Определить возраст этого человека не представлялось возможным: лет сорок, а может, и того меньше. И все из-за его рыжей бороды, длинной и неухоженной. У мужчины были к тому же еще и длинные, зачесанные назад с пробором посередине волосы. И серые глаза.
— Ну, так что? Садишься?
Джозеф подумал немного, а потом сказал:
— Да, спасибо.
Он сел рядом с этим незнакомцем, и машина тронулась. Коричневая вельветовая обивка сидений была настолько старой и истертой, что местами из-под нее даже выглядывала находившаяся ниже ткань. В салоне стоял запах смешавшихся между собой ароматов автомобильных дезодорантов, свисавших с зеркала один поверх другого. Заднее сиденье было опущено для того, чтобы получить как можно больше свободного пространства, которое, в свою очередь, было заполнено множеством картонных коробок и пластиковых пакетов, а также инструментами и канистрами разной величины. Все лежало в абсолютном порядке. На приборной доске из темного пластика остались липкие следы от старого скотча. Из автомагнитолы устаревшей модели доносились мелодии в стиле кантри. Водитель сначала уменьшил звук, чтобы поговорить с Джозефом, а затем снова сделал его погромче.
— И давно ты идешь?
Молодой человек старался не смотреть незнакомцу в глаза, опасаясь, как бы тот не понял, что Джозеф собирается солгать ему.
— Да, со вчерашнего дня.
— Ты ехал автостопом?
— Да, именно так. Меня посадил к себе водитель грузовика, но потом ему нужно было ехать совсем в другую сторону.
— А куда ты направляешься?
Неожиданно для самого себя Джозеф сказал правду:
— Не знаю.
Мужчина рассмеялся:
— Если ты не знаешь, куда идешь, тогда зачем остановил грузовик?
Джозеф с серьезным видом посмотрел на него:
— Потому что он задавал слишком много вопросов.
Мужчина рассмеялся еще сильнее:
— Ничего себе, мне нравится твоя прямота, парень!
На нем были красная ветровка с закатанными рукавами, светло-коричневые брюки и шерстяной вязаный свитер с узорами в виде ромбов. На ногах — рабочие ботинки с подошвой из рифленой резины. Обе его руки лежали на руле. На левом запястье виднелись дешевые кварцевые часы из пластика.
— Послушай, я не знаю, что ты собираешься делать, и не настаиваю на том, чтобы ты рассказал мне об этом, но если ты не против, то можешь заехать ко мне позавтракать. Я живу здесь недалеко. Что ты об этом скажешь?
Джозеф собирался было ответить ему вежливым отказом. Он и так достаточно рисковал, согласившись поехать с ним; не хватало еще ехать с этим типом неизвестно куда, чтобы позволить ему обворовать себя или того хуже. Но потом он понял, что еще один страх довлеет над ним. Будущее заключает в себе тайну, но не угрозу — открыл он для себя в это утро. А чтобы вкусить его плодов, нужно рисковать.
— Согласен.
— Яйца, грудинка и кофе, — пообещал ему незнакомец.
Спустя двадцать минут они свернули с главной трассы и поехали по грунтовой дороге. Они медленно ползли по ней между ям и ухабов до тех пор, пока не оказались вблизи деревянного домика с покатой крышей. Белая краска, в которую он был выкрашен, местами облупилась. Крыльцо почти развалилось, а между досок то тут, то там торчали кустики травы. Машина остановилась прямо у входа.
«И кто этот тип?» — спросил себя Джозеф, когда увидел место его обитания. При этом он чувствовал, что ответ на этот вопрос не столь ему интересен, как возможность познать мир.
— Добро пожаловать, — сказал незнакомец, едва они переступили порог дома.
Первая комната была средних размеров. Из мебели в ней был стол с тремя стульями, сервант, в котором недоставало нескольких ящиков, и старый диван с подранной во многих местах обивкой. На одной из стен висела картина без рамы с изображением анонимного пейзажа.
Рядом с единственным окном находился камин из покрытого сажей камня с давно остывшими черными головешками внутри. На скамейке, выдолбленной из ствола дерева, лежала груда закопченных кастрюль. В глубине комнаты виднелись две закрытые двери.
— Я сожалею, туалета здесь нет. Но там, на улице, полно деревьев, — с усмешкой добавил незнакомец.
Еще в этом доме не было электричества и водопровода, однако немного погодя мужчина достал из багажника канистры, которые Джозеф успел заметить раньше.
