Дело в том, что специально для войны Торио приобрёл себе новую лошадь. Кобыла-трёхлетка гнедой масти выглядела такой красавицей, что он не задумываясь купил её. От радости ему и в голову не пришло, что цена, запрошенная продавцом, не так уж и велика для такой превосходной лошади. Бывший владелец, передавая купленную кобылу новому хозяину, старательно прятал глаза, но Торио и этого не заметил. Ах, до чего хороша была лошадь!
Гордое животное смирно шло в поводу и не упрямилось, заходя в стойло, так что Торио начинал думать, что совершил самую удачную сделку в своей жизни. От радости он потирал руки и едва не пустился в пляс прямо в конюшне. Он даже самолично напоил и почистил лошадь, решив отложить первую поездку до завтрашнего утра. А утром начались проблемы.
Отдохнувшая лошадь охотно вышла на лужайку перед домом Торио, царственно вскинула голову и тряхнула густой каштановой гривой, приглашая седока. Торио, конечно, был умелым наездником, но не успел он выпрямиться в седле, как трёхлетка взбрыкнула задними копытами, и всадник тут же рухнул лицом вниз в смятую траву.
Решив, что произошло недоразумение, и радуясь, что его неудачной попытки никто не видел, Торио снова попытался влезть на лошадь. И опять ничего не вышло! Лошадь насмешливо ржала и переступала тонкими грациозными ногами, а возить на себе Торио отказывалась.
Выругавшись, Торио понял, что ему продали необъезженную лошадь с весьма строптивым характером. Две его следующие попытки снова не увенчались успехом, вдобавок ко всему он вывихнул плечо.
- Проклятая скотина! – Торио взревел от боли, вцепившись здоровой рукой в уздечку. – Я прикажу тебя зарезать!
Лошади, конечно, было хоть бы что. А Торио, в бессилии топая ногами, понял, что придётся нанимать человека для укрощения непослушной животины. Другую кобылу он, может, и впрямь зарезал бы от злости, но только не эту – очень уж красива.
Даже в центре страны, в самом Киото, было не так много лошадей, а людей, кто умел с ними обращаться, и того меньше. Все знатные княжеские дворы держали собственных конюших и платили им больше, чем всем остальным слугам, ведь от их умения во многом зависел престиж фамилии. У Торио конюшего не было, и он знал, что раздобыть его будет не так-то просто. Переманить у других даймё он поостерегся: чего доброго, навлечёшь на себя беду. Пришлось поступить более привычным способом: Торио нанял нескольких глашатаев, которые разошлись по всем площадям и рынкам, громко крича, что его светлости Асакура Торио-сама требуется опытный в обращении с парнокопытными человек, способный объездить молодую лошадь.
Уже через несколько часов к дому Торио потянулся безработный люд. С первого же взгляда было видно, что девять из десяти мужчин, польстившихся на обещание хороших денег, к лошадям никогда в жизни не прикасались, а шли с намерением попытать удачу. Для них это было нечто вроде испытания выносливости и силы: если сумеешь удержаться на спине у брыкливой твари – получишь деньги от богатого господина. Никто из них даже не представлял, что это значит на самом деле – объездить лошадь. Торио сразу это понял и, чтоб хоть как-нибудь выплеснуть душивший его гнев, смачно плюнул в сторону.
Всего собралось человек пятьдесят, и люди ещё продолжали идти. Было много ободранных мальчишек, хватающихся за любую возможность подзаработать, несколько горожан пришли просто полюбопытствовать, а серьёзных претендентов на место конюшего Торио не увидел ни одного.
Как и следовало ожидать, первых трёх горе-наездников кобыла шутя сбросила со своей красивой спины. Похоже, она тоже находила это забавным развлечением. Одного она перекинула через круп, другого через шею, а третьего отбросила аж на два дзё, закружившись волчком. Толпа зароптала, желающих попытать судьбу поубавилось. Торио молча злился, подсчитывая убытки.
Тут на лужайку вышел совсем уж неподходящий тип: ростом с мальчишку, но не мальчишка: гладкое лицо лишено возраста. Руки у неизвестного были длинные, а ноги немного кривые, как у большинства крестьян. Вида он был столь неприглядного, что Торио сразу проникся к нему отвращением и даже не обратил внимания, что при всей своей угловатости движется мужчина не хуже купленной лошади: легко, плавно и бесшумно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Ты ещё кто такой? – Спросил Торио. – Не пускайте его!
Самураи, состоящие на службе у Торио, тут же оттеснили крестьянина назад.
- Почему? – Спросил несимпатичный человек.
- Потому что ты… грязный! Ты испачкаешь мою лошадь!
- Так она ведь гнедая, грязи на такой не видно. Даже если в бою по сырой земле скакать придётся… Отличная лошадка, Торио-сама! Только копыта чуть тонковаты, не поранилась бы.
- Ещё и рассуждает! – Торио, как мы о нём уже говорили, отлично разбирался в людях, и в незнакомце он сразу почуял угрозу. – Будто что-то понимает в лошадях!
Крестьянин задумчиво склонил голову набок.
- Может, и понимаю. Вы хотите, чтоб эту коняшку объездили, или нет? Если нет, то нечего и разговоры разговаривать впустую. Скажите всем, чтоб расходились.
