Абрамс ответил, на ходу доставая револьвер:
– Я в этом не сомневаюсь.
Калин удивленно приподнял брови, и лицо его расплылось в угрюмой улыбке. Он полез за своим пистолетом.
Абрамс еще в машине осмотрел свой револьвер. Судя по всему, его не трогали, но Тони почему-то был уверен, что если он сейчас нажмет на курок, то оружие либо даст осечку, либо же порох, смешанный с нитроглицерином, разорвет револьвер у него в руке. С громким криком он бросился вперед. Калин поднял пистолет:
– Стоять!
Абрамс остановился прямо под плафоном.
– Руки вверх! – последовала новая команда. Абрамс начал поднимать руки и вдруг резким движением разбил дулом револьвера толстое стекло плафона и лампочку. Он бросился к стене и прижался к ней.
В наступившей темноте не раздавалось ни звука. Абрамс замер, стараясь не дышать. Он взял револьвер за дуло, чтобы использовать его в качестве дубинки, затем тихо опустил свой кейс на пол, достал перочинный ножик, обнажив двухдюймовое лезвие, и стал ждать.
Тони понял, что фонариков у русских нет, иначе бы они ими воспользовались. Но у них наверняка есть дубинки и, возможно, ножи. У агентов КГБ они всегда с собой. Он осторожно снял ботинки и начал пробираться вдоль стены в прежнем направлении, повторяя про себя, что темнота дает ему большое преимущество.
Русские не издавали ни звука. Тони не слышал даже их дыхания.
Вдруг Абрамс ощутил, что наступил левой ногой на осколок стекла. Осколок впился ему в пятку. Тони резко выдохнул и остановился. Аккуратно приподняв ногу, он вытащил стекло, чувствуя пропитавшую носок теплую кровь. Он отбросил осколок в сторону и услышал, как тот звякнул, упав на бетонный пол. Это не вызвало никакой реакции со стороны русских. Тони подумал, что они хорошо подготовлены. А чего еще можно было ожидать?
Естественно, Абрамс горел желанием поскорее выбраться из туннеля, но он понимал, что, если у русских нет фонариков, ему, возможно, удастся и просто отсидеться здесь. Время работало на него. Не могут же они навечно засесть в этом подземном переходе. Они же иностранцы. А он может – он американец.
Калин, вероятно, пришел к такому же заключению. Он негромко окликнул своих людей, и Абрамс понял смысл его указаний. Двое, те, что были позади от Тони, Феликс и Василий, должны встать на колени, взяться за руки, а свободные руки упереть в стену, блокируя таким образом выход. Калин и Борис должны двигаться по туннелю, при этом подразумевалось, что они будут держать пиджак Бориса, низко волоча его по полу. Тактика рыбачьей сети. Неплохо.
Тони был почти уверен, Калин не знает, что Абрамс понимает по-русски. В любом случае, он вынужден был отдавать своим людям приказания, предоставляя таким образом Абрамсу определенную фору.
Стали слышны приближающиеся шаги Калина и Бориса. По прикидкам Тони, они находились всего в нескольких футах от него. Было слышно их дыхание и шуршание пиджака, который они волочили по бетонному полу. Абрамс ощутил запах пота и дешевого одеколона. Он начал отступать назад, к тому месту, где находились Феликс и Василий.
Калин спросил:
– Где вы? Скажите что-нибудь. – Заданный по-русски вопрос был обращен явно не к Тони. Кто-то ответил:
– Между нами метров пять.
– Значит, он где-то рядом, – сказал Калин. – Будьте осторожны. – Затем он перешел на английский: – Абрамс, послушайте, мы не собираемся причинять вам зла. Мы просто хотим поговорить с вами. Можно нам с вами поговорить?
Абрамс усмехнулся. Странное место для разговора выбрал этот Калин. Вот что получается, когда в одном человеке соединяется принадлежность к КГБ и занятия юриспруденцией: перед вами возникает убийца, который хочет пообсуждать с вами все «за» и «против», перед тем как резануть вас в темноте по горлу. Тони понял, что настала пора действовать, пока молот не прихлопнул его на наковальне. Он бросил взгляд на еле различимые ступени обоих выходов из туннеля. На них падал отсвет фонарей на стоянке. Значит, даже если ему удастся прорваться сквозь заслон русских, на ступенях он станет для них прекрасной мишенью.
Абрамс отступил еще немного. Таким образом, для маневра у него оставалось не более трех футов. Бежать некуда и спрятаться негде. Остается одно – драться. И драться именно здесь, на этом ограниченном пространстве, где они будут опасаться использовать пистолеты, ножи или дубинки. По крайней мере, у Абрамса перед ними есть одно преимущество: ему не надо беспокоиться, что в темноте могут пострадать его друзья. У русских такого преимущества не было.
