секунду не испугался Алисы – он испугался за Алису! За это жуткое создание, способное уничтожить кого угодно с помощью самых ужасных и смертоносных тварей – плевать! Лишь бы ее не обидели, не узнали, что она такая, не начали бы бояться и травить! Гэбриэл, не дрогнув, убил бы не только Амалию, – он убил бы кого угодно и сколько угодно! Ему и страшно было от этой решимости, и в то же время он знал, что не изменит ей, не станет колебаться ни на миг и не отступит.
Замок, как и обещал Гарет, обыскивали полдня, но никакой змеи не нашли. Все были в очередном шоке: смерть посла и его жены попахивала политическим скандалом, нужным сейчас Хлорингам, как рыбе зонтик. Но придраться было, в сущности, не к чему: две точки, окруженные кровоподтеком, отчетливо видны были на шее Амалии, и любой врач подтвердил бы, что это змеиный укус. Видевшие змею Гэбриэл, Гарет и Иво в голос говорили, что не рассмотрели ее хорошенько: было темно. Довольно большая, – говорили они чистую правду, – и вроде как черная. А как обезумел дон Фернандо и набросился на Гарета с нелепыми обвинениями, видело и слышало едва ли не пол замка. Мавританский рыцарь потребовал от Гарета объяснения его странным словам по поводу того, что посол – не дворянин, и Гарет объяснил так доходчиво, что мавр не стал больше развивать эту тему, и увез тела в Элиот с таким мрачным видом, с печатью такой задумчивости на лице, что Гарет даже позлорадствовал: у него определенно возникнут вопросы к Дрэду, и вопросы очень трудные. Гэбриэл, ничтоже сумняшеся, приписал это происшествие той же Александре Барр: опять наколдовала, ведьма чертова, но жертвой ее колдовства стала ни в чем не повинная Амалия, жена нидерландского посла. После чего вновь на всех площадях городов и поселков Поймы был зачитан список преступлений проклятой ведьмы, к которым было добавлено еще одно: убийство с помощью колдовской гадюки невинной молодой женщины, иностранки, гостившей в Хефлинуэлле.
Мастера Дрэда это объявление застало в Разъезжем, где он тщетно ожидал, что его встретят из Хефлинуэлла, как подобает, и проводят в замок с приличным эскортом. Собственно, формально, по протоколу, особы такого статуса и ранга, как Хлоринги, вообще не должны были его ни встречать, ни как-то особо привечать, но Дрэд привык к тому, что организация, к которой он принадлежит, де-факто является куда более могущественной и влиятельной, нежели семья каких-то там туземных князьков острова с задворок Европы. Все здесь встречали его так, как и следовало встречать посла-инквизитора. Даже королева, внутренне бесясь и злобствуя, была с ним почтительна. Посланцев из Хефлинуэлла Дрэд ожидал еще в Блумсберри, и был искренне удивлен, не дождавшись ни одной живой души. Внутренне посмеиваясь, он попытался расспросить местных о драконе, в которого не верил ни единой минуты, но был неприятно удивлен: это чудовище, было ли оно драконом, или чем-то еще, видел весь этот портовый городок. Ему бойко и подробно описали, как выглядел дракон, как его перегружали на баржу с палубы «Единорога», и даже – как он вонял. Для Дрэда это известие означало не только неприятные последствия из-за растущей популярности Хлорингов. Его планам насчет драконьего золота оно угрожало тоже. Получалось, что драконы не вымерли там, далеко на Севере, а вполне себе живы, существуют и даже появились здесь, на Юге! Об этом следовало переговорить с Брианом де Латрей, и Дрэд велел секретарю отправить командору весточку прямо из Блумсберри.
Об Александре Барр, которую людская молва упорно именовала ведьмой, Дрэд слышал часто. То и дело всплывали доносы на нее, жалобы и прямые обвинения. Он отлично знал, почему ту расстригли из монахинь и изгнали из монастыря: она издевалась над молоденькими красивыми послушницами, брила их налысо, жгла им волосы и брови с ресницами, голышом выгоняла на крышу в самый солнцепек, от чего одна из девушек все же скончалась. Пострадавшая оказалась из богатой и влиятельной семьи, и Барр замять дело не удалось. Ее отдали под суд, но барон Драйвер, тогда еще находящийся на пике своей силы и власти, ее забрал. После чего она появилась уже в Найнпорте, как владелица собственного дома, и знаменитая и умелая знахарка и лекарка. Как уже говорилось, Дрэд в колдовство не верил, но после встречи и разговора с сэром Гохэном его мировоззрение подверглось некоторой корректировке. А все этот проклятый Остров! Он вообще не должен существовать, как таковой, со всеми его драконами, эльфами, полукровками и ведьмами! А насчет смерти Амалии и Эль Камборьо – Хлорингам придется кое-что объяснить. И так, чтобы он, Дрэд, этим объяснениям поверил.
Ведьма, продолжавшая оставаться в далвеганском трактире, тоже узнала о том, что ей приписывают уже и чужие преступления, и неожиданно сильно этим оскорбилась. Драйвер умолял ее появиться на Красной Скале, и Барр сама знала, что надо, и срочно. Но оставить все так, как теперь?! Ничего не сделав?! Тем более, что теперь ей и не нужно было самой рисковать: теперь у нее было орудие, почти неуправляемое и опасное, но очень и очень действенное – в это Александра верила вполне. Не одна живая душа погибла в эти дни, чтобы к Аяксу вернулись здоровье и утраченная конечность; грязный и страшный ритуал был совершен в окрестностях деревни Топь в Великую Ночь, но результат того стоил: Аякс был практически здоров, и вновь обладал двумя руками… Точнее, одной рукой, и одной конечностью, уродливой даже на общем его уродливом фоне, но зато мощной и функциональной – а за красотой рыжий тролль никогда особо не гнался. Если только не хотел ее сожрать.
– Я всегда тебе говорила, – вздохнув, сказала ведьма троллю, – в Пойме Хлорингов не достать обычным путем. Их нужно ловить на живца. Только так.
– И кто у нас живец? – Поинтересовался Аякс. Подчиненное положение бесило его несказанно; необходимость выполнять приказы ведьмы лежала тяжким грузом на его злобном, но вольном сердце. И он компенсировал эти неудобства вызывающим поведением, неуважительным тоном и насмешками. Барр терпела это, понимая, что иначе над этой строптивой скотиной даже она власть не удержит. Ничего. Она верила, что результат стоит того.
– Конь. – Ответила кратко. Аякс осклабился издевательски:
– Хлоринг так любит конину, или че? Ты че, ведьма, рехнулась от злости?
– Щенок оставил своего коня в Голубой, во дворе у местных булочников. Место оживленное, народу много. Даже ночью перебить всех нет смысла, они начинают печь свои пряники и булки с рассветом, и почти сразу к ним
