Дарий меня пугает, — сказала она шепотом.
— Что? — удивилась я. — Почему?
— Никогда не знаешь, о чем он думает.
— Понимаю, сама сначала, если честно, боялась. Но… он очень нежный.
— Правда? — встрепенулась Кали, посмотрела на меня в упор. — И? А дальше…
— Опять ты за свое.
— А как иначе.
И тут я решилась… немного приоткрыть завесу своих чувств.
— Когда он меня касается — я таю.
— Таешь?
— Как снег на солнце.
— Снег? — скептически спросила девушка, заплетая мне тоненькую косичку у лба. Я прикусила язык.
— Ну… как тебе сказать. Он так целует, как будто молится.
— Эстер, — хихикнула она. — Рассказывать о чувствах и любви — не твоя сильная сторона, явно. Молится! Как это вообще?!
— Как будто кроме меня нет ничего важнее в этом мире.
— Ладно, я поняла… тебе все нравится. Вряд ли я услышу что-то подробное. А если услышу — явно не пойму. Ну вот. Все готово.
Я оглядела себя в зеркало и довольно кивнула.
— Нервничаешь? — осторожно спросила она меня и увидев мой непонимающий взгляд сказала: — Я уже столкнулась с госпожой Парвати, когда шла к тебе. Она посмотрела на одежду вот так…
Кали опустила глаза вниз, как и уголки губ.
— Ты зачем встала на цыпочки? — спросила я.
— Чтоб показать насколько сверху вниз она посмотрела.
— Я вышла замуж потому что очень сильно люблю человека, который любит меня, — сказала я искреннюю правду. — И я считаю, что для матери это должен быть важнейший аргумент по тому, как относиться к избраннице сына.
— Госпожа Парвати была женой царя, она очень умная, хитрая и думает всегда наперед. Будь осторожна. Я слышала о ней от старых слуг.
— Иногда мне становится страшно, сколько ты слышала.
— Ну иногда не я, а Матьяси.
Я поправила локон, одернула еще раз платье и повернулась к девушке.
— Спасибо, Кали.
Девушка вышла из комнаты, а я зашла в тренировочный зал. Дарий точил кинжалы.
— Я думала, ты будешь тренироваться.
— Нет.
— Ты не подслушивал?
— Только первую часть, где ты сказала, что я тебя пугал. Не знал, что объятия пугают девушек.
— Ты все прекрасно понял, о чем я.
— Конечно. — Он встал с пола, подошел ко мне и обнял меня. — Снова поймал.
— Идем?
— Да.
* * *
Когда мы вошли в общую комнату, я ощутила, как Дарий сжал мою ладонь посильнее. Солен полностью был поглощён разговором с женщиной напротив, в то время как Шойдра и Сараби спокойно пили чай. Но стоило нам сделать пару шагов, как все взгляды обратились к нам.
Женщина, сидящая напротив царя, вытянула длинные ноги в свободных брюках, под которыми угадывалась ее стройность. Длинные сухие пальцы, немного вытянутое лицо, тонкие черты лица. Глаза раскосые, так похожие на оттенок ее сына. Но взгляд ее выражал надменность.
Я посмотрела на Дария и поняла, как он научился все время ходить с равнодушным выражением лица. Это стало его маской и защитой перед матерью.
Парвати перебросила длинную толстую косу с одного плеча на другое и подняла одну бровь.
— Доброе утро, мама. Рад тебя видеть, — холодным тоном сказал Дарий. — Позволь представить тебе мою жену — Эстер.
— Я уж думала, что тебя силком женить придется. Но… может лучше было бы и силком чем на наложнице.
В глазах Солена на этих словах появились искры смеха. Ему просто смешно с этой ситуации!
— Я бы попросил держать язык за зубами и относиться к Эстер с уважением.
— Ты хотя бы была невинной до него? — спросила Парвати, обращаясь ко мне.
— Мама! — зарычал Дарий.
— Девушка была невинной. Она во многих вопросах касательно традиций Дома была несведуща, так что не думаю, что она познала мужчин до этого.
Я шокировано моргнула. Сараби заступилась за меня?
Парвати бросила на нее резкий взгляд и столкнулась с таким же резким золотистым. Никогда не видела, чтоб молодая госпожа так смотрела.
— Тебе тоже пора замуж! — приказным тоном сказала Парвати.
Сараби закатила глаза и ничего не ответила.
— Где ты ее подобрал, Дарий?
Мой муж опять зарычал.
— Я еще раз повторяю…
— Это собрание для членов семьи династии, — сказала Парвати, перебив своего сына. — Наложницу Солена вот не позвали. Что она здесь делает? Оставил бы ее в своей спальне.
— Кажется, ни ты, ни Шойдра ею не являетесь династией, — ответил Дарий.
— Шойдра — жена царя, я — жена умершего царя. А твоя тощая, мелкая блудница — не жена царя.
— Вы можете сколько угодно оскорблять меня, — тихо сказала я, опередив ответ Дария. — Но, пожалуйста, будьте добры, уважительно относиться к моему мужу.
После моих слов воцарилась тишина. Солен скользнул по мне любопытным взглядом, а Дарий крепче сжал мою ладонь. Парвати усмехнулась.
Не могу сказать, что ее слова не задели меня. Нет. Сами слова из себя ничто не представляли. Да, я не очень высокая, но не мелкая. И тем более не тощая. Может мне далеко до очень аппетитных форм Разие, но мне никогда не предъявляли за мою внешность.
Но ее нападка предназначалась не только мне, Парвати решила оцарапать Дария тем, что он ничего из себя не представляет. С такой матерью и врагов не надо.
— И все-таки, — откашлялся Солен. — Давай вернемся к разговору. Парвати, не обращай на них внимание.
Шакалов сын! Не обращать на нас внимания. Я хотела развернуться и уйти, а еще увести своего мужа и сказать, чтоб он оставил их. Пусть дальше решают свои проблемы. К гнилым костям их проблемы. Позвать Дария на Север навсегда уже не казалось сумасшедшей мыслью.
— Тигриный Дом вот-вот нападет, — сказал Дарий, ведя нас за стол к Сараби.
— Ерунда, — бросил Солен. — Они и так достаточно напортачили. Похищение Эстер, похищение Кори. Я потребовал от них послушание за то, что закрою на это глаза.
— Шердиз был убит, они не закроют глаза, — резонно заметил Дарий.
— Дарий прав, Солен, — вмешалась Парвати. — Они готовятся к наступлению.
— Тогда нужно готовить оборону.
Вот, значит, как?! Когда Дарий говорит, что угрожает опасность — это ерунда. А вот если сказала Парвати — надо слушать.
— Или представить уже наследника как можно скорее, — усмехнулась она.
— Разие еще девять месяцев будет ходить беременной, — сказала Шойдра.
— Да, и не факт, что будет сын. Поэтому надо представить другого наследника.
Брови Солена взметнулись вверх, Дарий бросил недоумевающий взгляд на мать.
— Ты опять хочешь своего сына на трон посадить… Парвати, я думал, мы эти игры уже прошли. — Впервые я услышала настолько опасные ноты в голосе царя.
— А кто сказал, что речь о моем сыне? Я о твоем.
— Парвати, что ты
