Он смотрел на меня изумлённо огромными глазами, и я добавил на его молчаливый взгляд:
— А ты хранишь её «Таганрог»…
— Иди, Арсений, иди…
И я вышел на улицу, подавив комок, подступивший к горлу.
И опять ветер, и опять недопонимание. Но не было рядом Габиана, и не от кого было скрывать своих слёз. Но пока я дойду до своего шатра, ветер успеет высушить их на моём лице.
Глава 24.1
Да, поле выглядело примерно так, как описывал его барон Фран. Две реки — Ливана и Ронда — сливались друг с другом. Ронда делала поворот, поэтому, если я поеду на северо-восток, мне не придётся переплывать реку, я пройду по её берегу и выйду как раз в поле, где должны быть дорога и кладбище Малого Ортуса.
А в битве на Куликовом поле как раз за спинами русских воинов располагался Дон, и, чтобы отойти назад, его надо было форсировать. Здесь же я мог этого не делать, чему я был рад, потому что пересекать реку зимой даже и на лошади верхом, мне бы не хотелось.
Там, где Ливана впадала в Ронду, был как раз тот самый овраг, а с другой стороны — роща. Дубровник. Листья со всех других деревьев уже облетели, а на дубах нет. На них лист жёлтыми мятыми комьями будет висеть до весны, насколько я знал. Поэтому сейчас дубовая роща стояла жёлтая и яркая на фоне последнего выпавшего снега.
Получалось, что место для сражения выходило совсем небольшим: поле от оврага до леса. Именно здесь предстояло развернуться главной битве между армиями двух графств.
Мы подошли к вечеру, и пока у берега Ронды обустраивали лагерь, отец с несколькими баронами объехал это поле. Меня они с собой не взяли, из лагеря я видел только, как они уезжали.
Вираг утром сказал, что бароны с Запада привели не так уж много людей, отец рассчитывал на пять сотен, а пришло всего три. И я боялся, что граф Бернат не послушается моего совета, так и не решится разделить войска. Но возможности поговорить с ним у меня уже не было: отец всё время был занят, а рядом с ним постоянного кто-то был из свиты.
Всё это испортило мне настроение. Не таким, я думал, оно будет, когда я наконец-то выйду на финишную прямую. Я так долго этого ждал, а теперь вместо того, чтобы летать окрылённым, я чувствовал усталость и непонятное мне сожаление. Почему? Да мрак его знает.
С утра разведка доложила, что войска Нандора подходят сюда, и наша армия выдвинулась на позиции.
Лагерь решили оставить на прежнем месте, тут же остался обоз, здесь же бросили лишних лошадей, пажей, обслугу, среди которых находились кузнецы, шорники, врачи, просто слуги и женщины.
Я наивно полагал, что меня, скорее всего, тоже оставят тут, и тогда в разгар боя у меня будет отличный шанс сбежать без свидетелей. Мне только надо будет отвязаться от Габиана, его-то при мне точно оставят, в этом я не сомневался.
Каково же было моё удивление, когда я зашёл в шатёр, а меня ждут два оруженосца.
— Это что? — спросил я осипшим враз голосом.
Один из парней держал кольчугу, и я смерил её долгим взглядом, не веря в происходящее. Это что, шутка такая? Чья? Кто это придумал? Какого мрака?
— Милорд прислал нас помочь вам собраться, господин.
— Милорд? Это кто — отец? — я выдохнул с возмущением.
— Ну да, граф Бернат…
— Какого…
Я почувствовал, как мои ладони сами собой стиснулись в бессильные кулаки. Нет! Только не это! Снова что-то мешает мне, опять какие-то препятствия. Да сколько можно?
— Он что, хочет, чтобы я шёл туда? — Я резко мотнул головой за спину, в сторону выхода. — Он же обещал… Он говорил, что я… — Один из оруженосцев перебил меня:
— А вы что, хотите остаться тут? — Они с другим переглянулись, а потом один из них, что постарше на вид, как-то так разочарованно хмыкнул, что я почувствовал себя ниже городской канализации. — Граф приказал собрать вас и приготовить к бою. Давайте! Одевайтесь! Где ваш слуга?
Я отыскал взглядом Габиана и оторопел: тот был уже собран, и, блин, на нём был кожаный доспех-панцирь, а на поясе меч!
Вот же я дурак! На что я рассчитывал? Что спокойненько смоюсь? Ага, как бы не так! Кто меня отпустит?
— Давайте, милорд, — Габиан, проверяя меч в ножнах, подошёл ко мне, — не заставляйте всех ждать. Если вы боитесь, вы встанете в последних рядах, среди арбалетчиков. Я слышал, это вы умеете…
Вот же гад! Он и здесь нашёл, как поддеть меня. Такой важный, такой деловой, хоть на парад паразита. О-о-о!
И я сдался. Мне пришлось это сделать, и меня принялись снаряжать, как барышню на бал. Проклятье!
Я уже был в рубашке и в стёганом дублете с вышитым единорогом, сверху на меня надели кожаную куртку, и оруженосцы вдвоём натянули на меня кольчугу. Чёрт! Меня аж к земле потянуло, ей-богу! Будто на плечи взвалили мешок с картошкой, даже колени подогнулись с непривычки.
Один из ребят провёл ладонью по моему плечу, проверяя, как легла кольчуга, с сияющими глазами добавил восхищённо:
— Мы вчера её начистили… как блестит теперь.
— Вчера? — я переспросил. — То есть вы вчера уже знали, что напялите её на меня?
— Конечно, милорд.
— А почему мне вчера не сказали?
Я оторопел. Если бы я знал об этом вчера, я бы всю ночь не ложился, я бы пересидел этого Габиана и свалил бы раньше. Плевать, что меня утром бы потеряли. Не думаю, что отец всё бросил бы и вместо сражения принялся искать меня. А теперь? Что мне делать теперь?
— Какая разница? Вчера-сегодня, не всё ли равно?
Ага, вам-то не всё ли равно, а мне? Мне как раз таки это важно! Вот же попал я, честное слово.
— Ну, латы вам ни к чему, — произнёс один из
