Актерское братство образовало круг, схватили друг друга за руки, пожали их, призывая удачу и успех в нелегком деле сценарного искусства.
— Ты меня точно не попилишь пополам? — спросил хрипло Восолап, с подозрением осматривая реквизит, что ему приготовил Вахтер. Тот буквально пару часов назад производил генеральную репетицию номера, все прошло благополучно, однако маг и колдун до сих пор не верил в трюк Вахтера. Даже не смотря на ободряющий мат последнего.
— А послушайте историю про колдуна Баську и сбежавших от нево портков! — провозгласил Расколбас, тяжело поднявшись на сцену. После чего накинул поверх головы маску удивленного колдуна и принялся щупать свой зад.
— Ой-ой-ой! Убежали от меня портки! Сами убежали, ноги сделали! Ай-яй-яй!
И тут на сцену выбегал Кулеш, весь в белом, изображая исподнее богатого человека.
— А я оттово сбежал, морда колдовская, что ты в срамном месте уже и забыл, когда подтирался! А я такого надышался, что сразу и смотался! Жить хотелось, покамест все не упрелось!
Далее владелец смешно и долго ловил свои ожившие и сбежавшие портки. Углядев в этом аллюзию на собственную историю с кресеканом, Вахтер злобно прошипел Восолапу:
— А кто такой креативный придумал сию замечательную сценку?
— О! Еще когда мы на землях Ордена были, она среди местных в ходу была, — жизнерадостно ответил Восолап. — И там народ валялся со смеху, и тут сейчас валяться будет, я тебе говорю! Штука проверенная!
— Трисмегас сука! Всем растрепал! — рыкнул ему в ответ Вахтер. Он часто поминал некоего Трисмегаса, отчего остальные решили, что это какой-то матерок на незнакомом наречии.
Публика действительно от души насмеялась над историей незадачливого колдуна, от которого сбежали портки. А потом еще оказалось, что нижнее белье стало колдовать еще лучше, чем ее хозяин. Так что напоследок очеловечившиеся портки превратили колдуна в свои портки и стали их носить, временами шумно портя воздух. Вахтер слышал эту историю краем уха, отряжая реквизит Восолапа на следующее выступление. Первым номером великого колдуна и мага было выуживание кролика из шляпы. Второе — распиливание человека на две части.
К своему выходу Вахтер уже был заведен, и пусть Синоптик пытался его уговорить, что предыдущая сценка просто случайно напоминает сюжет из его жизни, все не успокаивался, поминая последними словами проклятого Трисмегаса. И обещал к следующему выступлению подготовить бродячему театру с десяток сценок, описывающих жизнь и приключения беглеца-кресекана во всей его ржавой красе.
Ушедшего в фантазии Вахтера привел в чувство Восолап, сообщив, что не время спать — пора выходить к народу. Знаменитый фокус с вытаскиванием кролика из пустой шляпы прошел просто на ура. Публика ахала, кто-то требовал побольше кроликов достать, чтобы сразу всех накормить, значится. Один даже закричал:
— Давай его сюда, детям приготовим! Вишь, везем голодных из сиротского приюта! Чего жалеть, еще себе наколдуете!
И впрямь, только сейчас Вахтер заметил, что часть мест на поляне заняли дети. Довольно худосочные и с голодным блеском в глазах. При них — три строгие тетки, видать, педагогический состав детского приюта для сирот. Его эвакуировали из граничных областей. Детвора — в основном сыновья и дочери погибших в первых боях бойцов Хвои.
Восолап, наряженный великим и ужасным колдуном, растерянно открыл рот и что-то неопределенно вякнул в ответ на крики голодающих. Слово взял Вахтер.
— Почтенная публика! С удовольствием отдали бы кролика и еще кучу других! Но! — последнее слово разодетый суровым помощником колдуна Вахтер уже орал, поскольку народ сразу рванул к нему, не дослушав. — Есть его нельзя! Он колдовской, а значит — ядовитый!
— В следующий раз заменим кролика на камень, — фыркнул негромко Восолап. — А этого ушастого на суп пустим. Одна головная боль из-за него!
А уже для толпы объявил:
— Почтенные зрители! А теперь мы покажем вам такое, чего вы никогда не видели! Прямо перед вашими глазами разрежем на части человека!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Эка невидаль! — буркнула одна из теток в первых рядах. — Я с самой границы бегу. Уже насмотрелась, как орденцы людей рубят.
