- Я прошу прощения, но я торопился. Можем мы поговорить где-нибудь наедине?
- Где моя охрана? – Не отвечая, снова задал вопрос Сайто. – Они все должны быть здесь. Почему они вас не задержали?
- Они не смогли бы задержать меня в любом случае, Сайто-сама, - вежливо сказал Кано, - но они – благоразумные люди и предпочли остаться в живых.
Медленным движением левый министр убрал катану обратно в ножны. Его лицо слегка смягчилось. Это был умный, ироничный мужчина лет сорока, и он прекрасно держал себя в руках.
- Запомните, Кано-сан: в мой дом запрещено вот так вторгаться. Может быть, вы думаете, что для вас закон не писан, но в следующий раз я откажусь с вами разговаривать и разорву все обязательства по отношению к вашему господину. Надеюсь, вам понятно?
Кано едва заметно улыбнулся:
- Да, Сайто-сама. Я вас понял.
- Хорошо. Теперь пройдёмте в гостиную. Да, и вам придётся принести извинения моей дочери.
Кано безропотно согласился и на это.
Они прошли в просторную, лишённую каких-либо украшений комнату с новёхонькими соломенными матами, закрывающими весь пол, и опустились на колени напротив токонома.
- Так какое у вас ко мне дело, Кано-сан? – С преувеличенной почтительностью спросил хозяин дома. В его словах не было и доли насмешки, однако Кано почуял какой-то подвох и понял, что с этим человеком надо держать ухо востро.
- Насколько мне известно, вы с Торио-сама заключили договор о военной помощи в походе против Мино. Я хочу понять, насколько чисты ваши намерения.
Левый министр слегка приподнял брови, как бы удивляясь.
- Простите, Кано-сан, а откуда у вас полномочия задавать мне подобные вопросы? Асакура-сама знает, что вы здесь?
- Он не будет возражать против нашего разговора.
- Вот как? В таком случае я могу ограничиться единственным замечанием: да, мои намерения чисты. И если это всё, что вы хотели…
Хозяин поклонился, давай понять, что разговор окончен. Но Кано ещё не собирался уходить.
- Не совсем, у меня есть ещё один вопрос. Господин левый министр, вам нравится Торио-сама?
- Что? – Печать сарказма упала с лица собеседника. – Что вы имеете в виду?
- Вы рискуете жизнями тысяч верных вам вассалов, чтобы выдать за него свою единственную дочь. Вам так нравится Торио-сама? Вы считаете его в высшей степени достойным человеком?
- В высшей степени странный вопрос, - помедлив немного, отозвался Сайто. – Я не могу понять, чего вы от меня ждёте, Кано-сан. Я не могу говорить плохо про вашего господина, так как по самурайскому кодексу вы будете обязаны меня убить. Но я не могу говорить о нём и хорошо, потому что вы меня к этому принуждаете.
- Я ни в коем случае не принуждаю вас, Сайто-сама. Но мне хотелось бы услышать честный ответ. Даю вам слово, что не буду махать мечом. Если вы хотите знать моё мнение о Торио-сама, то я его презираю. – Кано посмотрел прямо в глаза министру, понимая, что перевес на его стороне.
Последовала минутная пауза.
- Что ж, вы умнее, чем кажетесь, - Сайто снова овладел собой, печать вернулась на место. – Разрешите мне вам не поверить. Но если вы и говорите правду, то тем хуже для вас.
- Хуже? Срок моего договора истекает через два года, Сайто-сама. Два года – и я свободен. Но брак, насколько я знаю, не заключают на такой короткий срок. Впрочем, вы поправите меня, если я ошибаюсь, так как я не очень сведущ в любовных делах.
Сайто невесело улыбнулся, его рука непроизвольно дёрнулась по направлению к рукояти меча. Взглядом хищника Кано уловил этот жест и сделал ещё один вывод: кажется, они с Сайто-сама – звери одной породы.
- Другими словами, вы пытаетесь намекнуть, что Маюри-тян не будет счастлива в браке с вашим господином, - подытожил левый министр. – Я понял и принял ваше мнение. Я всё ещё не могу понять, чего вы добиваетесь, Кано-сан, но вы интересный собеседник. Хоть и не очень удобный. Позвольте и вас спросить: чьи интересы вы сейчас представляете?