Он разжег огонь в камине старыми журналами и собранными на улице поленьями. Старательно помыв одну из сковородок, мужчина налил в нее масло, а затем бросил туда яйца вместе с грудинкой. При всей своей непритязательности эта еда источала аромат, способный пробудить зверский аппетит.
Джозеф с любопытством следил за действиями хозяина дома, доставая его вопросами, подобно ребенку, который с наступлением определенного возраста начинает открывать для себя мир. Но его собеседнику это было вовсе не в тягость, наоборот, он оказался очень словоохотлив.
— И давно ты живешь здесь?
— Уже месяц, но этот дом вовсе не мой.
— Что это значит?
— Там, на улице, — мой настоящий дом, — сказал он, указывая кивком на припаркованную машину. — Я путешествую по миру.
— Тогда почему ты остановился?
— Потому что это место мне нравится. Однажды я ехал по трассе и заметил эту дорожку. Я свернул на нее и приехал вот сюда. Дом брошен бог знает с какой поры. По всей видимости, он принадлежал фермерам: там сзади имеется сарай с инвентарем.
— И что с ними стало?
— А не знаю. Наверное, они сделали то же, что и другие: когда на селе был кризис, отправились в города искать лучшей жизни. В этих местах много таких заброшенных хозяйств.
— Но почему они не попытались продать свое имущество?
Незнакомец рассмеялся:
— А кто купит такую землю? Она, мой друг, не приносит не цента.
Закончив с приготовлением пищи, мужчина выложил содержимое сковороды в расставленные на столе тарелки. Джозеф без промедления сунул свою вилку в это желтое месиво. Он обнаружил, что очень голоден. Запах был отменный.
— Что, нравится? Ешь себе спокойно, там столько, сколько хочешь.
Молодой человек продолжил с жадностью глотать куски. Затем, набив рот, спросил незнакомца:
— Ты здесь еще долго пробудешь?
— Я думал уехать в конце этой недели: в этих местах зима суровая. Сейчас запасаюсь провизией и объезжаю другие заброшенные фермы, в надежде найти там чего-нибудь, что могло бы еще сгодиться. Сегодня утром я нашел тостер. Полагаю, что он сломан, но я могу его починить.
Джозеф фиксировал в голове все увиденное, словно вносил в некое учебное пособие всякого рода сведения: и то, как готовить отличный завтрак из яиц, масла и грудинки, и как запасаться питьевой водой. Он думал, наверное, что они потребуются ему в его новой жизни. Существование этого незнакомца вызывало у него зависть. При всей своей суровости и сложности оно казалось ему бесконечно лучше, чем его собственное.
— А ты знаешь, что мы даже не познакомились?
Джозеф замер, не успев поднести вилку ко рту.
— Если не хочешь говорить мне, как тебя зовут, — пожалуйста. Ты мне все равно нравишься.
Джозеф продолжил завтрак. Его собеседник ни на чем не настаивал, но молодой человек почувствовал, что должен был так или иначе вознаградить его за гостеприимство. Тогда он решил рассказать кое-что о себе.
— Я умру в пятьдесят лет.
И он поведал о проклятье, висевшем над всеми мужчинами его семьи. Мужчина внимательно выслушал его рассказ. Не называя имен, Джозеф дал понять незнакомцу, что богат, а также описал историю происхождения этих богатств. Он рассказал о своем отважном деде, обладавшем невероятной интуицией и заложившем основу их огромного состояния. Потом о своем отце, сумевшем умножить наследство благодаря предпринимательскому таланту. И наконец, о себе самом, о том, что ему не к чему было больше стремиться, поскольку все и так уже достигнуто. Он пришел в этот мир затем, чтобы передать своим потомкам только две вещи: огромное состояние и беспощадный смертельный ген.
— Полагаю, что болезнь, убившая твоих отца и деда, неизбежна, но с деньгами всегда можно найти выход: почему бы тебе не отказаться от твоего богатства, если ты не чувствуешь себя достаточно свободным?
— Да потому, что я вырос среди денег и без них не сумею прожить ни одного дня. Как видишь, что бы я ни выбрал, мне все равно суждено умереть.
— Вранье! — сказал незнакомец и встал, чтобы сполоснуть сковороду.
Джозеф попытался объяснить подробнее:
— Я могу иметь все, что захочу. Но именно поэтому я не знаю, что такое иметь желание.
— Чушь! За деньги всего не купишь.
— Поверь мне, я могу купить. Если мне захочется твоей смерти, я могу заплатить людям, они убьют тебя, и никто даже не узнает об этом.
— И ты когда-нибудь делал это? — спросил мужчина, став неожиданно очень серьезным.
