— Дорогая моя Софи, с твоей слепой верой в людей, с твоим оптимизмом, — ощерилась она в жуткой улыбке, — ты даже не можешь представить, что они способны с нами сделать.
И с этими словами она вытащила пистолет у конвоира из кобуры, приставила себе к виску и спустила курок.
30
— Итак, мы подумали, что неплохо было бы запастись каким-нибудь фильмом на сегодня. А утром Джейки поможет мне выгулять собак. — Машину Грег ведет хуже некуда, нажимая на педаль газа в такт музыке, и пока они едут по Флит-стрит, Пола то и дело бросает вперед.
— А я смогу взять «Нинтендо»?
— Нет, Скрин-бой, ты не сможешь взять «Нинтендо». Так как опять врежешься в дерево.
— Я учусь ходить по деревьям, как Супер-Марио.
— Ну что ж, дерзай, карапуз!
— Папа, а когда ты вернешься?
— Ммм?
Пол, который сидит на переднем сиденье, просматривает газеты. Нашел три репортажа о вчерашнем судебном заседании. Заголовки предрекают победу КРВ и Лефеврам. Пол уж и не припомнит такого, чтобы его настолько не радовал вердикт в пользу их фирмы.
— Папа?
— Черт! Новости. — Он смотрит на часы и переключает приемник.
«Бывшие узники нацистских концлагерей призывают правительства их стран ускорить принятие законодательства, способствующего возврату украденных во время войны ценностей…
Семь бывших узников умерли в этом году в ожидании судебных разбирательств по возвращению фамильных ценностей. Ситуация, которую иначе, как „трагической“, назвать невозможно.
К нам поступают звонки по поводу рассматриваемого в данный момент в Высоком суде дела о картине, которая, как утверждают, была похищена во время Первой мировой…»
— Как сделать погромче? — наклонившись вперед, спрашивает Пол. «Черт! И откуда они только все это берут?!»
— Ты хотел попробовать «Пакмана». Есть такая компьютерная игра.
— Что?
— Папа, который час?
— Погоди, Джейк. Мне надо послушать новости.
«…Халстон, которая утверждает, что ее покойный супруг вполне законно купил картину. Данное противоречивое дело свидетельствует о возникновении юридических трудностей в связи с резким увеличением за последние десять лет числа реституционных претензий. Иск Лефевров привлек внимание мировой общественности…»
— Господи Иисусе! Бедная мисс Лив, — качает головой Грег.
— Что?
— Не хотел бы я сейчас оказаться на ее месте.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Ну, вся эта шумиха в газетах, по радио… Просто мрак!
— Бизнес, и ничего, кроме бизнеса, — отвечает Пол, но Грег смотрит на него так, будто он посетитель, который просит отпустить выпивку в кредит. — Все очень сложно.
— Да неужели? А мне казалось, будто ты говорил, что здесь все черно-белое.
— Грег, отстань, ради бога! Если не хочешь, чтобы я начал учить тебя, как управлять баром.
Грег с Джейком многозначительно переглядываются. Что, как ни странно, действует Полу на нервы. Он оборачивается и говорит:
— Джейк, я позвоню, как только закончится судебное заседание. Договорились? Сходим в кино или еще куда-нибудь.
— Но мы ведь уже решили взять какой-нибудь фильм. Грег только что тебе об этом сказал.
— Высокий суд находится с правой стороны. Мне развернуться? — Грег показывает фарами поворот налево и сворачивает так резко, что Пола бросает вперед. Мимо них, неодобрительно сигналя, проносится такси. — Не уверен, что здесь можно останавливаться. Если мне выпишут штраф, платить придется тебе. Идет? Эй, похоже, это она!
— Кто? — наклоняется к окну Джейк.
Пол смотрит на толпу, собравшуюся возле здания Высокого суда. Все пространство перед лестницей запружено людьми, которых по сравнению с началом процесса стало существенно больше. Но, даже несмотря на легкий туман на улице, Пол замечает сегодня какие-то неуловимые изменения: слишком напряженную атмосферу, едва скрытую антипатию на лицах.
— О-хо-хо, — говорит Грег, и Пол прослеживает направление его взгляда.
Лив, опустив голову, словно в глубоком раздумье, и крепко зажав в руках сумочку, переходит через дорогу и направляется в сторону главного входа. Она поднимает глаза, видит демонстрацию перед зданием суда, и на лице ее появляется опасливое выражение. Кто-то выкрикивает ее имя: «Халстон! Халстон!» Демонстранты надвигаются на нее, а она ускоряет шаг, стараясь побыстрее пройти мимо, но люди снова и снова скандируют ее имя, по толпе пробегает угрожающий ропот.
