и подбодрил:
– Сейчас тебе нужно думать только о “Мельнице”. Это же твоя мечта, дружище. Твой триумф.
– Я думал, наш триумф.
– Нет, приятель… Не мой и не чей бы то ни было еще. Твой и только твой. Не дай ничему помешать. Пой что хочешь, но пой так, как ты умеешь. Пусть они рыдают. Сделай так, чтобы эти клоуны навсегда запомнили выступление, и они будут твои с потрохами.
Я взглянул на Полито, он поразил меня. Куда подевался мой друг и откуда взялся этот гуру?
– Я никогда тебе этого не говорил, Поли, но… я очень горжусь тобой.
Я правда гордился им. Он один, без всякой помощи, нашел себе потрясающую жену, хорошую работу, друзей, взял на себя новые обязанности…
– Все не идеально, дружище. Ладно, Лолин идеальна. И мне от этого очень страшно, знаешь?
– Боишься собственной жены? – Я рассмеялся.
– Боюсь, что однажды она откроет глаза и увидит, за какого охламона вышла замуж.
– Ты никакой не охламон, Поли.
– По сравнению с ней.
– Раз она такая умная, значит, прекрасно понимает, за кого вышла замуж.
– Да, к сожалению, прекрасно понимает. Особенно по утрам, когда просыпается в этой конуре.
– У вас не такой плохой дом.
– Гомер, я тебя умоляю. Мы друзья и говорим друг другу все как есть, так что не надо. Я видел туалеты побольше нашей квартиры. Живем в помойке, а разве этого она заслуживает?
– Придут лучшие времена. Имей терпение.
– Терпение? В какой-то момент она захочет ребенка. Не знаю, дружище… Похоже, сейчас дорожка будет в гору, а не под гору…
– Слушай, если тебе нужны деньги, я мо…
– Нет! Мне не нужны подаяния.
– Не подаяния, дурак. Ты мне как брат.
– Все в порядке. Просто временные трудности.
Я знал, что это не так. Давно уже я не видел его таким озабоченным. Внезапно я почувствовал себя ужасным, инфантильным эгоистом. Я постоянно жаловался ему на жизнь, вываливал свои проблемы, свои дурацкие любовные неурядицы. А он тем временем в поте лица строил свою жизнь. Его проблемы были настоящими. Я был капризным ребенком, которому хочется недоступную конфетку. Взгляд живых и дерзких глаз Полито был устремлен куда-то вдаль, за море. Наконец он вздохнул, словно отпустил все свои беды.
– Можно задать тебе вопрос? Обещаешь, что не рассердишься?
– Конечно.
– Ты будешь доедать свой бутерброд?
– Черт, Поли! Иди в задницу!
Этот засранец расхохотался:
– Ты же обещал, что не рассердишься! И потом, ты уже двадцать минут к нему не притрагиваешься.
– Забирай. Весь тебе. Ненормальный.
– Спасибо, приятель.
Когда он протянул руку, я отпустил бутерброд, и он полетел в пустоту. Лицо у Полито было такое, что на несколько секунд я забыл обо всем и тоже звонко расхохотался.
– Ну все, тебе конец, приятель.
– Нет, Поли, давай не будем, – сказал я серьезно. – Мы можем упасть.
– Ты только что убил бутерброд, у которого впереди была целая прекрасная жизнь! И думаешь просто так отделаться?
– Поли, прекрати! Поли, мы убьемся!
Потолкавшись немного, мы обнялись, как всегда, – или как никогда. До сих пор не знаю. Этот бесчувственный идиот был моим лучшим другом за всю жизнь.
На следующее утро, после бессонной ночи, я снова был в мастерской под “мерседесом”.
– Сеньор Эсприу! Проклятье! Что вы там делаете? – раздались вопли шефа.
– Заканчиваю работу, шеф. – Я вылез с гаечным ключом в руке.
– Вы подумали, что будет, если он на вас упадет?