Раздражение Торио чуть поутихло. Своим сверхъестественным чутьём он вдруг понял, что этот человек, кем бы он ни был, пожалуй, и впрямь сведущ в верховой езде. Стоило его испытать.
- Ну-ка, покажи, что умеешь! – Велел он.
Крестьянин кивнул и не колеблясь пошёл к лошади. Та предупреждающе заржала, но человек, ничуть не смущаясь, схватил её за узду и погладил по морде большой шершавой ладонью.
- Ну-ну-ну, девочка. Спокойно, спокойно.
А потом он прямо с земли, не подгибая колен, молниеносно вскочил на спину лошади. Та протестующе вскинулась, но наездник сильно сжал пятками её бока, и лошадь замотала головой от боли.
- Будешь меня слушаться?.. Будешь?
Кобыла взбрыкнула. Потом ещё раз. Незнакомец держался на ней, как влитой, он даже не покачнулся. В толпе раздались восхищённые возгласы.
Но лошадь не сдавалась, характер у неё был упрямый. Поняв, что брыкаясь всадника не сбросить, она упала набок и попыталась размазать своего нежеланного наездника по земле. Тогда незнакомец, припав к шее животного, что-то шепнул в чуткое коричневое ухо, и лошадь тут же послушно встала на ноги и замерла, покорная.
Торио от удивления разинул рот.
- Что ты ей сказал?!
- Простите? – Крестьянин притворился, что отдувается после нелёгкой борьбы. – Вы спросили, что я сказал лошади?
- Ты что-то сказал лошади, я видел! – Торио сделал несколько шагов вперёд и вперил жадный взгляд в лицо победителя.
Но на этом лице отразилось только недоумение.
- Ничего особенно, господин… Вы ведь знаете, с лошадьми нельзя разговаривать… слов они не понимают, важна интонация…
Торио недоверчиво нахмурил брови и несколько секунд помолчал. Потом спросил:
- Как тебя зовут?
- Хироши, господин. Я из крестьян, но к земле не привязан. Странствую, зарабатываю на жизнь поденным трудом. Я много чего умею!
- Ну хорошо… Хироши-кун. Беру тебя в услужение. Твоя задача – подготовить эту лошадь для воина, то есть для меня. Через две недели я выдвигаюсь в поход, к этому дню кобыла должна быть готова. Понял?
- Не извольте беспокоиться, Торио-сама. Всё сделаю.
И Торио величественно удалился, соображая, почему же этот невзрачный человечек вызывает у него такое беспокойство.
Таким образом, обоим шпионам дома Асакура несказанно повезло: Цуё устроилась горничной в дом левого министра Сайто, и Хироши немного погодя стал конюшим у Торио.
По прибытии в Киото они несколько дней жили в гостинице. Точнее, это Цуё сидела в снятой посуточно комнате, пытаясь привыкнуть к шумной и беспокойной столице, а Хироши где-то пропадал, добывая сведения. Девушка даже подумала, что он решил сбежать, но Хироши вернулся с важными известиями: оказывается, у Торио есть серьёзный союзник. В поход на Мино собирались идти целых две армии, и обе под очень хорошим руководством. Йомэю, как бы он ни готовился, придётся круто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Хироши собрался под каким-нибудь предлогом просочиться под крышу дома Торио, но сначала пристроил Цуё: сделал так, что одна из служанок Сайто отравилась и слегла, и негодующая экономка, не знающая, кем заменить горничную, неожиданно наткнулась взглядом на маленькую, но крепкую девушку с работящими руками. Так Цуё попала в услужение дочери Сайто – Маюри-сан, и между девушками почти мгновенно возникла тёплая дружба, стеснённая разве что высоким положением одной и секретом, который скрывала другая. Цуё очень понравилась добрая бесхитростная Маюри-сан, а та, страдая от одиночества, не могла не обратить внимания на новую служанку с энергичными манерами и умным, бесстрашным лицом. Несмотря на то, что служанка была на пять лет младше госпожи, их союз быстро креп и превращался в надёжную привязанность. Маюри поведала служанке все свои горести: отец всё время занят на службе, а она вынуждена жить в одном доме с жестокой мачехой, не чая когда-нибудь выйти замуж и стать хозяйкой в собственном доме. Как все девушки, бедная Маюри мечтала о любви, о счастливой семье, - но, похоже, всё, что могла предложить ей судьба, это брак с каким-нибудь престарелым вдовцом или долгая старость в одном из монастырей. Цуё от души жалела подругу, особенно когда узнала, кого прочили в женихи дочери Сайто. У Цуё прямо-таки язык чесался сказать, что не так уж много Маюри и потеряла, не став законной супругой этого противного Асакура Йомэя, но, разумеется, раскрыть себя она не могла и потому молчала. А несчастная Маюри продолжала страдать о своём неудавшемся замужестве, и в мечтах создавала образ прекрасного героя, который отказался от неё по причине её глупости и некрасивости. Цуё утешала её, мысленно повторяя, что Маюри-сан куда приятнее своего сбежавшего жениха (и гораздо красивее, не сравнить!), но Маюри так сроднилась со своими страданиями, что не желала возвращаться к счастливым надеждам.
