я. — По крайней мере, ты спас наше имущество, нам следует тебя благодарить. Тебе нужна медицинская помощь, так что ступай с мистером Стивеном, а мы пока вытащим наше добро из ямы.
Три дня спустя мы простились со старым Бауси, который отпустил нас чуть ли не со слезами, и с племенем мазиту. Они уже начали отстраивать заново родной город. На горном склоне напротив ворот похоронили Мавово и других зулусов. Они погибли, защищая эти ворота. В честь доблестных воинов соорудили высокий могильник, чтобы грядущие поколения могли их вспоминать. Рядом обрели вечный покой павшие мазиту. На обратном пути зулусы остановились и, включая двух раненых, которых несли на носилках, громко запели, отдавая последнюю дань тем, кто пал в битве. Мы, белые, молча сняли шляпы.
Добавлю, что змея Мавово не ошиблась. Она обещала, что в экспедиции погибнут шестеро, так и вышло, ни больше ни меньше.
После долгого совещания мы решили возвратиться в Наталь по суше. Во-первых, работорговцы, узнав о своих ужасных потерях, могли снова напасть на нас на побережье. Во-вторых, если даже мы без приключений прибудем в Килву, нам, вероятно, придется просидеть там несколько месяцев, дожидаясь корабля, который доставит нас в относительно цивилизованный порт. К тому же Килва в те времена пользовалась весьма дурной славой. Кроме того, Брат Джон хорошо знал выбранную нами дорогу и поддерживал дружбу с племенами, чьи земли граничили со страной зулусов, где я всегда мог рассчитывать на самый лучший прием. Мазиту выручили нас, предоставив нам эскорт и носильщиков на первое время. Отпустив их, мы сможем нанять новых людей благодаря заботам Сэма, сохранившего достаточно товара. Поэтому у нас были все основания полагать, что обратная дорога не займет слишком много времени.
Путь обратно растянулся на целых четыре месяца, но завершился благополучно, если не считать легкой лихорадки, которой переболели мы с Хоуп. По дороге мы славно поохотились. Жаль, новый маршрут путешествия не позволил нам взять с собой слоновьи бивни, которые мы отбили у работорговцев и зарыли там, где никому, кроме нас, не найти.
Тем не менее я, по объективным, уже названным причинам оказавшийся третьим лишним, на обратном пути очень скучал. Ханс — человек хороший, в некотором роде гений, но постепенно его общество стало меня тяготить, ведь даже разговоры о моем преподобном отце — старый готтентот был буквально одержим его духом! — получались на один манер. Разумеется, у нас нашлись бы и другие темы для бесед, например битва у Кровавой реки (в том сражении уцелели только мы с Хансом), но вспоминать об этом было слишком больно.
Излишне говорить, что я очень обрадовался, когда в Зулуленде мы повстречали знакомых мне купцов и взяли у них напрокат повозку. Белого быка и ослов, еле ноги волочивших от усталости, мы подарили другому знакомцу — вождю племени. Брат Джон с женой и дочерью отправились в Дурбан на повозке, сопровождал их Стивен верхом на купленной лошади, а мы с Хансом поехали с купцами.
В Дурбане нас ждал сюрприз. При въезде в город мы встретили сэра Александра Сомерса, который, узнав о прибытии купцов из страны зулусов, вышел к ним навстречу в надежде услышать что-нибудь о нас. Очевидно, этот старый раздражительный джентльмен так беспокоился о судьбе своего сына, что в конце концов решил отправиться за ним в Африку. Их встреча получилась трогательной, но своеобразной.
— Отец! — вскричал Стивен. — Кто мог подумать, что я встречу тебя здесь?
— Стивен! — воскликнул старик. — Кто мог ожидать, что я найду тебя живым и здоровым? Это больше, чем ты заслуживаешь, молодой осел, но, надеюсь, глупостей ты больше не наделаешь.
С этими словами сэр Александр схватил Стивена за волосы и торжественно поцеловал его в лоб.
— Больше никаких глупостей, отец, — заверил Стивен. — Только благодаря Аллану все окончилось благополучно. А теперь позволь представить тебе леди, на которой я собираюсь жениться, и ее родителей.
Остальное легко себе представить. Через две недели молодые обвенчались в Дурбане. Сэр Александр — кстати сказать, в деловом отношении поступивший со мной весьма благородно — пригласил на свадьбу буквально весь город. Вскоре после этого новобрачные уехали в Англию вместе с родителями. Стивену хотелось «обучить» новую супругу, вот только в чем заключался этот процесс, я так и не выяснил. Мы с Хансом с грустью расстались с ними на Кейп-Пойнте. Ханс получил пятьсот фунтов, обещанных ему Стивеном. На эти деньги он купил ферму и благодаря своим подвигам стал кем-то вроде местного вождя. Как пишут в генеалогических справочниках, подробности о нем читайте ниже, точнее, в следующих книгах.
Сэму достался во владение маленький отель. В его баре он проводит немало времени. Сложными, витиеватыми фразами в стиле «Опыта о человеке»[326], который я пробовал читать, да бросил, повествует он посетителям о своих «военных подвигах» среди диких мазиту и людоедов-понго.
Два года спустя я получил письмо, часть которого хотел бы процитировать:
Как я писал ранее, отец мой подарил мистеру Эверсли приход, очаровательное место, где священник не знает забот. Подозреваю, моим уважаемым тестю и теще там скучновато. По крайней мере, Догита частенько бродит по окрестному лесу с сачком, представляя себе, что вернулся в Африку. У Матери Цветка (после многолетнего общения с подобострастными немыми альбиносками английских служанок она не приемлет) другое развлечение. На территории прихода есть озерцо, а на нем — островок. Там она обнесла плетеной изгородью куст вечнозеленой калины, которая цветет в то же время, что Священный цветок. Когда позволяет погода, моя дражайшая теща сидит за той изгородью и, сдается мне, справляет обряды Священного цветка. Однажды я подплыл к островку на лодке и увидел ее в белом одеянии. Она пела что-то таинственное на языке туземцев.
Прошло много лет. Брат Джон и его жена умерли, и их странная история почти забылась. Ушел в мир иной и отец Стивена. Сам же Стивен ныне преуспевающий баронет, член городского магистрата и парламента, глава большого семейства. Мисс Хоуп оказалась очень плодовитой, как и
