверей с табличками.
— Агния Евгеньевна? — спросила приветливо красотка. — Осаф Александрович ждет. Сюда, пожалуйста.
