Третий вопрос. О свободном хождении доллара.
Учитывая тенденцию всемирной глобализации, а также интеграцию России в мировую экономику, возможно, уже давно назрела необходимость открыть в России валютный коридор и разрешить на территории всего Союза свободное хождение доллара? Очевидно, что СВОБОДНОЕ ХОЖДЕНИЕ ДОЛЛАРА сразу же сделает возможным проведение экономических операций, необходимых для восстановления слабой российской экономики. В частности, возможно будет получение долларовых кредитов МВФ на развитие русской промышленности.
* * *
Роберт закончил свой монолог и допил одним глотком остывший кофе. Ирис понимающе кивнула.
— Задача серых кардиналов в том, чтоб король делал нужные шаги, — Роберт отставил чашку на край стола. — Очень скоро состоится встреча на Мальте Горбачева и Буша. Это — Рубикон всей «перестройки». И от того, как мы его перейдем, будет зависеть история всей нашей страны.
— Надеюсь, моя работа не окажется бескорыстной помощью «серым кардиналам»?
— Разумеется, твоя работа будет хорошо оплачена. Впрочем, я уже опаздываю в свое агентство...
И, прежде чем встать, Роберт, быстро потянулся рукой во внутренний карман пиджака и вынул небольшой белый конверт.
— Это аванс. Вторую половину получишь после того, как озвучишь вопросы и напишешь текст.
Положив конверт прямо перед Ирис, Роберт, не дожидаясь ее реакции, быстро вскочил со своего места и выбежал из кафе. Растерянная Ирис осторожно открыла конверт и едва не вскрикнула. Такого количества денег она в своей жизни никогда не держала.
НАША СПРАВКА
Координацию «реформирования» Союза на рубеже 80—-90-х гг. взяла на себя либеральная пресса. В Союзе появились филиалы «Голоса Америки», «ВВС», «Свободной Европы». Радиостанция «Свобода» открыла свой филиал прямо в здании Гостелерадио! Эта радиостанция должна была создать шумовую завесу для главного проекта ЦРУ, а именно, прямого участия «экспертов» (читай, «агентов влияния») от США в разработке нового российского законодательства. Так, под прикрытием либеральной прессы, российская политика оказалась под колпаком у американских спецслужб. Реализацию данного проекта возложили на специально созданный «Комитет по законодательству и вопросам национальной безопасности» при Ассоциации американских юристов. В состав Комитета вошли Уэбстер (офицер ЦРУ в отставке), Шенфилл (замминистра юстиции США), Снайдер (главный советник Сенатского Комитета по разведке). В дальнейшем американские «агенты влияния» уже чувствовали себя в России как дома.
В подмосковном пансионате «ЛЕСНЫЕ ДАЛИ» были проведены трехдневные секретные переговоры за круглым столом иностранных и российских экспертов по вопросам деятельности Службы внешней разведки России. И, видимо из воображений особой секретности, самих представителей СВР на этот круглый стол даже не пригласили! Американские агенты влияния решили их судьбу без их участия.
Известно, что на тех переговорах были выработаны технические условия, позволяющие «работать под прикрытием».
Было решено использовать в качестве таких «элементов прикрытия деятельности иностранных спецслужб» деятельность раз-
личных неправительственных фондов, как общественных, так и благотворительных. Это одновременно создавало и каналы бесконтрольного финансирования как самого «проекта по внедрению американских шпионов в Россию», так и мероприятий. Фонд Д. Сороса «Открытое общество», например, раздавал денежные гранты направо и налево, и под этим прикрытием собирал информацию о России для военных аналитиков. Именно фонд Сороса позволил создать программу «Наследие», которая была рекомендована Верховному Совету России. В соответствии с этой программой, парламентские комиссии должны были проводить открытые слушания по важнейшим вопросам национальной безопасности. При этом всю многоплановую деятельность федеральной службы контрразведки России требовалось свести к «борьбе с терроризмом». СВР и ГРУ (внешняя и военная разведка) надлежало покончить с разведывательной деятельностью против западных стран и прекратить использование в работе агентов, завербованных в советскую эпоху.
Самая главная «реформаторская» идея даже не вуалировалась. Это был ЗАКОН О ЛЮСТРАЦИИ (запрете на профессию) для сотрудников КГБ. Этот законопроект был вынесен на обсуждение Галиной Старовойтовой, уже известной в прессе в качестве «главной демократки страны». Подобные законопроекты в мировой практике имели печальные последствия: массовые самоубийства профессионалов, распад семей, ослабление государства. Однако Г. Старовойтова активно продолжала работать на стороне западных спецслужб, отстаивая закон, который неизбежно бы привел к расколу России.
