Назавтра еще в сумерках отправляемся на север «пощупать рукой» линию экватора. Едем на английском «лендровере», специально приспособленном для любителей сафари — африканской охоты. Примерно час мчимся по саванне. Очень колоритны зонтичные акации. Их листочки имеют такую же форму, что и у обычной акации, но по размерам в несколько раз меньше. Но еще интереснее форма кроны. На мой взгляд, она скорее похожа не на зонт, а на шляпку плоского гриба. Дерево старается защитить своей тенью побольше земли вокруг ствола, чтобы солнце не испаряло оттуда влагу. Пожалуй, все своеобразие африканской саванны связано с силуэтом этих деревьев. На творения художников-сюрреалистов похожи толстые баобабы с короткими ветками и редкими листочками. У нас так иногда выглядят липы на бульварах, после того как им только что обпилили кроны. Неправдоподобно толстые стволы баобабов напоминают каких-то гигантских раздувшихся червей. Своеобразный вид придает саванне и пальма дум-дум. Немного поднявшись над землей, ее ствол делится надвое, а затем каждое из этих ответвлений снова раздваивается. В результате — удивительная по геометрической правильности четырехкронная пальма.
Рассвет мы встретили на экваторе. Увидели кабана с длинными пожелтевшими клыками и торчащим вверх хвостом, похожим на антенну. Сомалийцы утверждают, что, передвигаясь в глубокой траве, кабан кончиком хвоста чувствует приближение опасности. Попадались нам стада антилоп и обезьян, аисты и пеликаны. Водятся тут также зебры, львы, гиены, шакалы, а в прибрежных зарослях — носороги.
Сама по себе линия экватора не представляла собой ничего примечательного. На шоссе стоял аляповатый столб. Рядом валялись расколотые бетонные блоки. Говорят, что здесь в свое время был установлен бюст Муссолини. Но когда англичане прогнали отсюда итальянских колонизаторов, статую диктатора тут же взорвали.
На обратном пути произошел забавный диалог с представителем Министерства информации.
— Скажите, а в России есть экватор? — поинтересовался он.
— Нет. У нас есть только Полярный круг.
— А у нас в Сомали даже два экватора. Вы видели старый. А есть еще новый — шоссе, что недавно проложили дальше от побережья…
Каждый, что называется, судит со своей колокольни. А разве я мог бы предположить, что погода на юге Сомали окажется в июле прохладнее, чем в Подмосковье? Мы ночевали в новом туристическом центре, построенном среди саванны на некотором удалении от океана. Эти бунгало заведомо строились без расчета на какое-либо кондиционирование. Из-за ветра с моря тут прохладно: 26–27 градусов. Нет ни комаров, ни москитов. Искупаться на восточном побережье Индийского океана, впрочем, не удалось — слишком велики приливные волны. Местные жители называют эту страну Соомаал, что означает Молочная страна, или Сифтар — Страна верблюдов. Второе название, пожалуй, больше всего подходит для государства, где почти три четверти населения составляют скотоводы-кочевники. Верблюд доныне кормит, поит и одевает большинство сомалийцев.
ЗИМБАБВЕ
Между Замбези и Лимпопо
Вот уж не думал, не гадал, что когда-нибудь попаду в часть Африки, расположенную между этими двумя реками! Ведь сначала Замбези, а потом Лимпопо, куда ездил лечить зверей добрый доктор Айболит, служили политическим водоразделом Черного континента. Каменный уступ, образующий знаменитый водопад Виктория, упирался тогда одним концом в независимую Замбию, а другим — в расистскую Родезию.
Вспомнился завершающий год моей корреспондентской работы в Лондоне. Там, во дворце Ланкастер, состоялась конференция, положившая конец семилетней вооруженной борьбе патриотов Зимбабве против расистского режима Яна Смита. Его партия Родезийский фронт пренебрегла советами из Лондона и в 1965 году пошла на «одностороннее провозглашение независимости» от британской короны. Хотя большинство африканских государств в ту пору уже освободились от колониального гнета, четверть миллиона белых в Родезии узурпировали власть, не пожелав ни в какой форме делить ее с семью миллионами темнокожих африканцев. Лишенное политических прав большинство не смирилось с этим. Вооруженные выступления против расистского режима приняли форму национально-освободительной войны. К концу 70-х годов партизаны были близки к победе.
И тогда Лондон поспешил выступить в роли посредника, дабы урегулировать конфликт политическими средствами. Британским колонизаторам не откажешь в умении и готовности идти на компромисс, если возникает угроза потерять все. А в Родезии их волновала и судьба английских капиталов, и судьба белых поселенцев, большинство из которых имеют родственников на Британских островах.
«Когда кофе начинает закипать, нужно снять его с огня, пока оно не убежало». Следуя этому правилу, Лондон постарался, чтобы участники конфликта пришли к взаимоприемлемой договоренности. В стране впервые состоялись всеобщие выборы по принципу «один человек — один голос». Была провозглашена Республика Зимбабве — пятидесятое по счету независимое африканское государство. Помню, как трудно было британской печати отказаться от привычной для нее терминологии. Ведь участников партизанского движения она обзывала не иначе как «террористами». А тут их главного вожака Роберта Мугабе пришлось скрепя сердце именовать премьер-министром, бывшую Родезию называть Зимбабве, а ее столицу — не Солсбери, а Хараре.
И вот мне представилась возможность увидеть эту далекую африканскую страну, лежащую к югу от экватора, между реками Замбези и Лимпопо. Если говорить о первых впечатлениях, то они прежде всего касаются благодатного климата. Я вылетел из Москвы в один из последних дней лета. А погоду в Хараре хотелось сравнить с началом осени в Крыму. Термометр показывает 28 градусов тепла, но ходишь по улице в летней рубашке и совершенно не ощущаешь зноя, хотя солнце висит буквально над головой. Усядешься в тени — и тут же хочется что-нибудь накинуть. Хотя моря поблизости нет, все время продувает свежим ветерком. Хараре расположен примерно на высоте Кисловодска — около 1600 метров над уровнем моря. Да и воздух тут такой же, как на Северном Кавказе или в Крыму: сухой, пахнущий полынью. Пожалуй, подобное сочетание яркого солнца и бодрящего, прохладного воздуха я встречал только в Австралии.
Какую все-таки огромную роль играет влажность! В Сингапуре температура тоже держится на уровне 28 градусов. Но там трудно пройти по улице даже полчаса: тут же обливаешься потом и спешишь отдышаться где-нибудь в помещении с кондиционером. Попав в Хараре, понимаешь, что эта часть Африки, кроме всего другого, привлекла британских колонизаторов и своим климатом, который не доставляет человеку неприятностей круглый год. К тому же это одно из немногих мест на Черном континенте, где можно пить сырую воду из-под крана, не опасаясь инфекции.
