Мел со скрипом ползет по поверхности, оставляя белую черту на каменном полу храма. Тихо молясь, отец Игнациус пытается выписать идеальную окружность вокруг алтаря. За все время своего служения ему еще ни разу не приходилось проводить подобный ритуал. Да он и слышал-то о нем всего однажды, во время учебы в духовной семинарии. Подобные действа могли проводить лишь высшие посвященные, получившие особое благословение, но за неимением таковых, как сказал господин Рэнион, будем обходиться тем, что есть.
Большой круг завершен, теперь нужно начертить малый. Мел снова скользит, выписывая новую фигуру. Вообще, все, что сейчас происходит, отцу Игнациусу казалось одной сплошной авантюрой и импровизацией, на которую он и его гости решились лишь от полного отчаянья. Отказать им он не мог, помочь как-то иначе — тоже. Проклятье, легшее на порог храма, ему снять не дано. А заточить две живые души вместе с собой в этом краю отчаянья и забвения… на такое он пойти не мог. Он чувствовал всем своим естеством, что они нужны там, в большом мире, который он уже почти забыл.
Ну вот и здесь почти все готово. Теперь осталось лишь вписать имена Отца. Он был священником в маленьком, почти позабытом всеми храме, и не был допущен до высших таинств вроде призыва небесного воинства, а тем более — предводителя одного из легионов. Но пусть Вера послужит им ключом, а он постарается задать направление, чтобы зов не растаял в тишине. В памяти, будто это было вчера, звучали слова его старого преподавателя:
— … Все эти символы, слова молитвы, все, что мы с вами учим — лишь форма, внешний каркас. Самое главное — чем вы его заполните. Молитву искренне верующего услышат сами небеса, даже если он произнесет ее абсолютно неправильно, перепутав все что только можно. Но даже если вы безупречно выговорите все семь священных имен Отца, приветствуя восходящее солнце и соблюдя все необходимые ритуалы, но не вложите в них ни любви, ни веры — ваши мольбы останутся пусты, и их не услышит никто, кроме ветра…
Поэтому, пусть вера возносит молитву к небу, а он лишь придаст ей наиболее правильную форму, чтобы она не канула в пустоту. Все семь священных имен, одно за другим, заполнили пространство между внутренним и внешним кругом. Теперь инсигния Владыки, ее он решил вписать в центральный круг, затем расставить свечи напротив каждого из имен…
Ближе к вечеру он закончил подготовку и, выйдя из храма, встретил двоих, что с ожиданием и надеждой смотрели на него.
— Завтра утром начнем, — тихо произнес, посмотрев на гостей. В этом месте нет ни утра, ни вечера, он сам заложил расписание дней и часов, чтобы не утонуть без времени, но, начиная столь важное дело, хотел хотя бы попытаться соблюсти внешний облик ритуала, чтобы осознание возможной ошибки не мешало при его проведении.
* * *
— Встань здесь, — отец Игнациус указал Рэну место в центральном круге, прямо перед символом Отца, — и возьми ее, — старец протянул ему неугасающую свечу, главное сокровище и реликвию храма. — Пусть она послужит направляющей стрелой, что понесет к небесам твою просьбу.
Служитель Хаоса с опаской взял протянутую свечу левой рукой, по привычке оставляя правую свободной, но священник недовольно качнул головой.
— Держи той, что отмечена Светом. Смотри на пламя и повторяй за мной слова молитвы. Постарайся… как бы это сказать правильнее… окунуться в ее огонь, попытайся сродниться с ним. Нужно открыть разум, погрузиться в транс, стремясь увидеть истинную суть того, чьим воплощением является эта свеча. Она и сила, доверенная тебе, являются частью единого целого, к которому ты и должен прикоснуться своим естеством. Если все пройдет правильно, ты увидишь что-то вроде дороги или тропинки. Я не знаю, каким перед тобой предстанет путь, который поведет в небо. Он вознесет твою душу в высь, где, если твою просьбу сочтут достойной, ты будешь услышан.
— Я могу чем-то помочь? — быстро уточнила Мистра, с напряжением наблюдающая за приготовлениями.
— Только верой и молитвой, — с улыбкой ответил отец Игнациус. — Твои силы и способности, дитя мое, могут только помешать, если ты попытаешься их тут применить.
— Я поняла, — со всей серьезностью подтвердила фата, — и постараюсь не мешать. Просто позвольте остаться и присоединиться к вам. Я не хочу оставаться одна, не зная, что происходит. Неизвестность меня тяготит, а душа рвется помочь.
— Понимаю, — мягко проговорил священник и медленно наклонил голову, задумавшись. Если вспомнить канон богослужения… — Встань там, — он указал девушке место за спиной ее спутника, во внешнем круге, — и возьми мой молитвослов, он открыт на нужной странице. Я смогу обойтись и без него, успел выучить все молитвы наизусть за эти годы. Ты готов? — уточнил он у Рэна и, дождавшись утвердительного кивка, тягуче затянул речитатив.
— Отче, к Тебе мы обращаемся в час нужды. Не в силах справиться с бедой сами, мы молим о
