терпелось уже играть, она сама направилась в душ и скоро услышала сквозь шум воды его голос.
– Что ты сказал? – крикнула она.
Вместо него ответила Маргарет:
– Мы идем играть в снежки!
По какой-то причине, назвать которую Эллен не могла, она вдруг встревожилась. Выключив душ, она отодвинула пластиковую занавеску.
– А снег там глубокий? Вы лучше не ходите близко к лесу.
– Ничего с ними не случится. Я прослежу, чтобы они не уходили далеко, – произнес за дверью Бен. – Нельзя же терять такой день.
Она слышала, как дети понеслись вниз и Бен сошел за ними следом. Эллен выбралась из ванны – с нее ручьями стекала вода, и не сразу удалось повернуть мокрую дверную ручку, – и выскочила на лестничную площадку, завернувшись в полотенце, чтобы не замерзнуть совсем.
– Бен, поднимись ко мне на минутку.
Он обернулся через плечо, подняв на нее глаза, затем развернулся всем телом. Внизу, у него за спиной, дети натягивали куртки. Он прижал палец к губам, когда они побежали к входной двери, и с грохотом закрыл ее за ними.
– Что-то вспомнила? – спросил он.
– Ты говорил со мной ночью, или мне это просто приснилось?
– Зависит от того, что ты услышала.
– Что-то насчет последнего дня.
– Больше похоже на видение, чем на сон, если ты слышала, как это произносит чей-то голос. Может быть, когда ты рисовала и переписывала мою сказку, у тебя расширилось сознание.
Все это прозвучало настолько неуместно, что она разволновалась еще сильнее.
– Но это тебя я слышала?
– А тебе бы хотелось, чтобы это был я?
Она потеряла терпение.
– Мне казалось, ты собирался присматривать за детьми.
– Одних я их не оставлю. – Выражение его лица изменилось, когда он отворачивался от нее. – Нам сейчас нельзя разлучаться, – заявил он и вышел из дома.
Она услышала, как снег заглушил звук его шагов, когда он закрывал дверь, а потом до нее донеслись радостные вопли детей. Она должна была бы улыбнуться, представляя, как они барахтаются в снегу, но в этот миг она пыталась понять, что же за выражение промелькнуло на лице Бена. Нет, это просто нечестно с его стороны, говорить, что им нельзя разлучаться, как будто она в чем-то виновата – это он играет в словесные игры. И все же, чем дуться, лучше поучаствовать в общем веселье. Она натянула свитер и джинсы и побежала к чулану под лестницей искать ботинки.
Просовывая руки в рукава анорака, она открыла входную дверь и вышла наружу.
– Вы где? – крикнула она.
Под крыльцом снег доходил до лодыжек. Она видела по следам с крошившимися краями, где дети вытягивали ноги из сугробов. Несколько следов оставил их отец. Если не считать этого, снег был таким же цельным, как и тишина, нарушаемая только скрипом под ее ногами. Должно быть, Бен с детьми устроили ей засаду, подумала она и приготовилась уклоняться от снежков, шагая по их следам вокруг садовой стены и вверх по грунтовой дороге к толпе белых фигур, которые за ночь растолстели и еще больше утратили черты. Снеговики расступились, когда она приблизилась к ним, а как только она миновала угол сада, в нее полетели комки снега. Она пригнулась, скорее, от испуга, а не спасаясь от снежков, нагребла горсть снега и запустила в детей, которые кинулись бежать из-под садовой стены.
– Только не прячьтесь от меня, ладно? – попросила она.
Она имела в виду и Бена тоже, и когда он встал в полный рост среди распухших снеговиков, она нагребла столько снега, сколько влезло в руки, и бросила в него. Он, похоже, с удовольствием наблюдал, как его семейство резвится: даже когда дети попадали в него снежками, он лишь невозмутимо улыбался в ответ, как будто у него была какая-то тайна. Довольно скоро Эллен почувствовала, как ноги немеют от холода.
– Бен, поиграй пока с детьми, – сказала она. – А я пойду приготовлю что-нибудь горяченькое.
Усевшись на лестнице, она стянула ботинки, один из которых, как оказалось, протекает. Она переодела промокшие носки и отправилась в кухню. Поднимая жалюзи, она ожидала увидеть Бена с детьми под окном, но они оказались у кромки леса. И лес нависал над ними, белая масса, изготовившаяся затащить их в костистые недра, где стволы деревьев как будто перемещались, когда между ними искрилась белизна. И Бен, и дети катили в сторону дома снежные комья, и она отвернулась от окна, твердя себе, что подобные страхи просто смехотворны.
Когда она вернулась к окну позвать всех на завтрак, она увидела, что Бен поставил три огромных снежных шара друг на друга, создав подобие тотемного столба. Он подкатил самый большой ком поближе к маленьким снеговикам, чтобы они поддерживали новую конструкцию, и Эллен подумала, что эти мелкие как будто поклоняются новому снеговику.
– У него нет лица, – сказал отцу Джонни.
– Будет потом, – пообещал Бен. – Кажется, нас зовут.
Эллен порадовалась румянцу на лицах детей, сидевших за завтраком.
– А потом ты с нами еще поиграешь? – спросил ее Джонни.
– Сначала я бы купила новые ботинки. Я разве сказала что-то смешное?
Бена снова охватил приступ непонятного веселья, к которому примешивалась странная тоска. Он потянулся через стол и опустил на ее запястье ледяную руку.
– Я просто думал, какие глупые мелочи становятся частью нас самих, и с какой легкостью они с нас облетают.
– Кто-нибудь пойдет со мной, пока оставшиеся моют посуду?
– Я! – хором выкрикнули дети.
– Не возражаю. Заблудиться у вас не получится, – сказал Бен.
Она отправила детей в ванную, и стояла наготове с анораками, шарфами и перчатками, глухая к любым возражениям, когда они сбежали вниз. От порога она видела Бена у кухонной раковины, и над ним возвышался новый снеговик.
– Принести тебе что-нибудь из города? – крикнула она.
Он поднял голову, но не обернулся.
– Только то, что должна.
Белое безмолвие как будто заглушило хлопок входной двери. Какая-то птица пролетела над вересковыми пустошами, и ее трель надколола тишину, после чего осталось только натужное урчанье автомобильного двигателя где-то в Старгрейве.
– Что он имел в виду? – спросила Маргарет.
– Нас самих, я подозреваю.
– Почему он так говорит?
– Потому что он писатель, милая. Иногда он и мне действует на нервы. Но он не сказал, что не хочет нашего возвращения. Я уверена, ничего такого он не имел в виду.
– Мне кажется, с ним все в порядке, – вступился Джонни, и Эллен не поняла, пытается он выразить свою преданность отцу, уверенность или надежду. – Давай до шоссе наперегонки, – сказал он, подталкивая Маргарет локтем, и помчался по грунтовке.
– Только ноги не подверните! – крикнула