Генри, заметив, что происходит, выскакивает из здания суда и спешит навстречу Лив. Та переходит на бег, Генри делает большой шаг вперед, но толпа волнуется, колышется и поглощает Лив, словно гигантский организм.
— Господи!
— Какого…
Пол бросает папки, выскакивает из машины и мчится в сторону здания суда. Вклинивается в толпу и под оглушающие крики пробивается к центру. Вокруг него людской водоворот, море поднятых рук с плакатами. На одном из них крупными буквами написано слово «кража». Пол, ослепленный вспышками камер, все же находит Лив, хватает ее за руку и слышит, как она кричит от страха. Толпа надвигается, почти сбивая его с ног. Пол находит глазами Генри, который уже рядом с Лив, протискивается к нему, материт какого-то мужчину, схватившего его за пальто. Но тут появляются полицейские в блестящих плащах и оттесняют демонстрантов. «Прекратить! НАЗАД! НАЗАД!» У Пола перехватывает дыхание, кто-то со всей силы врезает ему по почкам — и вот наконец они с Генри беспрепятственно поднимаются по лестнице, ведя Лив под руки, словно марионетку. Под треск раций крепкие полисмены проводят их через охрану, и они оказываются в относительной тишине по ту сторону дверей. Толпа негодует, выкрикивает лозунги протеста, громкие голоса эхом разносятся по пустому вестибюлю.
Лив белая как полотно. Она молча стоит, вся взъерошенная, держась рукой за поцарапанную щеку.
— Господи! И куда вы только смотрели! — сердито одергивая пиджак, кричит на полицейских Генри. — Где ваша служба безопасности? Вы обязаны были это предвидеть!
Полицейский рассеянно кивает, одновременно отдавая приказы в переносную рацию.
— Это безобразие!
— Ты в порядке? — спрашивает Пол, отпуская руку Лив.
Она машинально кивает и, словно только сейчас осознав, кто рядом с ней, пятится от него. У нее дрожат руки.
— Благодарю вас, мистер Маккаферти, — поправляя воротничок рубашки, произносит Генри. — Благодарю, что вмешались. Это было… — начинает он и замолкает.
— Можно принести Лив чего-нибудь попить? И ее срочно нужно усадить.
— Боже мой! — тихо говорит Лив, глядя на свой рукав. — В меня кто-то плюнул.
— Ничего. Надо поскорей снять пальто. Просто снять, — бормочет Пол, помогая ей раздеться.
Она вдруг кажется ему совсем маленькой и беззащитной. Ее плечи согнулись, не выдержав груза обрушившейся на нее ненависти.
Генри забирает у него пальто Лив.
— Не стоит беспокоиться. Я попрошу кого-нибудь из своих сотрудников почистить его. А обратно мы проведем вас через запасной выход.
— Да, мадам, — кивает полицейский. — Мы выведем вас через заднюю дверь.
— Словно преступницу, — глухо говорит она.
— Я больше не допущу, чтобы с тобой так обращались. — Пол делает шаг навстречу Лив. — Мне правда очень… очень жаль.
Она смотрит на него сузившимися глазами и неловко пятится.
— С какой стати мне тебе доверять?
Но прежде чем Пол успевает ответить, Генри берет Лив под руку и уводит по коридору в зал заседаний, где ее уже ждет команда юристов. В своем черном пиджаке она кажется совсем маленькой и, вероятно, даже не подозревает, что ее конский хвост выбился из-под резинки.
Пол, расправив плечи, переходит через дорогу. Грег, с бумагами и кожаным портфелем брата в руках, уже ждет его возле машины. С неба моросит мелкий дождь.
— Ты в порядке? — интересуется Грег и, получив в ответ утвердительный кивок, спрашивает: — А она?
— Угу… — Пол оборачивается на здание суда, задумчиво ерошит волосы. — Типа того. Послушай, мне пора идти. Увидимся позже.
Грег смотрит на брата, потом — на толпу возле здания суда, которая, похоже, снова стала ручной. Люди спокойно прохаживаются туда-сюда и оживленно болтают, будто тех десяти минут страха и не было вовсе.
— Итак, — бросает он, садясь обратно в машину. — Ну и как теперь работает твой принцип быть всегда на страже добра? — И, даже не обернувшись на Пола, жмет на педаль газа.
Пол видит за задним стеклом бледное лицо сына, который безучастно смотрит на него, пока машина не исчезает из виду.
Пока он поднимается по лестнице в зал заседаний, рядом возникает Джейн. Волосы у нее аккуратно заколоты, на губах ярко-красная помада.
— Надо же, как трогательно, — говорит она.
