Во-вторых, главной наградой за Измаил, по мнению Потемкина, должна была стать именная медаль — честь, которой удостаивались немногие. Сам Потемкин получил такую медаль за Очаковский штурм. Обе эти медали — массивные золотые диски — резал один мастер. На лицевой стороне — профильные портреты полководцев. И Суворов, и Потемкин изображены в виде античных героев согласно тогдашним нормам классицизма, крупнейший знаток суворовской иконографии А. В. Помарнацкий, чья работа о портретах полководца является одной из лучших книг, написанных о Суворове за последние семьдесят лет, блестяще доказал, что изображенный на измаильской медали старик с морщинистым лицом и есть один из самых близких к оригиналу портретов Суворова. До этого считалось, что изображение на медали носит условный характер. Но, сделав это замечательное открытие, Помарнацкий пошел дальше. В сочетании реалистически изображенного лица полководца с накинутой на его плечи львиной шкурой, заставляющей вспомнить чеканные строки Г. Р. Державина:
Се Росский Геркулес;Где, сколько ни сражался,Всегда непобедим остался.И жизнь его полна чудес!
— исследователь усмотрел утонченную издевку Потемкина. Вот до какой степени въелась в сознание историков антипотемкинская версия.
На самом деле медаль была очень почетной наградой. «Граф Александр Васильевич Суворов Рымникский ген.-аншеф»,— было выбито по окружности на лицевой стороне. На обороте, в четырех медальонах, можно прочитать: «Кинбурн», «Фокшаны», «Рымник», «Измаил». Медальоны прикреплены к лавровому венку. Выше, над венком, одно слово — «Победих». Внизу даты сражений, выигранных Суворовым. Редкая и значительная награда. Да и чин подполковника гвардии никак нельзя считать унижением. Полковником была сама императрица, а среди подполковников числились и Потемкин, и Репнин, и Салтыковы. Но даже если Суворов и не совсем был доволен, то ведь из записки Потемкина отнюдь не следует, что Светлейший настаивал на этом чине. Там прямо сказано: «Не благоугодно ли будет отличить его гвардии подполковника чином или генерал-адъютантом». Императрица сама сделала выбор. Запомним это. Что же еще мог предложить Потемкин для награждения Суворова? Ордена? Но Суворов уже имел все высшие степени российских орденов. Вторичное награждение одним и тем же орденом исключалось. Чин генерал-фельдмаршала? Именно о нем хлопочут задним числом многочисленные биографы Суворова (за исключением ранних — Антинга, Фукса, Левшина). Мы тщательнейшим образом просмотрели все письма Суворова за 1791-—1792 гг. и ни в одном из них, даже среди тех, которые написаны в сильном раздражении и наполнены жалобами на недооценку его заслуг, не нашли и намека на обвинение Потемкина в противодействии Суворову получить желанный фельдмаршальский жезл. О фельдмаршальстве за Измаил в этих письмах нет ни слова. Откуда же взялась эта версия?
«Все начальствующие армиями,— гласит один из анекдотов из собрания Фукса,— получали при императрице Екатерине в мирное время генерал-губернаторские места, как-то граф Румянцев-Задунайский, князь Потемкин-Таврический, граф Салтыков и другие. В рассуждении Суворова велено было его спросить, какие губернии он пожелает. Ответ его был следующий: "Я знаю, что Матушка-царица слишком любит своих добрых подданных, чтобы мною наказать какую-либо свою провинцию. Я размеряю силы свои с бременем, какое могу поднять. Для другого невмоготу фельдмаршальский мундир" После сего отзыва был он пожалован подполковником лейб-гвардии Преображенского полка, и сие отличие принял с благоговейною признательностью» [173]
Анекдот явно не отвечает посяеизмаильской обстановке. До мирного времени было далеко, а матушка-царица предлагала лучшему боевому генералу своей армии подумать о губернаторстве. Очевидно, по этой причине Петрушевский не рискнул использовать этот анекдот для подтверждения версии о желании Суворова получить чин генерал-фельдмаршала за измаильский подвиг. Лучший биограф великого полководца воспользовался «Запиской» Суворова, опубликованной П. И. Бартеневым в 1880 г. вместе с другими суворовскими бумагами (в том числе с 38 собственноручными письмами его Потемкину). Подобные «записки», или, как говаривал Суворов, «мысли вслух», писались им для самого себя и не предназначались для чужих глаз. Записка (как и вторая, помещенная рядом) не датирована. «Обе записки сохранились в современных списках,— сделал примечание Бартенев. — В первой многого понять нельзя» [174]. Но именно в ней Петрушевский усмотрел и критику Потемкина, и высказанное Суворовым желание получить за Измаил фельдмаршальский жезл. Приведем текст первой записки полностью в том виде, в каком ее опубликовал Бартенев.
«Граф Алекс. Сувор. Рымн. 2.3 году. Что было бы в степени Г-на Потемк-а. От меня больше пользы! После не было бы странности при Варне, Шумле. 7 бат., 3.4000 конн. были при Козлуджи. Прч. вспячены Каменским 18 верст. Отвес списочного старшинства. Каменский помешал гр. Алек. Сувор. Рымн-у перенесть театр войны чрез Шумлу за Балканы. В частности граф Сув. Рымн. удручен милосердиями. Земля корпорал! В общественности на том же рубеже. Принц Кобург овластчен к плодоносиям. Так Евгений, Лаудон, прч. Они обошли графа Суворова Рым-а. Во всей армии никого.
Эльмпт из чужестранных в капитаны, граф Сув. Рымн-кий сержант гвардии. Князь Юрий Долгорукий с ним одного года в службе по списку в колыбеле. Над прочими граф Сув. Рымн-кий старее летами и службою, кроме Петра Дмитриевича Еропкина, что особо из увольненных. Граф Брюс по адъютантству в гвардии, граф Иван Салтыков по камерюнкерству и франкфуртскому известию, Николай Салтыков по оберквартирмейстерству и франкфуртским знаменам. Князь Репнин по адъютантству в гвардии, граф Валентин Платон. Пушкин... Каменский по артиллерии и квартирмейстерству, князь Юрий Долгорукий полковник Кроат, коих не было. Все они были обер-офицерами, граф Сув. Рым. премиер-маиор. Si je serois J. Cezar, je me nommerois le premier Capitaine du monde (Если бы я был Юлий Цезарь, то назывался бы первым полководцем мира (франц.) — В.Л.). Настоять на это было бы подобно тому московскому архимандриту, что себя пожаловал в преосвященного Платона... Физикально и морально. Время кратко; сближается конец, изранен, 60 лет, и сок высохнет в лимоне» [175].
Действительно, много непонятного. Сразу и не разберешь, в каком месте «Записки» Суворов намекает на свое желание получить чин фельдмаршала. Петрушевский пишет: «Относительно Потемкина он задает вопрос — что было бы ему, Суворову, если бы он со своими делами занимал место Потемкина» [176]. Но Петрушевский не обратил внимания на примечание Бартенева: речь в записке идет не о князе Григории Александровиче (Суворов обязательно написал бы «в степени князя Потемкина»), а о Павле Сергеевиче Потемкине, еще не имевшем титула.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