— Насмотрелась она! — тут же отозвалась другая. — Все это наговорки и домыслы! Рыцари Ордена все сплошь благородныя и мирных людей не забижают!
— Ага, не забижают! — завопил внезапно один из подростков, что сидел в толпе своих сверстников. — Еще как забижают! Их ходячие мертвяки питаются детьми! Я сам видел! Они брата моего трехлетнего сожрали! Их самый главный мертвяк поднял его с земли на коня, кааак куснет за горло, только кровушка струей! Вы, тетенька, ежели не видели, то молчите в тряпочку!
— Девок, девок рубят и на телеге увозят в свой главный замок! — подала голос еще одна тетка с другого конца поляны. — А чего там с ними, мертвыми, делают, подумать страшно!
— Вот оттого и князь со своею дружию погиб от рук рыцарей Ордена! — выступил кто-то из числа лавочников, бродячих торговцев, кои тоже затесались в пеструю толпу бегущего от войны мирного люда. — Мне боярин Бруст рассказывал, он, почитай, один тогда остался в живых. Говорит — наши их бьют — а даже доспехов пробить не могут, потому как зачарованные те. А когда сподобился Бруст одного насквозь копьем пробить, так тот даже не дернулся. Обломил копие, да так и поскакал!
Вахтер слушал толпу вполуха, более возмущенный не кровавыми росказнями про поедателей детей и живых мертвецов — чего только людская фантазия о врагах не понапридумает, а тем, что публика потеряла интерес к происходящему на сцене.
— Почтенные зрители! — крикнул в итоге Восолап. — У нас будет чуднее — наш распиленный на части человек потом будет сшит обратно и даже следочков не останется! Для чего мы подготовили волшебную коробочку! Есть средь вас доброволец испытать сие?
— Доброволец? — заголосил из толпы один из лавочников. — Скорее, дуролом! Кто же согласится быть за здорово живешь распиленным пополам?
Это тоже входило в сценку. Еще ранее Вахтер сообщил Восолапу страшную тайну — во время выступления можно подговорить кого-то из зрителей выполнить роль недоверчивого скептика. Потом его зовут на сцену и он, весь из себя сомневающийся, попадает под действие «заклятья», оказывается распиленным, потом соединенным и покидает сцену уже полным сторонником великого мага Восолапа, уверовав в его колдовское величие. Осознав всю простоту и гениальность маневра, Восолап долго хрюкал, что заменяло ему смех. Затем быстро нашел знакомого лавочника, Мараша, что катил по своим делам пару дней по тракту им в пыль, то бишь, непосредственно за повозками бродячих артистов с двумя малолетними сыновьями. И предложил отработать должок. За две ночевки Мараш умудрился продуть в какую-то местную разновидность азартных игр в ножички и Восолапу и Вахтеру изрядную сумму. Потому за роль подсадной утки взялся в счет долга. Таким образом Восолапу с Вахтером легко удалось завербовать помощника. А с учетом того, что они наловчились на пару обыгрывать любого постороннего в ножички, используя ловкость рук и некоторую магию из арсенала вора в законе Витали Барнаульского, с которым как-то пересекался Вахтер, и в будущем проблем с новыми подсадными утками не наблюдалось.
— А вот ты, — ткнул пальцем в «сомневающегося» Мараша Восолап. — Вот ты готов на своем примере показать, что все это чушь? Ну-ка выходи сюда!
— Да влегкую! — крикнул лавочник. — Ежели заплатишь!
— Ежели я тебя перепилю, а обратно не оживлю, то я твоей семье сто злотников выдам. Все слышали? — крикнул толпе Восолап. Мараш сразу показал заинтересованность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вооот! Другой разговор! Сто злотников, гришь? Они моей семье пригодятся. А что жизнь, так тут за каждым деревом можно и бесплатно помереть. Не от разбойников, так от орденских разъездов. Была не была, режь меня, колдун! Но ежели что — Ручка, Лушка, слышали сами, эти дядьки вам за меня сто злотников заплатят!
Мараш залез внутрь волшебного короба, нарочито неумело устроился там, показывая, что волнуется. Хотя в предыдущую ночь едва ли не до рассвета отрабатывал с Вахтером и Восолапом все детали предстоящего выступления.
