Развернувшись на коленях, он обхватил ее за талию и отшвырнул от себя. «Беретта» выпала из руки. Куда она делась, Лора не видела, ибо, пролетев по воздуху, с силой приземлилась на соседнюю плиту. Это была всего лишь глыба камня, торчащая из земли, словно гнилой зуб. Локоть ударился о камень, и дикая боль пронзила ее руку снизу доверху. Она не знала, сломала ли она что-нибудь или просто ушибла локтевой сустав.
К тому времени, как она смогла встать, Скейпгрэйс уже вырыл яму около трех футов в глубину. Ее рука все еще мучительно болела, но сама она была цела. Увидев, как он вынимает деревянный ящичек из земли, она заплакала. Она не могла вынести этого: ее терзал страх и ужас от того, что он делал. Она подумала, что сейчас закричит и бросится бежать, хотя прекрасно знала: он все равно поймает ее.
Ящик был сделан из светлого дерева, наверное, из сосны, источенной червями. Он сгнил так сильно, что Лора не смогла бы сказать, был ли он украшен чем-нибудь или нет. Детский гробик разломался в руках Скейпгрэйса, хотя он явно старался не повредить его. Он смахнул остатки трухлявой древесины, земли и осадков, которые скопились вокруг тельца внутри.
— Моя семья устроила мне пышные похороны, — сказал он. — Я видел все, что там происходило, паря под сводом церкви. Там была вся моя школа, ребята шли мимо, смотрели мне в лицо, кто-то плакал, а кто-то что-то говорил. Иногда говорили даже те, кого я не знал. Девчонки, которые ни разу со мной не заговорили в коридоре, даже если им нужна была ручка, а у меня была запасная. Некоторые из них и впрямь были расстроены, будто они поняли наконец, кем я был и что они со мной сделали. Это было немного странно. Впрочем, никто до меня не дотрагивался.
Мягко, одним большим пальцем он стер мусор с крошечного тельца.
— Пожалуйста, — взмолилась Кэкстон, с трудом выдавливая слова. — Пожалуйста. Пожалуйста.
Он не ударил ее, но и не прекратил свое занятие. Он слегка встряхнул гробик, и из него посыпались грязь, земля и все прочее. Кэкстон затошнило, и она отвернулась в сторону, стыдясь того, что выказывает подобное неуважение, но не в состоянии удержаться от рвоты прямо здесь и прямо сейчас.
— Когда ты по одну сторону со смертью, она перестает тебя пугать. На самом деле она становится в некотором роде развлечением. В этом смысл существования вампира. Она полностью меняет твои взгляды.
Он взял в левую руку что-то круглое, размером с яблоко. Слегка крутнув, он извлек это из гроба. Прочие останки младенца вернулись в яму, и он забросал ее землей. Потом обернулся и показал находку.
Это был череп. Череп Стивена Деланси, которого похоронили сто пятьдесят лет тому назад.
— Смотри, — сказал он, — ему было всего несколько дней, когда он умер.
Он показал ей череп. Он был полностью забит землей и испачкан грязью и высохшей кровью. Это было омерзительное, тошнотворное зрелище.
— Наверное, на самом деле он так и не родился. — Он стал разглядывать череп ребенка на вытянутой руке. — Это должно сработать, — сказал он.
Он протер череп большими пальцами, потом уставился в пустые глазницы и тихо запел. Она не разобрала слов — и вообще не была уверена, что там были какие-то слова.
Когда Скейпгрэйс закончил петь, он закрыл глаза и вытянул руку, держа череп на своей белой ладони. Через секунду череп завибрировал. Лора видела какое-то неясное движение. Вдруг послышался звук, похожий на жалобный стон, который череп не мог издать: у него не было даже нижней челюсти. Это был плач ребенка, он становился громче и не прекращался, и Лоре захотелось заткнуть уши руками.
— Возьми его, — приказал ей вампир, и она прекрасно услышала его сквозь этот крик. — Давай, мои уши более чувствительны, чем твои. Бери!
Она взяла череп в руки, и плач мгновенно прекратился.
— Я собираюсь забрать тебя с собой, туда, к ее одру. Мне нужно, чтобы ты подчинялась. Поэтому мы сыграем в небольшую игру. Ты будешь держать Стивена обеими руками, ибо это единственный способ успокоить его. Кивни, чтоб я знал, что ты меня поняла.
Она пожала плечами. От этого ее голова дернулась на шее, будто не была до конца к ней прикреплена. Она обхватила череп обеими руками. Что-то двигалось и скреблось внутри, какое-то насекомое, прятавшееся в земле, которая заполняла черепную коробку ребенка. Она застонала, но череп не выронила.
— А теперь позаботься о нем хорошенько. Если уберешь от него руки, если уронишь или сломаешь, потому что будешь сжимать слишком сильно, я услышу его плач. И тогда я сделаю тебе больно. Очень-очень больно.
Он прищурил свои красные глаза и внимательно посмотрел ей в лицо.
— Я сломаю тебе спину. Ты же знаешь, я могу это сделать. Правда?
Она опять кивнула. Ее всю трясло.
— Ладно, Лора, — сказал он. — А теперь пошли.
51
Скейпгрэйс повел ее через лес обратно на парковку начальной школы. Лора обшаривала взглядом окрестности, отчаянно надеясь, что там будет кто-нибудь, кто заметит их и вызовет полицию. Увы, не повезло. Они с Дианой выбрали это место именно потому, что оно находилось в лесу. Много места для мастерской и вольеров. Кругом никого, кто мог бы пожаловаться на причудливый скулеж, который иногда издавали борзые. И по ночам ни души.
На парковке их ждала машина, белый седан последней модели, двигатель заглушён, фары включены. За рулем сидел доктор Хазлитт. Похоже, он нервничал.
— Она обещала, что Хазлитт станет одним из нас, — объяснил Скейпгрэйс.
Он стоял рядом с ней, так близко, что она могла почувствовать его холодное дыхание на своей шее.
— Она очень много обещала ему.
Вампир открыл ей дверцу и усадил на сиденье, соседнее с водительским. Она вряд ли справилась бы сама, пока держала в руках этот проклятый черепок. Она влезла внутрь и поняла, что ремень безопасности ей тоже не пристегнуть. Впрочем, решила она, это не имеет значения.
— Здравствуйте, офицер, — поздоровался Хазлитт.
Она на него даже не взглянула. Он вздохнул и попробовал снова.
— Я понимаю, сейчас у вас нет причин симпатизировать мне, — продолжал он. — Однако через несколько часов мы станем союзниками. Так оно и будет. Почему бы нам не быть вежливыми друг с другом?
Она не ответила, Хазлитт завел машину и повернул на шоссе, ведущее на юго-восток. В сторону туберкулезного санатория, где терпеливо ждала Жюстина Малверн.
Они намеревались заставить ее совершить самоубийство. Лора и раньше это понимала, но не представляла себе, как это может произойти. Райс хотел, чтобы это был ее собственный выбор, и он практически убедил ее выстрелить в себя. Он потратил на это много времени, но, прежде чем он успел закончить, взошло солнце. Скейпгрэйс, судя по всему, такую ошибку делать не собирался. Он силой направит ее руку. Судя по методам убеждения, которые он уже использовал, Лора решила, что он станет пытать ее до тех пор, пока она не начнет молить о смерти. И тогда он даст ей возможность совершить самоубийство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