Неожиданно Тони пришел на память давнишний совет его матери – постараться получить работу в каком-нибудь офисе. И почему он ему не последовал? Кстати, интересно, что сказали бы его родители-коммунисты, если бы узнали, что их единоверцы пытаются убить их сына?
Тони сделал шаг от стены. Он высоко поднял свой кейс и с размаху швырнул его назад. Затем прыгнул в сторону Калина и Бориса, резко опустившись на одно колено. В этот момент кейс тяжело грохнулся на бетонный пол. Борис выстрелил на звук, видимо, стараясь держать выше голов Феликса и Василия. Абрамс увидел оранжевый язычок вспышки и услышал приглушенный хлопок. На пистолете явно был глушитель. Пуля взвизгнула под потолком, ударилась о ступени и срикошетила. Во влажном воздухе резко запахло сгоревшим порохом.
Тони направил свой ножик на три фута ниже того места, где засек вспышку, и сделал быстрый выпад вперед. Он почувствовал, как металл вошел во что-то мягкое, наверное, в живот Бориса. Еще до того как Абрамс услышал будто удивленный стон, он отпрыгнул назад и присел. Голос Бориса дрожал:
– Боже, меня порезали… Кровь… Боже!
– Заткнись, Борис, – рявкнул Калин, – и подбери пиджак.
Абрамс понял, что в расставленной для него сети образовалась дырка. Он осторожно двинулся вперед. Но Калин, видно, ожидал этого. Он переместился в центр туннеля, раскинул руки, словно защитник в американском футболе, и энергично замахал ими. В одной руке у него была дубинка, в другой – пистолет. Неожиданно Тони почувствовал, что холодная сталь оружия коснулась его лба, и в ту же секунду Калин с силой опустил дубинку. Абрамс ощутил обжигающую боль в правом плече, невольно вскрикнул и выронил нож и тут же получил сильный удар ногой в бок. Тони упал навзничь, прошептав по-русски: «Нет, это же я».
Калин на секунду растерялся, и этой секунды Абрамсу хватило для того, чтобы быстро подняться на ноги и нанести широкий боковой удар рукояткой револьвера на уровне плеча. Он почувствовал, что рукоятка задела живую плоть. Калин громко вскрикнул. Абрамс вновь прижался к стене. Боль в правом плече не утихала. Он понимал, что ему надо отобрать у кого-нибудь из них пистолет, но только он успел об этом подумать, как раздался приказ Калина:
– Уберите пистолеты! Оставьте только ножи и дубинки.
Абрамс ждал, что голос Калина выдаст боль, которую он ему причинил, но голос звучал абсолютно ровно. «Да, крепкий мужик».
Тони услышал, как в нескольких футах от него на полу учащенно дышит Борис. Только его оружие осталось доступным. Абрамс опустился на четвереньки, касаясь пола лишь кончиками пальцев, чтобы не производить шума, двинулся к Борису, но ощутил на бетонном полу теплую жидкость. Кровь! И много.
Наверное, он задел у русского подвздошную артерию. Абрамс подобрался к Борису, быстро обшарил его тело, скользя рукой по пропитанной кровью одежде, но пистолет найти не смог. Калин и остальные двое, видимо, уловили звуки, сопровождавшие эти отчаянные поиски, и начали приближаться к Тони.
Он опустился на колено, обхватил Бориса за плечи и вместе с ним поднялся на ноги. Он толкнул тело в сторону Феликса и Василия. Раздался глухой стук, за которым последовали крики и удары дубинками.
Абрамс бросился в свалку, методично опуская рукоятку револьвера на чьи-то головы. Он бил и бил до тех пор, пока крики не стихли. Тони отступил назад и прижался к стене. Он ощупал себя и обнаружил неглубокий порез на шее. Тело ныло от ударов дубинкой. У Абрамса закружилась голова, и он опустился на колени.
Где-то недалеко раздался голос Калина:
– Доложите обстановку!
Несколько секунд никто не отвечал, затем откликнулся Василий, и в голосе его слышалась боль. Теперь тон у Калина не был уже столь уверенным:
– Что с остальными? Где еврей?
– Не знаю. Я ничего не вижу, – ответил Василий.
Застонал и зарыдал Феликс:
– Я умираю!
– Калин, надо уходить! Помоги мне поднять их, – крикнул Василий.
Голова у Абрамса кружилась все сильнее. Он отчаянно пытался удержаться на коленях, но все же упал набок и тут же понял, что выдал себя.
– Василий, он там! – рявкнул Калин.
Абрамс услышал, как к нему осторожно подбирается человек, затем различил голос Калина:
– Он лежит у стены. Не стреляй, может срикошетить. – Калин перешел на английский: – Это твой последний шанс, Абрамс. Ты все равно поедешь с нами, живой или мертвый.
