Рейтинговые книги
Читем онлайн Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма - Патрик Гардинер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77

403

В равной мере непозволительно для философии предполагать, что только потому, что мистическое понимание внутренней сути находится за пределами познания и значимого описания, им можно пренебречь как пустой, ложной интуицией. Это заманчивый путь, который находит выражение во всех формах позитивизма; тем не менее Шопенгауэр считает, что, не говоря уже о чем-нибудь еще, появление и пример тех, кто "преодолел мир", запрещает нам согласиться с этим. Например, мы можем сравнить безмятежность и глубокое умиротворение, которые отличают характеры и проступают на лицах святых и мистиков, с беспокойством, неудовлетворением и страданием, которые являются лейтмотивом большинства человеческих жизней. Бесспорно, истинно, что для тех, кто прикован к воле и к ее формам познания, то, что нельзя ни понять, ни выразить, не говоря уже - познать, будет неизбежно казаться "ничем". Но мы должны помнить, что ничто - относительная идея; то, что она предвещает тому, кто использует эту идею, зависит от того, кем он является и какое место в жизни он занимает. Тогда мы будем вынуждены "признать, что то, что остается после окончательного упразднения воли для всех тех, кто еще исполнен воли, есть, конечно, ничто; но и наоборот: для тех, в ком воля обратилась и отринула себя, этот наш столь реальный мир со всеми его солнцами и млечными путями - ничто" (том I).

Этими словами Шопенгауэр завершает свой главный труд. Он уделяет им особое внимание, подчеркивая их важность, так как в них заключена та же мысль, которая лежит в основе большинства мистических доктрин; то есть именно такому знанию, в которое стремятся проникнуть мистики, нельзя дать определение или выразить его суть словами, а в крайнем случае можно только "увидеть" (выражаясь метафорически), а "увидеть" их могут только те, кто вступил на определенный путь и кому повседневный мир представляется в совершенно новом свете. Несомненно, именно это имел в виду Шопенгау

404

эр, утверждая, что квиетизм и аскетизм, "отказ от всех желаний" и от мирских интересов, находятся "в ближайшей связи" с мистицизмом, если его правильно понять. Но даже в этом случае, если допустить, что в этой области невозможно требовать ясности изложения, необходимо признать, что его рассуждения о связи мистицизма с философией зачастую двусмысленны и не всегда понятны.

Мы видели, например, как в других отрывках он говорит о таком понимании, которое относится к моральному поведению и сознанию как "мистическим" по характеру; в одном месте (ОМ, 22) он называет совершенно бескорыстный или неэгоистический поступок, совершаемый исключительно под воздействием чужих страданий, "eine praktische Mystik" (практическая мистика); и не отрицает, что такое понимание представляет форму "знания", хотя и "лучшего" или "более высокого" вида. И так же он (по крайней мере, в большинстве случаев) не отрицает, что такое знание, хотя и является интуитивным и "непосредственным", может быть приобретено через философское созерцание и может достичь уровня дискурсивной внятности и объяснения.

Как возможно примирить такие утверждения с теми, которые мы только что обсудили? Одна возможность (хотя это не более чем догадка) состоит в том, что, когда Шопенгауэр говорил о мистицизме, он имел в виду два различимых понятия, между которыми, однако, он никогда не проводил четкого отличия. Под одним из них, под мистическим знанием, он подразумевает просто истинное проникновение во внутреннюю природу феноменального мира в целом и в нашу собственную природу, которая рассматривается как часть и участник этого мира; именно в этом смысле он говорит о мистицизме как об "осознании тождества собственной внутренней сущности с сущностью всех ве

405

щей или с сущностью мира" (том III), причем он делает попытку дать четкое определение и разъяснение такому сознанию в своей философской системе. Под вторым понятием он подразумевает мистическое знание, которое предполагается внутренней сущностью и происходит только из нее, как это было описано выше, и которое само должно быть понято как "более глубокое"; понимание, которое мы не можем предметно ни представить, ни выразить; и Шопенгауэр утверждает, что в этом "самом широком смысле" мистицизм относится к "непосредственному осознанию того, чего нельзя постичь ни путем восприятия, ни путем созерцания, и поэтому оно вообще не является знанием", и тогда такие категории, как "субъект и объект", которые являются у Шопенгауэра фундаментальными для всего познания, "всецело исчезают" (там же).

