Впереди отряда на расстоянии полуверсты двигалась головная походная застава. В один из дней двое бойцов из заставы привели к Строду захваченного с воззванием Куликовского рядового дружинника и проводника-тунгуса.
— Отвечай по правде: кто таков? — в упор глядя на пленного, сурово произнес Строд.
— Посланец генерала Пепеляева я, — отвечал бородач, весь закуржавевший от инея. — Послал меня к вам брат-генерал, чтобы без пролития крови все обошлось: ведь вы и мы — русские люди, единокровные братья.
— Значит, Пепеляев со своей дружиной выступил из Нелькана? — с притворным удивлением проговорил Строд. — И сколько дружинников находится под знаменем вашего генерала?
— Мне это в точности неизвестно, но, полагаю, больше тыщи нас, — промолвил пленный.
Это была новость, от которой любой на месте краскома Строда пришел бы в замешательство. Его сводный отряд насчитывал всего лишь пятьсот штыков. Якутский ревком направил его в тайгу для борьбы с отдельными шайками мятежников и мелкими отрядами местных белогвардейцев, выступавших с оружием против власти Советов. Встретить в тайге регулярные войска противника не входило в расчеты Якутского ревкома. Таежные охотники, повстречавшиеся на пути отряда, сообщили о занятии дружиной Пепеляева поселка Нелькан. Точно численности отряда белых Строд не знал.
— Сколько людей в вашей дружине? — продолжал Строд допрашивать пленного.
— Это — военная тайна, и брат-генерал строго взыщет с любого, кто ее разгласит, — потупился бородач. — Но я скажу, чтобы вы поняли: сопротивление не имеет смысла. В дружине нашей намного больше тысячи воинов, и половина из них — господа офицеры, — повторил пленный.
Не считаться с такой военной силой нельзя. Более того, победить такую дружину, наполовину состоящую из опытных профессиональных вояк-офицеров, трудно. А помощи ждать неоткуда. От Якутска, где находилась основная часть экспедиционного отряда, отделяли Строда восемнадцать суток невероятно трудного пути. Что делать? Отступить на более выгодный для боя рубеж? Двинуться дальше и встретить врага на марше? Остановиться здесь и начать строить завалы для обороны? Но сперва надо все узнать о противнике.
— Где находится в настоящее время генерал Пепеляев?
— Из Нелькана брат-генерал на быстрых оленях отправился в Аян, — ответил бородач.
— Кто же ведет теперь дружину против нас?
— Брат-генерал Вишневский.
— Что же у вас, даже генералы солдатам братья? — поинтересовался Строд.
— У нас даже офицеры называют рядовых не иначе как «брат-солдат».
— Для чего же Пепеляев, ваш брат-генерал, бросил вас, «своих братьев», в тайге? — иронизировал Строд.
— Генерал Пепеляев нас не бросал, — обиделся бородач. — Из голодного Нелькана он отправился в Аян за продовольствием.
— Так что же, плохо встречает тайга своих «освободителей»? — в том же ироническом тоне продолжал Строд допрашивать пленного.
— Да, в Нелькане мы застали сплошное запустение, — пожаловался краскому дружинник. — Лишь голодные собаки да бездомные кошки бродили по улицам, и никакой еды.
— И какой же вы выход нашли?
— Генерал Пепеляев тряхнул тойонов в тунгусских стойбищах, и те стали поставлять нам оленину, рыбу. А теперь из Аяна поступит нам продовольствие.
— Куда намерен вести дружину генерал Вишневский?
— Этого я не могу сказать. Не знаю.
Пленный сконфуженно потупился. Ему так хотелось, чтобы полюбовно встретились этот хмурый и строгий на вид красный командир и брат-генерал Вишневский.
Строд же думал иное. Он достал из полевой сумки блокнот, вырвал из него чистый лист и торопливо написал карандашом:
«Генерал! Вы бросали вызов всей Советской Сибири и России. Вас позвали сюда купцы-спекулянты и предатель — эсер Куликовский. Сложить оружие наш отряд отказывается, и предлагается вам сдаться на милость Советской власти, судьба которой не может решаться здесь. Строд».
— Отнесешь своему брату-генералу, — сказал он пленному, отпуская его на свободу.
Строд повел сводный отряд дальше, прорубаясь сквозь труднопроходимую тайгу.
Морозным февральским утром дозорные Строда ступили на просторную поляну с четырьмя тунгусскими ярангами. Бойцы так устали в таежном походе, что многие валились с ног. В отряде несколько бойцов обморозили конечности. Строд принял решение сделать привал, чтобы дать продолжительный отдых усталым бойцам и оленям.
— Что это за место? — спросил командир отряда у старого тунгуса. По всему было видно, что он старейшина рода, и все дела по размещению обмороженных и смертельно усталых бойцов Строд решил вести с ним.
— Эту поляну издревле тунгусы прозывают Сасык-Сысы, — отвечал старый тунгус, вытирая рукавом кухлянки обильно слезившиеся глаза.
— Что это означает по-русски?
— Лисья Поляна, — невозмутимо пояснил старейшина рода.
— Красивое название, — задумчиво протянул Строд.
«Что принесет нам утро? Сможет ли отряд продолжить движение в том же темпе?»
Всех обмороженных и выбившихся из сил бойцов Строд разместил в тунгусских ярангах. Остальные по его команде принялись рубить лапник и строить шалаши, чтобы укрыться от ветра. От лютого мороза спасались возле костров, которые Строд разрешил запалить, по одному около каждого шалаша.
Утро наступило ясное, чистое, морозное. В посветлевшем небе играли три солнца: одно настоящее и два ложных. Слабо потрескивали на морозе высоченные пихты. Они с трех сторон обступили Лисью Поляну. Деревья стояли плотной стеной, закрывая подступы к тунгусским ярангам. И лишь с четвертой, южной: стороны подходы к Лисьей Поляне оставались свободными. Лес там вырублен, но посреди можжевеловых кустов еще торчали кое-где обомшелые и иструхлявевшиеся пни.
Генерал Вишневский со своими дружинниками подступил к Лисьей Поляне в полдень, когда бойцы сводного отряда только приступили к еде.
— Отряд, занимай оборону! — скомандовал Строд.
Бойцы укрывались за валунами, поленницами дров и вели нестройный огонь из винтовок по дружинникам, которые с криками «Ура!» выбегали из леса на поляну.
Первую атаку отряд отразил легко и без потерь.
Вторая атака была более организованной и упорной. Дружинники преодолели край поляны и, укрываясь за стожками сена, стремительно приближались к залегшим в обороне красным бойцам.
— Пулеметы, огонь! — скомандовал Строд, подпустив белогвардейские цепи на близкое расстояние. И вот видны уже перекошенные от крика рты, глаза, полные лютой ярости, и красные, поблескивающие от пота лица врагов. Но вот уже падают белые дружинники на бегу и устилают своими телами Лисью Поляну. Отдельные из них полегли совсем близко от тунгусских яранг.
