Улица Дротнинггатан бурлила нескончаемым потоком людей. Уличные продавцы рекламировали игрушки на батарейках и всякую мишуру из пластмассы или стекла. Эти люди тоже сделаны из живой плоти и крови. Верно нанесенный удар ранит плоть и заставит кровь вытечь наружу.
Терезе стало нехорошо. Ей захотелось взять Терез за руку, чтобы удержаться. Ощущение легкости стало почти невыносимым. Казалось, ее вот-вот унесет ветром. Точно так же она чувствовала себя в тот день, когда у нее поднялась температура. Возможно, у нее и сейчас температура, потому что кружится голова, а лоб горячий на ощупь.
На одной из соседних улиц Тереза остановилась перед витриной магазина, в которой была выставлена обувь марки «Доктор Мартенс» — массивные ботинки с высокой шнуровкой. Внимание девочки привлекли ярко-красные ботинки на толстой подошве.
Она никогда особенно не интересовалась одеждой, у нее не было собственного стиля. Когда ее одноклассницы, склонив головы над очередным модным журналом, одна за одной восклицали: «Какая крутая куртка!» — Тереза не могла понять, в чем причина их восторгов. Ну да, куртка. Выглядит примерно так же, как и другие куртки. С ней еще ни разу такого не было: смотришь на вещь и понимаешь, что она идеально тебе подходит.
И вот теперь она стояла перед витриной, в которой светились эти чудесные ботинки. Они были настолько «ее», что девочка решила: стоит протянуть к ним руку, и пальцы пройдут сквозь стекло и заберут их с полки. Поэтому зайти в магазин и осуществить банальную процедуру покупки показалось странным, но Терезе пришлось это сделать. Когда продавец сказал, что нужного размера у них нет, девочка попросила достать те с витрины, и они идеально подошли. Они были сделаны специально для нее и стоили всего три бумажки.
Когда Тереза вышла из магазина, мир изменился. Будто те лишние два сантиметра, что прибавились к ее росту благодаря толстым подошвам, полностью изменили перспективу. Тереза шла иначе и поэтому видела все иначе. Ботинки придали ей весу, и если раньше ей казалось, что любой сможет пройти сквозь нее, то теперь люди расступались перед нею.
Полная женщина в национальном шведском костюме стояла посреди улицы, наигрывая простенькую мелодию на флейте. Глаза женщины были полны безысходности, а сама она казалась такой маленькой, что Тереза могла бы проглотить ее за один раз. Но вместо этого она положила в лежащую на земле шляпу одну из бумажек. Глаза женщины расширились от удивления, и на Терезу обрушилась благодарная тирада на каком-то восточноевропейском языке. Тереза невозмутимо стояла перед женщиной, наслаждаясь моментом и собственным весом.
— Вот теперь ты довольна, — сказала Терез.
— Да, теперь я довольна, — согласилась Тереза.
Они сели в метро и поехали обратно в Сведмюру. Вес ботинок ощущался, даже когда Тереза сидела. Подруга, как обычно, забилась в уголок, а она села рядом, и больше никто не осмелился занять места с ними рядом.
— Девочки, которые приходят к тебе, какие они? — спросила она Терез.
— Сначала они веселые. А потом они говорят, что им грустно. И страшно. Они хотят поговорить. Я им помогаю.
Тереза окинула вагон взглядом. Вокруг в основном взрослые. Если и попадались парни или девчонки их с Терез возраста, то они все сидели с вставленными в уши наушниками и сжимали в руках мобильный телефон. По ним и не скажешь, что им грустно или страшно. Либо они хорошо это скрывают, либо к Терез приходят совсем другого рода подростки.
— Терез, я хочу познакомиться с этими девочками.
— А они хотят познакомиться с тобой.
По дороге домой они заметили, что возле магазина припаркован полицейский автомобиль, а подъезд к складу отгородили бело-голубыми лентами. Неподалеку стояла «скорая помощь». Тереза подавила внезапно возникшее желание подойти и заглянуть внутрь магазина — преступник всегда возвращается на место преступления.
— Ты ведь понимаешь, мы никому не должны рассказывать о том, что случилось в магазине. Даже другим девочкам, — сказала Тереза подруге, убедившись, что вокруг никого.
— Да, Джерри мне объяснил. Можно попасть в тюрьму.
Я в курсе.
Тереза обернулась и взглянула в сторону магазина. Черный ход был защищен от посторонних глаз кустами, так что вряд ли кто-нибудь видел, как они с Терез подходили к магазину или выходили из него. Но никогда нельзя быть уверенным. Если бы не новые ботинки, коленки Терезы точно бы задрожали. Но сейчас она поднималась по лестнице уверенной поступью.
Нужно было быстрей довести Терез до дому и спешить на поезд. Но, войдя в квартиру, Тереза решила немного задержаться.
