за любое неосторожное слово.
Подумав, вызываю врача на дом из проверенной клиники. Кто его знает, как долго эта дурь будет действовать, я слышал, бывают афродизиаки, сутками работают. Я не против горячих суток с Горошкиной в одной постели, но чтобы при этом она всё понимала и осознавала. Да и вообще, вдруг эта дрянь для здоровья вредна?
До приезда докторши держал врединку в ванной, чтоб облегчить её состояние. Чуть снова не трахнул, тем более были с её стороны поползновения. Кому скажи — не поверят, как я от желающей меня девушки отбивался, причём с нехилым стояком в трусах.
Потом приехала врач, взяла кровь на анализы, поставила очищающую капельницу… За что люблю платные клиники — лишних вопросов не задают, всё сделали быстро и чётко. Заснул уже под утро в кресле, оберегая покой дорогой для меня девушки. Кажется, ей снился я и что-то неприличное, судя по стонам с моим именем вперемешку. Поймал себя на том, что лыблюсь как дурак при мысли об этом.
Всё, Горошкина, попала ты, никуда теперь тебе от меня не деться. Люблю. Фак, точно люблю. А на Мальдивы можно на медовый месяц слетать.
Глава 73. Попытки соблазнения
ЕВГЕНИЯ
Утром за завтраком я чувствовала себя максимально неловко. Плохо помню вчерашнее, но то, как я приставала к Яну в машине на глазах у его друга — это помню чётко и ясно. Капец, как тут со стыда бы не сдохнуть?
К счастью, Ян по этому поводу ни одного подкола не отпустил, сидел себе, ел спокойно.
Я ждала головомойки за то, что села в машину непойми к кому, пусть даже машина и была знакомой. Ждала недовольства моей распущенностью по дороге домой. Возможно, наоборот, довольства. В смысле, намёки, что всё понравилось и можно повторить, но без свидетелей. Хотя бы усталого "Фак, Горошкина, ты хоть представляешь, как я за тебя вчера перессался?" Но увы. Всё, что мне перепало — вежливо-отстраненное "Ты как?".
Как-как. Зыбись. Лучше всех. Люблю, когда меня похищают, адреналинчик, все дела. Тупой какой вопрос.
Тут ещё в завтрак выдали гадость какую-то вместо нормальной еды. Каша, но даже не овсяная, вообще непойми какая и болотно-блевотного цвета смузи. И нет, он такой не из-за киви, я прям вижу, что это нечто овощное.
— Доктор сказала, это поможет вывести остатки той гадости, если где чего осело, — с непреклонным видом сообщил мне хладнокровный тиран и вернулся к своим умопомрачительно аппетитным омлету и кофе. Нет в жизни справедливости.
Кашу я в себя кое-как пару ложек впихнула. Склизкая гадость, по сравнению с которой овсянка — дар богов. Смузи был похож на холодный несоленый суп, покрошенный в пюре. Зря докторша мне вчера добренькой показалась, садистка она самая натуральная!
— Ну вот и молодец, — похвалил меня Варламов, когда под его требовательным взором я, зажмурившись, выхлебала мерзкую жижу до дна. Желудок аж весь в узел скрутился от протеста, чувствую, одно неосторожное движение — и меня вырвет. Умоляюще посмотрела на Яна, может, разрешит зажевать эту гадость чем-то неполезным, но вкусным?
Ян моей мольбы во взоре не разглядел, похлопал меня по плечу и ушёл в свой кабинет — остался работать дома. Ну супер вообще, то есть мне теперь даже тайком ничего не пожрать? Или, может, удастся взять Светлану Васильевну в союзники?
Мне с заговорщицким видом выдали хрустящих рисовых хлебцов. Повариха мировой человек, я всегда это знала!
После хлебцов настроение улучшилось, да и смузи упокоился наконец на дне желудка. Пошла, прогулялись на заднем дворе с Генри, повалялась в шезлонге, любуясь облаками. Весьма медитативное занятие, помогает настроить мысли на нужный лад, отбросить ненужное, вычленить главное.
Лежала я так, лежала, и поняла — мне жизненно важно выяснить, не стал ли Ян хуже ко мне относиться после моего похищения? Ну во-первых, я же затупила, когда с теми типами поехала, а Владимирович тупых возле себя не держит.
Во-вторых, брезгливый он у нас, это мне слуги нашептали. А меня гад это, как его, Ковалёв, облапал всю. Вдруг после этого всё, противно Яну Владимировичу меня трогать, целовать и прочее? И самое главное, была ещё Маша. Вроде Ян оставил её и бросился спасать меня… Но что, если дело лишь в том, что я ценная свидетельница для дела его отца? А на деле он так по маникюрше и сохнет. Наконец, никто не исключает вариант, что я и без маникюрши ему надоела, проблемная такая. В мире полно симпатичных девушек, которых несложно развести на секс, но которых при этом не надо постоянно откуда-то спасать. Хотя если объективно, там, в лесу, это я его спасала, а не он меня. А больше вроде и всё, один-один у нас.
Я посмотрела на облака ещё немного. Нет, иногда много думать вредно, столько фигни разной в голову лезет! То, что Ян за завтраком был немногословен — да можно подумать, раньше прям болтал не затыкаясь! Это вообще ни разу не показатель! Варламов банально мог не до конца выспаться после ночного приключения с драками и перестрелкой. Так что не буду себя зря накручивать, сегодня дам Яну отдохнуть, а завтра начну проверять: интересна я ещё ему как женщина, или всё, можно паковать чемоданы и домой отчаливать?
К концу следующего дня самооценка моя, как женщины, упала ниже плинтуса. Спецом одела самое короткое из всех купленных платьев, даже подвеску подаренную нацепила, чтоб, значит, загадочно так ей поигрывать, привлекая внимание к зоне декольте. Ян не привлекался, хоть убейся. Я и цацку пальчиками поверчу, и на стол облокочусь, попу оттопыривая — глухо, как в танке! Губы так наоблизывала, что скоро шелушиться начнут. Никакой реакции. Рявкнул только один раз, чтоб от работы не отвлекала, когда я с массажем плеч пыталась подлезть. Трудоголик нещастный!
Ладно, наши так просто не сдаются! На следующее утро я весьма убедительно разыграла сценку "Ах, чуть завтрак не проспала!" и спустилась к столу, одетая, в чём спала. Типа переодеться было некогда. А перед сном я надела самую-самую из пижамок, шёлковую, у которой шортики как трусики, а у маечки лямки как нарочно длиннее, чем нужно, или на больший размер рассчитаны. Так что болтается маечка сильно ниже, чем прилично, полгруди виднеется, а то и больше, еле-еле соски прикрыты.
И вот заскакиваю я в столовую, вся такая девочка-ромашка, глазки в пол, вся красота наружу, здороваюсь, и на место своё привычно шмыгаю.
Смотрю, Ян аж замер, чашку с