- Разумеется, только свои собственные. Но и интересы вашей дочери в какой-то мере. Я видел её, она мила. Выдавать её замуж за незнакомого человека с тёмным прошлым – крайне рискованный поступок. Именно поэтому я и сомневаюсь, что ваши намерения чисты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- А про то, что я собираюсь отомстить Йомэю, ваш господин вам не говорил? – Спросил Сайто, нахмурившись.
- Верно, это больше похоже на веский повод для вторжения в Мино. Месть за невыполненное обещание – это я способен понять. Как вы собираетесь действовать, Сайто-сама? Чьё войско будет играть решающую роль в наступлении: наше или ваше? Вы обсудили это с Торио-сама?
- Безусловно, Кано-сан. Вам не следует беспокоиться. Теперь я прошу вас удалиться, но обещаю подумать над тем, что вы сказали.
Кано кивнул, но с места не сдвинулся.
- Мне хотелось бы ещё раз увидеть вашу дочь, господин левый министр. Я дал слово принести ей извинения.
Сайто повернулся в профиль и крикнул:
- Маюри-тян!
За внутренней стеной послышались быстрые шаги, и кто-то остановился за фусума, не раздвигая створки.
- Моей дочери запрещено общаться с моими гостями, - тонко усмехнувшись, объяснил Сайто, - но она прекрасно вас слышит. Говорите, что хотели, Кано-сан.
Усилием воли подавив вспышку злости, Кано церемонно поклонился в направлении двери.
- Прошу извинить меня за то, что я напугал вас, Маюри-сама.
Из-за фусума не донеслось ни звуки. Вероятно, разговаривать с отцовскими гостями девушке тоже не дозволялось.
- Благодарю вас, - чопорно ответил вместо дочери Сайто, - вы можете идти, Кано-сан.
Кано отвесил ещё один поклон, как бы случайно задев рукоять катаны, так что меч качнулся в ножнах, и покинул дом Сайто, серьёзно задумавшись.
Госпожа Акэбоно, наблюдавшая за ним из окна, до крови закусила губу.
[1] Рё - военная единица – отряд в сто человек
Глава 14 В СТАНЕ ПРОТИВНИКА
Акио
Оглядевшись и увидев, что вокруг никого нет, Асаи Акио позволил себе откинуться на мягкий ковёр и потянуться, как спросонок. От долгого сидения на полу начинало ломить спину, а отчёт, между тем, ещё не был набело переписан. В последнее время Акио начала утомлять бумажная работа, и он всё чаще и чаще позволял себе побездельничать, разглядывая росписи на потолке или небо сквозь раздвинутые сёдзи. Была чудесная, тёплая, благоухающая весна, в роскошном замковом саду щебетали тысячи птиц, и солнце, ещё не удушающе жаркое, а нежное, манящее, так и звало на улицу.
Но ничего не поделаешь, работа есть работа. Должность господина санги, императорского чиновника, – это не шуточки. Многие хотели бы занять это место. Человек с умом да с расчётом мог бы недурно на нём устроиться, Акио это хорошо понимал. Раньше он и сам думал, что ему несказанно повезло, и что дорога, на которую он ступил, непременно приведёт его к счастливому и достойному финалу. Однако за последний год что-то изменилось, настолько неуловимо, что Акио со всей его чуткостью не сразу смог заметить и осознать эти перемены. Тем более что касались они его самого.
Неясное, тревожное чувство бесполезности всего, что включает в себя императорский двор, было настолько еретическим, что Акио поначалу с возмущением гнал его от себя. Потом остановился и прислушался. Вокруг него бесцельно проходила жизнь людей праздных и недалёких, людей, для которых время остановилось. Пиры сменялись пирами, убийства убийствами, любовные связи следовали друг за другом, изысканные кушанья и вино отправлялись на выброс едва испробованными, яркие шелка менялись каждый день. В этом мире рождались и умирали с пышными церемониями, при этом чувства никого не волновали, важнее были декорации. Свадьбы и похороны обставлялись как развлечения, храмовые праздники напоминали театральные спектакли. Акио вполне сознавал, что яркая, пёстрая, воздушная жизнь, частью которой он уже стал, нравится и подходит его натуре как нельзя лучше. Но где-то в сердце порою ворочалось и другое чувство, похожее на сожаление: настоящая жизнь – не здесь, и её ты никогда не увидишь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