Что-то здесь не так.
Она оглядела прихожую: вешалка, коврик, одежда Джерри, ее сумка. Терезу не покидало отчетливое ощущение, что кто-то побывал в квартире. Новая складка на ковре, сдвинутая в сторону ручка на тумбе в прихожей, что-то подсказывало ей, но что именно? Дверь ведь оставалась незапертой весь день, и войти мог кто угодно.
«Кто угодно мог до сих пор оставаться в квартире».
Еще пару дней назад у нее не хватило бы смелости на это, но теперь Тереза вооружилась самым большим ножом, какой нашла на кухне, и осмотрела всю квартиру, держа нож перед собой, готовая к удару. Она открыла все шкафы, заглянула под кровати.
Терез сидела на диване со сложенными на коленях руками и следила за подругой, принимавшей меры предосторожности. Дождавшись, пока подруга не убедится, что в квартире никто не прячется, и вернется в гостиную, Терез спросила ее:
— Что ты делаешь?
— Здесь кто-то побывал, — объяснила Тереза, положив нож на журнальный столик. — И я не могу понять зачем. Меня это беспокоит.
Через двадцать пять минут ей нужно быть на вокзале. Она успеет, только если ей повезет и не придется долго ждать поезда в метро. Но Тереза все равно мешкала и не уходила. Она втянула носом воздух — принюхалась. Что-то есть… Легкий запах, но она не может его распознать.
Схватив сумку, она крикнула Терез, чтоб та заперла за ней дверь, и помчалась вниз по лестнице, а потом бегом к станции метро. Поезд только-только подошел, и она как раз успела вскочить в него за секунду до того, как двери закрылись.
Тереза села на поезд в Эстерюд за две минуты до отправления. Вагон был переполнен, поэтому пришлось потолкаться, чтобы найти свободное местечко. Когда она прошла в следующий вагон, появился тот же запах, что и в квартире. Тереза остановилась, принюхиваясь, и осмотрелась.
Неподалеку от нее сидела компания мужчин лет сорока-пятидесяти. На столике перед ними громоздились банки с пивом. Мужчины громко обсуждали какую-то Биргитту и спорили, накачала она грудь силиконом или нет. От них шел легкий запах крема после бритья, и тут Терезу осенило.
Терезе удалось найти свободное место в вагоне-ресторане, который еще не открылся. Едва присев, она тотчас достала из сумки телефон, чтобы позвонить Терез. Роясь в сумке в поисках мобильного, девочка обнаружила, что у нее кое-что пропало. Стиснув зубы, она набрала номер Терез и, и когда та сняла трубку, сказала:
— У тебя дома был Макс Хансен. Он украл мой эм-пэ-три-плеер.
7
Жизнь Макса Хансена катилась по наклонной. Он утратил контроль и медленно опускался на дно. Беспокойства по этому поводу он больше не испытывал, поскольку сознательно решился на это. Он съезжал в пропасть по собственному желанию, совершая скоростной спуск в замедленном темпе, будто речь шла об отпуске на горнолыжном курорте. Катясь по склону, он успевал насладиться процессом и все еще лелеял надежду, что успеет затормозить перед самой пропастью.
А началось все с Рождества, когда его в первый раз подтолкнули к подобному решению.
Вечер накануне Рождества Макс Хансен провел наедине с бутылкой виски, напиваясь и скрежеща зубами при мысли о том, какой идиоткой оказалась эта Тора Ларссон. Как только клип на песню «Лети» появился в интернете, звукозаписывающая компания тут же утратила к протеже Макса всякий интерес. Его дойная корова сбежала из стойла, раздавая драгоценное молоко направо и налево. Подходите, угощайтесь! Совершенно бесплатно!
А он ничего не мог поделать, ровным счетом ничего. Отсутствие договора с певицей должно было стать его козырем, но обернулось крахом. Разумеется, он пошел на риск, но подобного поворота событий Макс не ожидал, и теперь его это ужасно злило. В приступе пьяной ярости он достал с полки Роберта и уже собрался было выбросить его с балкона, но вовремя одумался.
Перед тем как отрубиться прямо на диване в гостиной, Макс долго плакал, поглаживая Роберта по блестящему носу и прося у него прощения за то, что собирался с ним сделать.
На следующий день Макс позвонил Кларе — датчанке, которую он повстречал около года назад в «Кафе-опера». Тогда Максу пришлось напрячься и вспомнить датский, потом он отпустил пару шуточек об их общей родине, а потом отвел датчанку к себе домой, гордясь тем, как удачно он ее обольстил. Все прошло даже слишком гладко, и, когда дело было сделано, оказалось, что датчанке нужно заплатить. Она получила причитающуюся сумму, а Макс получил ее номер телефона.