– Не волнуйтесь, шеф, мы его неплохо закрепили.
Домкрат у нас сломался, так что мы подперли автомобиль несколькими томами старой энциклопедии, которую в мастерской все равно никто не стал бы читать. К ним добавили ненужные детали старых моторов и соорудили нечто, обеспечивающее нужную высоту.
– По-вашему, это называется “неплохо закрепили”? – Он слегка пнул раму автомобиля, и вся конструкция опасно закачалась. – Скажите, Эсприу, что будет, если хлам, который вы тут нагородили, рухнет?
– Автомобиль меня раздавит? – неуверенно отозвался я.
– Именно! А мы ведь не хотим, чтобы он раздавил вас? Перес! – рявкнул шеф.
– Да, шеф? – с волнением откликнулся новенький.
– Займите место Гомера.
Перес испуганно посмотрел на “мерседес”.
– Особого приглашения ждете?
– Вы… вы сказали, он может упасть?
– Это пока не доказано. По-вашему, я волнуюсь?
– Нет, сеньор.
– Тогда вперед.
По-быстрому наведя в мастерской порядок, шеф увлек меня на улицу:
– У меня для вас новость, Эсприу.
– У меня для вас тоже, шеф.
– Хорошо. Это мне нравится. Померимся членами. Вы первый.
– Я выступаю в “Мельнице”!
– Господи боже, прекрасно! Высоко вы забрались. Видите теперь, что вам нельзя рисковать под “мерседесом”? Перес даже на гитаре не играет. Когда?
– В субботу.
– Черт подери! В эту субботу? Да вы из тех, кто молчит до конца.
– Нет, дело не в этом. Я и сам… только что узнал.
– Как вам удалось?
– Спасибо моему импресарио, – соврал я, не желая выдавать дружбу с Монтойей.
– Этому бродяге?
– Именно, – рассмеялся я.
Шеф в какие только заведения ни хаживал, но от знакомых требовал выглядеть безупречно.
– В общем, спасибо ему, разумеется. Я бы за этого типчика и гроша не дал.
– А у вас какая новость?
– У меня для вас важная миссия.
– Миссия?
– На самом деле поручение, но если назвать миссией, звучит солиднее, вам не кажется?
– Да, конечно. И в чем она состоит?
– Позаботиться денек кое о ком.
– Другими словами, поработать нянькой, – буркнул я.
– Скорее, шофером. И я не обратился бы к вам, если бы дело не было важным. Но меня попросили так, словно положение отчаянное, и нужен человек, который хорошо держится, умеет себя вести и обладает определенным воспитанием. А у меня в мастерской, как известно, только бесполезные юнцы и обезьяны с отвертками.
– А о ком речь?
– О Кармен Франко.
– Дочь…
– Совершенно верно.
– Я думал, у нее свои сопровождающие.
– Разумеется. Но она хочет немного приватности, хочет воспользоваться поездкой и попросила кого-нибудь, кто знает побережье и лучшие пляжи.
– Но я не…
– Не волнуйтесь. Я уже все сделал за вас. Моя жена и ее подруги – хоть зачем-то пригодились эти сушеные мумии, уничтожающие кофе и печенье в моем доме, – посоветовали свозить ее в Гарраф. Там есть бухточки, где сеньориту Франко никто не побеспокоит. Детали обсудим потом. И, кстати, заодно испытаете автомобиль.
– Мне можно взять “мерседес”?!
– Нужно. Но напоминаю: это вам не катание с какой-нибудь распущенной подружкой, у которой на лбу написано “богема”. Вы будете отвечать за дочь каудильо. А это чудо – один из его официальных автомобилей. Постарайтесь на совесть, ведите себя, как вы умеете, пусть у Народной принцессы будет незабываемый день. Не подведите меня, и я обещаю, что не подведу вас. Понимаете?
– Да, сеньор. Когда?
– Пока хватит
