class="p">зубами, лежит блестящее красное яблоко. Это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни. Наблюдаю, как капли воды каскадом стекают по его сильной
шее и по покачивающемуся адамову яблоку... у меня пересохло во рту, а ладони вспотели.
Жерард Гуннарсон - это оживший греческий бог.
Небольшая толпа, собравшаяся посмотреть, разражается аплодисментами. Жерард
выпустил яблоко из рук и отвесил драматический поклон, улыбаясь от уха до уха.
Холодная вода насквозь промочила его майку, и я вижу, как напряглись его соски.
Я хочу пососать их. Погладить их. Потрепать их и посмотреть, заставит ли это глаза
Жерарда закатываться назад.
Блять.
Глаза Жерарда фиксируются на моих, и его лицо заметно светлеет. Он пробирается сквозь
толпу поздравляющих фанатов прямо ко мне. Мой пульс учащенно бьется. О Боже. Что
мне делать? Что мне сказать?
Я сейчас так возбужден, что едва могу мыслить здраво. Прежде чем я успеваю полностью
успокоиться, Жерард останавливается передо мной с триумфальной улыбкой на своем
красивом лице. Он держит яблоко, как трофей.
«Ты видел это, Эллиот? Я, черт возьми, доминировал!»
«Да, видел», - задыхаюсь я. «Это было... впечатляюще».
«Спасибо. Я бы не справился без своего талисмана». Он смотрит на свои ноги, потом
снова на меня сквозь ресницы. Он... стесняется? Большой плохой Жерард Гуннарсон
вдруг стал застенчивым?
Я хочу анализировать это дальше, но музыка из гостиной становится значительно громче, а Жерард кричит так громко, что у меня едва не лопаются барабанные перепонки. «О!
«Черная магия»! Обожаю эту песню!»
Он бросается в сторону гостиной, яблоко вылетает из его руки и на пол. Я смотрю ему
вслед и растерянно моргаю. Неужели Жерард только что визжал как девочка-подросток на
концерте бойз-бенда из-за песни Little Mix?
Любопытство берет верх, и я следую за ним в переполненную гостиную. Протиснувшись
сквозь массу тел, я вижу Жерарда. исполняющего хореографический танец, который он, несомненно, придумал на месте.
Его тело двигается так, что я даже не представляю, как это возможно для человека его
размера и роста. Маниакальная ухмылка озаряет его лицо, когда он трясется, трясется, и, да, даже кривляется.
Когда звучит припев, он опускается ниже, поднимается обратно и кружится, как балерина
на стероидах. Все это причудливо и неожиданно, и я не знаю, как к этому относиться.
Часть меня хочет смеяться и выколоть себе глаза, но другая часть хочет заснять это для
потомков, чтобы смотреть снова и снова до пока я не умру.
Толпа подбадривает его и даже пытается копировать его дикие движения. Жерард
впитывает внимание, как губка, его ухмылка расширяется с каждым скандированием его
имени. Ему нравится быть в центре внимания, и это объясняет, почему он любит хоккей, почему ему не мешает Ледяная Королева, которая пишет о нем без остановки, и даже
почему он всегда такой беззаботный и счастливый.
Наши глаза встречаются в другом конце комнаты, как в банальной романтическом
фильме. Его улыбка превращается в нечто более интимное, и он манит меня к себе
длинным пальцем.
Мое сердце учащенно забилось. Он хочет, чтобы я присоединился к нему? Там, на глазах
у всех?
Я не против глупого танца. Но я ни за что не останусь незамеченным, танцуя рядом с
Жерардом.
Или с Жерардом.
Я хочу убежать, но большая рука прижимается к моей спине и слишком мягко
подталкивает меня к Жерарду. Я спотыкаюсь и чуть не падаю лицом в липкий пол. Я
оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто посмел толкнуть меня.
Джексон ухмыляется. Как дела, Джексон? Он многозначительно подмигивает мне, а затем
исчезает в толпе.
У меня нет времени планировать месть, потому что Жерард хватает меня за руки и
притягивает к себе. «Потанцуй со мной, Эллиот!»
«Я не умею танцевать», - слабо протестую я, хотя и позволяю ему утянуть меня в
середину импровизированного танцпола.
«Ерунда!» Жерард вертит меня под руку, как будто я ничего не вешу. «Ты просто должен
чувствовать музыку и позволять своему телу двигаться».
Я пытаюсь подражать движениям Жерарда, но у меня получается скованно и неловко по
сравнению с ним. Мои руки дёргаются, словно меня бьёт током, а ноги постоянно
путаются. Я в полном беспорядке, но Жерард не возражает.
Моя неуклюжесть его забавляет. «Расслабься, Эллиот. Не думай, просто чувствуй».
Ему легко говорить. Его тело создано для танцев. А мое создано для того свернуться
калачиком с хорошей книгой. Но по мере того как песня продолжается, я наконец
расслабляюсь. Энтузиазм Жерарда заразителен, и вскоре я трясусь и качаюсь вместе с
ним.
Мы выглядим нелепо - громоздкий качок и тощий ботаник, пытающийся перетанцевать
друг друга, но мне все равно. В кои-то веки я не задумываюсь над происходящим. Я
наслаждаюсь моментом и позволяю музыке взять верх.
Жерард снова кружит меня, и на этот раз я готов к этому. Я кручусь, возвращаясь к нему
лицом, наши груди прижаты друг к другу. Его руки опускаются на мои бедра, большие и
теплые сквозь тонкий материал рубашки. Мои руки обхватывают его широкие плечи, и
мышцы напрягаются под моими ладонями.
Мы близки. Ближе, чем когда-либо прежде, когда мы не спим. Я могу пересчитать все его
длинные ресницы. Вижу слабые веснушки, покрывающие его нос и щеки. Чувствую тепло
его тела, проникающее в мое.
Воздух между нами потрескивает от электричества, от всего того, что мы оставили
невысказанными. Все затянувшиеся взгляды и случайные прикосновения, все разговоры и
шутки. Все это привело нас к этому моменту, к этому танцу.
Когда звучит финальный припев, Жерард кружит меня, а затем притягивает к себе, обратно, опустив меня так низко, что мои антенны коснулись пола. Я цепляюсь за него, сердце колотится в груди, когда я смотрю в его потрясающие голубые глаза.
Время замедляется, и весь мир исчезает, пока не остаемся только мы. Его взгляд
опускается к моим губам, и я наблюдаю, как его язык выныривает, чтобы смочить свои.
От предвкушения у меня сворачивается в трубочку живот.
«Эллиот», - пробормотал он, его голос был низким и грубым от желания. «Я...»
Он не заканчивает предложение. Ему это и не нужно. Потому что в следующий момент
что я помню, он наклоняется и прижимается губами к моим.
В моих глазах вспыхивают фейерверки, и я растворяюсь в поцелуе. Губы Жерарда мягкие
и приятные,
