class="p">«Ладно, ладно. Я оставлю вас двоих наедине с вашими хогвартскими приключениями.
Если я вам понадоблюсь я буду ловить яблоки на кухне или делать что-то столь же
веселое».
С этими словами я ухожу, оставляя их наедине с собой. Иногда я не знаю, зачем мне
вообще понадобилась Алекс. Кайл всегда будет Кайлом.
Я направляюсь в столовую и вижу, как Дрю устраивает, похоже извращенную игру
«Правда или действие». Он одет как Том Круз из фильма «Рискованный Бизнес. На нем
солнцезащитные очки, белая рубашка на пуговицах, трико, трусы и белые носки.
Дрю встречает меня широкой улыбкой. «Джи-мен! Выглядишь ужасно. Люблю брызги
крови».
Я принимаю позу футболиста. «Спасибо, чувак. Я подумал, что, если я собираюсь быть
мертвым футболистом, я могу быть самым сексуальным мертвым футболистом на
вечеринке».
«Только ты можешь сделать так, чтобы жертва кровавого убийства выглядела сексуально, Жерард».
Я преувеличенно подмигиваю ему. «Что я могу сказать? Это подарок».
«Я также ценю твою приверженность штанам из спандекса».
«Это было нелегко».
Это действительно было нелегко. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы
избежать такой заметной выпуклости. Эллиот предложил мне надеть одни из моих трусов
поскольку футболисты тоже их носят, но я ни за что не позволил бы своим, хоккейным
вещам прикасаться к одежде другого спортсмена.
«Не знаю, парень. Ты видел, во что люди одеваются? Один из бейсболистов пришел в
виде необрезанного пениса».
«Как ему это удалось?»
«Нейлоновый чулок на голову».
Конечно.
Прислонившись к столу, я разглядываю приготовленный Дрю набор - стопку карточек с
заданиями, пару ручек и пустую пивную бутылку на боку. Классическая правда или
действие.
«Итак, каков план, Топ Ган? Планирую заставить всех вылить сегодня вечером, чтобы все
выложились по полной?»
Дрю ухмыляется. «Что-то вроде этого. Но на самом деле у меня есть конкретная цель
сегодня вечером».
«О? Кто?»
«Он».
Проследив за тем, как Дрю указывает пальцем по комнате, я понимаю, что он говорит о
Джексоне, который, как он и говорил, пришел в образе сексуального Юлия Цезаря. Белая
ткань идеально драпируется на его широких плечах, подчеркивая его мускулистую грудь
и руки, и останавливается высоко на бедрах. Золотой лавровый венок на его темных
волосах, а на ногах - кожаные сандалии на шнуровке на икрах.
Я тихонько присвистываю. «Ого. Джексон...»
«Охуенно возбуждающий», - хрипло говорит Дрю.
Я разражаюсь смехом. «Не хочу тебя расстраивать, Дрю, но я почти уверен, Джексон
натурал».
«О, он не будет таким, когда я с ним закончу».
У парня есть мужество, надо отдать ему должное. «Хорошо, Казанова. Давай посмотрим, что у тебя есть». Я называю имя Джексона, и он идет к нам, его тога развивается при
каждом шаге. Вблизи его костюм выглядит еще более впечатляющим.
«Джексон, чувак! Мне нравится костюм».
Джексон ухмыляется и принимает римскую стойку. «Спасибо, Жерард. Надеюсь, я
справился с сексуальной составляющей».
«Это точно». Дрю смотрит на костюм Джексона с явной признательностью. «Я никогда не
видел такой... привлекательной тоги».
Уши Джексона становятся розовыми. «Что я могу сказать? Когда в Риме, верно?»
«Действительно», - отвечает Дрю. «Кстати о Риме, ты когда-нибудь играл в «правду или
действие, Джексон?»
«Нет, со средней школы. А что?»
«Хочешь проверить мою версию?»
Джексон просматривает таблицу «Правда или действие». Он прикусил нижнюю губу, несомненно взвешивая потенциальные риски и выгоды от участия в маленькой игре Дрю.
После небольшой паузы он кивает. «Конечно, почему бы и нет? Я всегда рад попробовать
что-то новое».
Лицо Дрю озаряется. «Отлично! Давайте начнем, а?»
Тога Джексона слегка приподнимается, когда он наклоняется, чтобы покрутить бутылку, обнажая ягодицу и давая нам понять, что под ней нет нижнего белья. Бутылка крутится
целую минуту, прежде чем остановиться на стопке карточек с заданиями.
Джексон берет одну и молча читает ее.
«Ну?» Мы с Дрю наклоняемся к нему, желая узнать, что это за задание.
По шее Джексона пробегает слабый румянец. Он несколько раз прочищает горло прежде, чем заговорить. «Там сказано: «Выбери кого-нибудь в комнате, кто будет сосать твой
палец в течение одной минуты».
О, вау. Одна минута - это очень долго, чтобы держать чей-то палец у себя во рту.
Я смотрю вниз на пальцы Джексона. Они худые, но толстые, как пучок спаржевые копья.
Я представляю, каково это - держать один из этих пальцев в моем рту, вкус кожи и легкое
давление на мой язык. Эта мысль вызывает во мне неожиданное возбуждение.
Захочу ли я вообще сосать палец Джексона? Не уверен. Но если бы на месте Джексона
был Эллиот, протягивающий руку и предлагающий мне один из его тонких, книжных
пальцев, я бы не колебался. Я мог бы сосать палец Эллиота весь день, проводя языком по
его костяшке, чувствуя, как он дергается и дрожь от прикосновения.
Джексон переминается с ноги на ногу, прерывая мою маленькую фантазию. «Итак... кто
хочет стать добровольцем?»
В комнате воцаряется тишина. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, как несколько человек
отводят глаза, некоторые с ухмылками, другие с ужасом. Никто не отважиться на такое, по крайней мере, не на глазах у всей вечеринки. Но затем губы Дрю кривятся в хищной
ухмылке.
«Я буду добровольцем в качестве дани», - говорит он, почти слишком охотно.
Конечно, он так и сделает. Это именно то, что нужно Дрю, - повод для того, чтобы
заняться с Джексоном физической активностью под видом безобидной игры. Часть меня
задается вопросом, знает ли Джексон, во что ввязывается. Понимает ли он, насколько
расчетливым может быть Дрю.
Джексон поднимает руку, и на мгновение мне кажется, что он собирается отступить.
Может, пошутить и посмеяться над этим. Но затем он протягивает указательный палец в
сторону Дрю, который осторожно берет его в руку и подносит ко рту.
Вся комната наблюдает, как Дрю раскрывает губы и скользит ими по пальцу Джексона.
Он начинает медленно, посасывая с нарочитым ритмом, который заставляя мою кожу
покрываться мурашками. Глаза Джексона расширяются, и он неловко смещается, но не
отстраняется.
Дрю закрывает глаза и сосет сильнее, используя свой язык слишком искусно для такого
простого предмета, как палец. Дыхание Джексона меняется. Оно становится более
поверхностным, и я думаю, не начинает ли он наслаждаться этим, несмотря на себя.
Кто-то в толпе кричит: «Тридцать секунд!».
Несколько человек нервно смеются, напряжение витает в воздухе, как помехи в старом
телевизоре.
Щеки Джексона краснеют еще