* * *
На Новом Арбате выл пронизывающий ветер, пробирая до костей и леденя душу. Серая ноябрьская мгла превратила день в сумерки и смешала водоворотом метели землю с небом. Калининский проспект, он же Новый Арбат тонул в Гольфстриме ледяных игл. Ирис предстояло прорываться в этом потоке через весь Новый Арбат пешком. В маленьком переулке за Новинским бульваром находилось то самое агентство «Гласность». Превозмогая усталость в гудящих ногах, невзирая на облепившие ее лицо ледяные иголки и слезящиеся на ноябрьском ветру глаза, Ирис спешила на историческое мероприятие.
Ее распирала гордость: куда там простым репортерам до нее — большой шестеренки машины большой политики! Она уже представила себе, как войдет внутрь и, отогреваясь за чашкой душистого чая, заведет неторопливый разговор со статусными холеными мужчинами в дорогих пиджаках и галстуках... Закрытое для посторонних взоров место притягивало своей секретностью...
Ветер продолжал сыпать в лицо охапками ледяных игл, а небо все больше затягивалось чернильными тучами. Ноябрь. Печальный месяц стремительно уходящей осени. Да разве только осень умирала? Где-то там, далеко в Берлине, люди голыми руками ломали и крушили ненавистную стену, грохотали фанфары долгожданной свободы фейерверк, вспышек фотоаппаратов освещал эту великую драму столетия. А здесь, в Москве, было холодно и промозгло, и последние птицы покинули свои обжитые за лето гнезда, и теперь их дома сиротливо чернели на голых ветвях покрывшихся ледяной коркой деревьев. Жидкие облачка жалостливо бежали по серому, несвежему, словно давно не стиранная простыня, небу, нелепо отражаясь вверх тормашками в уже подернувшихся льдом мутных лужах стареньких городских переулков.
И вот, наконец, Новинский бульвар, и высокий, желто-серый угловой дом, как раз напротив высотки-«книжки» с вертящимся глобусом. Там, на самом верху, где и лифт-то уже не ходит, почти под чердаком, — маленькая однокомнатная квартира Юлиана Семенова. Того самого писателя, что придумал Штирлица и потому сам выглядел легендой русской разведки...
Ирис остановилась на мгновение под окнами углового дома на Новинском бульваре, стараясь разглядеть окна квартиры знаменитого писателя. Она представила, как Юлиан Семенов отстукивал там на пишущей машинке свои знаменитые детективы. Как его в кольцах пряного табачного дыма окружают африканские маски, белые коралловые ветки, смешные обезьяны, вырезанные из кокосового ореха, дамасские клинки в кожаных ножнах, узкогорлые латунные вазы с арабским узором и другие трофеи удивительных рабочих командировок.
Интересно, что бы сказал создатель легендарного Штирлица, узнав о том, что у него тут под боком разворачивается совсем иная политика? Что за странный гонорар лежал в сумочке Ирис? Кто заказал за эти деньги особую политическую музыку?
Вбежав в зал для прессы, Ирис обнаружила, что там уже полно народу. Никакого «чаепития за русским самоваром» и задушевного общения со львами большой политики да серыми кардиналами власти не предполагалось. Все держались холод-но-отстраненно друг от друга. Холодный призрачный свет ноябрьского дня, падающий сквозь заледенелые окна. Хрустальные люстры и изысканные хрустальные бра на салатно-зеленых стенах. Белая узорчатая лепнина на потолке и ярко-изумрудные ковровые дорожки, небрежно брошенные через сверкающий паркет. Длинный и узкий деревянный стол со слегка скругленными углами. Вокруг стола — умнейшие из умнейших политологов, социологов, экономистов. Эксперты. Перед каждым — маленький черный микрофон, бутылка минеральной воды и высокий фужер с алмазными гранями «гусь-хрустального» сервиза. За их спинами предлагается устроиться остальным: лучшим журналистам Москвы, молодым историкам, политологам и прочим, подающим надежды, «избранным». Ведущий — в центре стола, в эффектном черном пиджаке, почти смокинге. Звенит в колокольчик, объявляя начало заседания.
