– Стрелкам отойти!
Он видел колонну так же ясно, как и своих людей: вот мальчишки в первом ряду, пытающиеся отрастить пышные усы, так любимые французской пехотой, вот мушкеты поднимаются для единственного залпа – больше выстрелов не будет, придет черед байонетов.
– Ракетчики! – он на секунду замер. Пятьдесят ярдов. Они не могут промахнуться. Никогда еще подобное оружие не применялось против настоящего противника. Эта штука уничтожит колонну быстрее любой артиллерии, и Шарп был готов пустить ее в ход. Французские мушкеты все еще поднимались. – Огонь!
Первые ракеты уже лежали на стапелях. Пальники коснулись фитилей. Пару секунд ничего не происходило. Французский залп, всего полсотни мушкетных пуль, прорезал воздух, но Шарп не обратил на него внимания. Он услышал рев французов, первые победные кличи, потом все потонуло в нарастающем звуке стартующих ракет. Над траншеей взлетели искры, заревело пламя, и ракеты унеслись.
Они летели на невероятной скорости, как метеоры, как кошмарный сон любого солдата: смерть, казалось, вырвавшаяся из-под земли. На таком расстоянии ракеты не могли подняться в небо, они неслись вперед огненными факелами и приземлялись в глубине колонны. Перешедшие на бег французы внезапно увидели чудовищно густые дымные хвосты и огромные огненные шары. Ракеты врезались в голову колонны, пробивая шеренгу за шеренгой, опаляя людей пламенем, перекрывая свистом и грохотом барабанный бой. А потом взорвались первые боеголовки.
– Фузилеры! Огонь! Огонь! Огонь! – фузилеры, отшатнувшиеся было от огненного шторма, пораженно застыли, впервые наблюдая за применением подобного оружия. Шарп вложил в голос весь свой гнев: – Огонь! Огонь, сукины дети! Огонь!
Боже, как же близко он их подпустил! Нужно несколько залпов, чтобы добить первые шеренги, потому что французы еще могут победить – если, конечно, найдут в себе силы броситься вперед.
Второй ракетный залп был нестройным: некоторые расчеты быстрее других установили снаряды на стапели и уже пригнулись, спасаясь от огненных хвостов. Но вот и остальные двенадцатифунтовые ракеты легли в свои люльки, почти сразу же начав брызгать искрами.
– Быстрее! Быстрее! – Джилайленд почти подпрыгивал от возбуждения. – Быстрее!
Одной ракете все-таки удалось взмыть вверх, и она пронзила небо над долиной, визжа и оставляя за собой дымный хвост. Французы в селении с удивлением наблюдали, как странная штуковина поднялась за облака.
– Это еще что за чертовщина? – генерал не мог видеть, что творится возле замка; все закрывало облако дыма, сквозь которое прорывались огненные вспышки.
– Похоже на взрыв, – нахмурился Дюко.
Из дымного облака выскочил перепуганный и совершенно потерянный француз с байонетом наперевес. Увидев людей у траншеи, он вдруг вспомнил про свой долг, но стрелки, которым было приказано прикрывать ракетчиков, тоже заметили его; двое выстрелили. Француз упал, а ракета, врезавшись в его тело, завертелась на месте, рассыпая снопы искр. Один из стрелков, капрал, рванулся к ней, пинком отделил боеголовку, и обезглавленная ракета, вращаясь все быстрее, скрылась в клубах собственного дыма.
Северный край колонны избежал ракетного залпа. Они слышали грохот, крики боли, видели взрывы, разметавшие строй ярдов на двадцать в глубину, но продолжали наступать. Шарп указал роте Брукера новую цель.
– Огонь!
Даже такого хилого залпа оказалось достаточно, чтобы их остановить, возведя по всему фронту барьер из мертвых тел. Тут же мимо Шарпа проскочил Джилайленд: каблуком сапога он вогнал основание стапеля в землю, другой артиллерист уложил в желоб ракету, а третий с помощью карманного пистолета высек искру и поджег запал. Шарп отступил на шаг, спасаясь от огненного шквала.
– Сколько у вас еще стапелей?
– Четыре!
– Тащите их сюда!
Плотные ряды французов как будто втягивали в себя ракеты: те били точно в цель, лишь немного замедляя движение, когда проходили через строй, оставляя за собой выжженную полосу. Потом они останавливались, погружаясь в плоть, пока запал, спрятанный в металлическую трубку, не прогорал и боеголовка не взрывалась, разбрызгивая кровь и металл
Теперь уже никто не пытался войти в дымное облако, прорезаемое тут и там огненными вспышками. Барабанный бой безнадежно утонул в вое ракет и непрерывном кашле взрывов – а ракеты все летели, находя цели в следующих рядах, пробивая для себя новые каналы. Французы не видели ничего, кроме дыма и пламени, их барабанные перепонки дрожали от грохота и криков умирающих товарищей, и они побежали.
Все новые ракеты проносились над передними шеренгами колонны, одна пронзила французские ряды и умчалась в долину. Пролетев над вытоптанной травой, она свернула влево и вверх. Французский штаб оторопело смотрел, как она поднимается все выше и выше. Вой заполнил долину, за длинным огненным хвостом стелился дым, потом, уже к северу от селения, взорвалась боеголовка, и горящие обломки рухнули на землю.
Дюко, словно загипнотизированный, смотрел на постепенно рассеивающийся дымный хвост.
– Полковник Конгрив.
– Что?
– Ракетная система Конгрива, – он резко сложил подзорную трубу.
Генерал покачал головой и снова перевел взгляд на колонну. Хвост ее не пострадал, строй не потерял порядка, но впереди громыхали взрывы, и вся голова колонны, казалось, корчилась в облаке пламени.
– Они не продвигаются вперед.
Еще две ракеты, перелетев колонну, ударились оземь, перевернулись и взорвались в долине, две другие ушли севернее, поднявшись вверх над монастырем, но большая часть влетала точно в колонну, вращаясь и полыхая, изрыгая грохот и дым, взрываясь среди французских шеренг. А фузилеры все стреляли.
– Александр! – генерал дал шпоры коню: он не мог просто смотреть, как гибнут его люди. Галопом промчавшись по дороге, он закричал Дюбретону: – Что за чертовы штуковины эти ракеты?
– Артиллерия!
Генерал долго и витиевато выругался. Теперь он мог слышать страшный голос этого оружия. А еще он услышал, что барабаны смолкли: их гром сменился воплями и стонами, паническими криками. Генерал понял, что в любую секунду тщательно выстроенные, вымуштрованные шеренги могут превратиться в обезумевшую от страха толпу.
– Зачем, скажите ради Бога, они притащили их сюда?
Дюбретон прокричал в ответ горькую правду:
– Они знали, что мы идем!
– Продолжайте стрелять! – орал Шарп своим людям. – Вы можете побить чертовых ублюдков! Огонь! Огонь!
Это было настоящее торжество военной науки: смерть, движимая пламенем. Ракеты продолжали покидать стапели. Они скользили по траве, оставляя за собой огненный след, мчались все быстрее и быстрее, поднимались на несколько дюймов и врезались в строй противника. Некоторые летели на уровне колена, прорезая ряд за рядом, другие пробивали людей насквозь, проходя до самого края колонны. Французы бежали. Они сломались: взрывы и пламя заполнили собой всю долину, а пехота оказалась в самом центре владений таинственного смертоносного оружия, где густой дым и раскаленные куски металла, казалось, вырвавшиеся прямо из ада, летели на них быстрее молнии, грохотали – и убивали, убивали, убивали.