Это объяснение, конечно, можно дополнить еще многими примерами о том, что Шопенгауэр говорил о возможностях философского исследования. Последнее должно относиться к миру, который необходимо объяснить исключительно "изнутри себя", а не обращаясь к чему-либо "вне его" (как, например, учит традиционный теизм): "Это исследование должно оставаться космологией и не может стать теологией" (там же).

Таким образом, он признает, что мистическое сознание предполагает абсолютную невозможность познать мир с точки зрения как феноменального аспекта, так и ноуменального; каким бы положительным ни было содержание этого сознания, оно всегда закрыто для философии: "Природа вещей до мира или вне его, и, следовательно, вне воли, недоступна для исследования" (там же).

406

Такая интерпретация, тем не менее, не решает все поднятые проблемы. Шопенгауэр проясняет, что важнейшее основание утверждать, что познание ограничено миром таким образом, на который он указывал, - это основание, данное Кантом; везде, где имеется знание, "мы находимся в области феноменального", и вопросы о "сверхмирских вещах" лежат вне этой области. Но, возвращаясь к хорошо знакомому возражению, разве не то же самое относится к "вещам внутри мира" с метафизической точки зрения, включая постулируемую Шопенгауэром ноуменальную "волю"? Несмотря на его изобретательность, обращение к нашему собственному прямому внутреннему опыту, как к ключу к пониманию внутренней природы мира в целом, неубедительно для понимания по причинам, которые (как было замечено) он сам, как иногда может ?показаться, молча признавал. И может показаться, что двусмысленность его рассуждений об этике, о которой мы говорили в заключение главы 6, подобным образом выдает его озабоченность той же самой основной трудностью.

Заключение

Шопенгауэр не был последовательным мыслителем в точном смысле этого слова, поэтому его системе, несомненно, недоставало цельности структуры, как мы обычно ее представляем (слишком узко), говоря о выдающихся достижениях гениев метафизики в прошлом. Однако он принадлежит к другой в равной степени известной группе философов, которые также сыграли значительную роль в развитии истории идей, несмотря на то что в их работах недостает четкости форм и последовательности, характерных для определенного вида философского размышления. В теориях этих философов можно найти новизну и изобретательность, свежесть взгляда и умение, - говоря словами Фредерика Вайсмана - "видеть за горизонтом их времени", благодаря чему им прощают допущенные неточности, очевидные для критического взгляда и являющиеся особенностью их мысли и аргументации.

408

Можно с уверенностью сказать, что всегда найдутся люди, которые будут отвергать работы Шопенгауэра как в корне противоречивые, путаные и возникающие из желания примирить непримиримое. Но (как было сказано ранее), согласившись с вышеупомянутым мнением, мы можем забыть, что там, где философ стремится сформулировать новые или незнакомые идеи или где он сталкивается с разногласиями, возникающими в результате кардинальных изменений в структуре мысли его времени, в его работах, скорее всего, появятся нерешенные трудности логического характера.

Можно сказать, что в основе большинства неясностей и противоречий в системе Шопенгауэра лежит глубокий интеллектуальный внутренний конфликт. С одной стороны, он следует фундаментальным принципам кантовского "трансцендентального идеализма", в частности уделяя особое внимание перцептивным и понятийным ограничениям и бескомпромиссно опровергая возможность метафизического или "трансцендентного" знания. С другой стороны, он в равной мере был убежден, что для объяснения нашего опыта недостаточно, например, просто взять некоторые категории и понятия какой-либо философской системы, в которой отражены здравый смысл и научные суждения, принятые всеми, и которая формирует наше мировоззрение.

Во-первых, Шопенгауэр чувствовал, что мы не должны слепо принимать такие системы, а обязаны критически оценивать их и что в действительности существуют такие стороны нашего опыта, которые побуждают нас мыслить критически. Во-вторых, он считал, что нужно по возможности исследовать, почему мы придерживаемся этой системы; но такой вопрос требует столь глубокого исследования нашего внутреннего бытия, что ни одна философская система не может предложить такого исследования. Поскольку не потому ли исследования и разъяснения природы человека представляют самую большую трудность, что она обладает "исключительной глубиной, многозначностью и сложностью"?

1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма - Патрик Гардинер бесплатно.

Оставить комментарий