- Не такая уж ты старая.
- Все целители старые. Даже ты. Давай, берись за дело.
К тому времени, когда юноша въезжает на двор кузницы, солнце уже нагревает его мокрую рубаху. Он машет Петре, и девушка машет ему в ответ.
- Утром заезжал тот недокормленный малый, торговец из города, говорит Рейса, - и оставил для тебя вот это. - Доррин получает сложенный пергамент. - Он спешил, но, как мне показалось, услышав, что тебя нет дома, почувствовал облегчение
Доррин хмурится, трогая печать и касаясь чувствами воска. Налет хаоса указывает на то, что письмо вскрыто и запечатано вновь.
- Может, и спешил, - бормочет юноша.
- Он тебе не нравится?
- Так... Кое-что меня беспокоит, - уклончиво отвечает Доррин, стараясь не обнаружить, чего стоит ему эта недоговоренность.
- Что-то шибко важное?
Доррин краснеет.
- Э, да ты по-прежнему влюблен!
Пунцовый как вареный рак, юноша удаляется в свою каморку, где торопливо срывает печать и углубляется в чтение.
Доррин.
Мне потребовалось немало времени, чтобы вернуться в Джеллико, потому как капитан не хотел предпринимать рискованное плавание в Тирхэвен и не мог позволить себе платить пошлины в Лидьяре. Кончилось тем, что мы оказались в Пирдии, которую я назвала бы тоскливым портом. Оттуда я перебралась на лошадках в Ренклаар и на речной барже доплыла до Хайдолара. На плавание вверх по течению ушло две восьмидневки, но мне следовало поберечь лошадей для пути домой через холмы.
Игрушку твою мне удалось продать в Хайдоларе, но деньги пока у меня; перешлю, когда в ваши края поедет надежный человек. Хочется надеяться, что это письмо до тебя дойдет, но поскольку уверенности нет, деньги я с ним не отправляю.
На складе царит полнейший беспорядок. Фрейдр страшно расстроился, потому как в мое отсутствие виконт повелел провести инспекцию торговых складов. Под тем предлогом, будто у Белых магов были похищены какие-то товары, хотя какие именно - сообщено не было. Не знаю, как других, но нас обыскивали с таким рвением, что много добра, остававшегося, когда я уезжала, пропало бесследно.
Когда я добралась до дома, весна уже кончилось, и конец пути пришлось проделать по жаре. Сейчас можно заработать денег, совершив не слишком трудную поездку в Слиго, это к северо-востоку от Тирхэвена. Но скоро мне не уехать, надо сперва навести на складе порядок.
А еще скажу, что я по тебе скучаю. Скучаю по твоему смеху, по снегу на лице, по разговорам на холоде, по всему. Иногда мне кажется, что надо было остаться, но на что бы мы жили? И тебе и мне надо много работать. Да и Фрейдр без меня бы не справился. Но я скучаю по тебе и люблю тебя.
Лидрал
Доррин поджимает губы: он не видит в письме никаких секретов, способных заинтересовать Белого чародея. Да и какому чародею он нужен - уж не тому ли, который мимоходом пугнул их по дороге из Фэрхэвена? И не связан ли Фрейдр с Белыми? Сам-то брат Лидрал никакой не Белый, иначе Доррин распознал бы это при встрече.
Сложив письмо, Доррин со вздохом убирает его в шкатулку. Он тоже скучает по Лидрал, да и сломанная печать не дает ему покоя. Однако тосковать да гадать сейчас некогда. Юноша снимает уже изрядно выцветшую коричневую рубашку и переодевается в рваную, в которой работает в кузнице.
Сегодня, наверное, опять придется ковать гвозди.
LXXXIII
Брид отпивает большой глоток холодного сока.
- Как тебе удается сохранять его холодным?
- В колодце, - отвечает Петра. - Доррин говорит, что там вода с Закатных Отрогов.
Кадара отгоняет назойливую муху и, глядя на козий загон, интересуется:
- Это и есть та самая коза, которую удалось спасти?
- Зилда? Наша обжора? - смеется Доррин. - Она самая. Способна сжевать что угодно, поэтому теперь мы по большей части держим ее в загоне.
- Особенно когда наведываются гости, - добавляет Рейса, вынося из кухни стул и пристраиваясь в уголке.
- Спасибо, ужин был очень вкусный, - говорит Кадара.
- Особенно приправы, - добавляет Брид.
- За это надо благодарить Доррина. В прошлом году он занялся пряными травами, и мы смогли насушить всего, от перца до горчицы и шалфея. А в нынешнем, - Рейса указывает на зеленые грядки, - дела обстоят еще лучше. Правда, только Тьме ведомо, как ему удается везде поспевать.
- А как дела в вашем отряде? - спрашивает Доррин, желая сменить тему.
- Пока неплохо, - отвечает Кадара. - Но к концу года все может измениться.
- Не исключено, - кивает Брид.
- Так или иначе, нам удалось поприжать этих дерьмовых... разбойников. Нападают теперь реже.
- Допустим, вы сделаете дороги Спидлара безопасными, - говорит Доррин. - Но кто помешает тем же негодяям нападать на торговцев во владениях Галлоса или Кертиса?
Кадара старается не смотреть на Брида. Тот пожимает плечами:
- Белые всегда что-нибудь да придумают.
- Да, - ворчит Кадара. - Они вполне способны вступить в сговор с разбойниками, лишь бы подорвать спидларскую торговлю.
- Ну, это уж вряд ли, - качает головой Рейса, - но что-нибудь и верно измыслят. Как всегда. В этом Брид прав.
- Кстати, Доррин, как поживает Лидрал? - спрашивает Кадара. - Что-то ты не больно о ней распространяешься. Она, оказывается, приезжала в конце зимы, а ты даже и не заикнулся.
- Судя по последнему письму, у нее все в порядке.
Кадара качает головой.
- Она пробиралась сюда сквозь стужу и метели, а ты просто говоришь, что у нее все в порядке?
- Кадара, - остерегает ее Брид.
- То есть я беспокоюсь, но все равно не могу ничего поделать, сознается Доррин. - Наверное, мне не следовало отпускать ее, хотя... Не знаю.
- А, теперь понятно. Но ты хотя бы признаешь, что она тебе небезразлична?
Доррин отводит взгляд в сторону, вспоминая, как когда-то ему была небезразлична сама Кадара. Может быть, и она этого не забыла.
- Ты не спрашивала бы об этом, случись тебе видеть их зимой, - говорит Петра. - Мы вместе смотрели фейерверк на Ночь Совета, так представь себе, под ними аж снег растаял.
Доррин надеется, что сумрак скроет его румянец.
- Но в Джеллико ей, надеюсь, ничто не угрожает? - говорит Брид.
- Ее брат как-то связан с Белыми. Он знает, что мы с Отшельничьего. Их склад обыскивали, и некоторые вещи пропали.
- Не думаешь же ты, что брат Лидрал...
- Нет, но... - Доррин умолкает, не зная, как рассказать о странном ощущении постороннего присутствия или о вскрытом и снова запечатанном письме. Или о непонятной тревоге, порой заставляющей его работать до изнеможения.
- Но никто не знает, что могут предпринять Белые, - заканчивает за него Рейса.
- Это более-менее понятно, - суховато отзывается Кадара. - Но с чего бы им интересоваться Доррином?
- Почем мне знать? - отзывается Доррин. - Возможно, им и нет до меня никакого дела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
