– Этот глупец – я. Возьму у тебя честное слово, и одного его мне будет довольно. Без всякого отслеживания добычи. Пятьдесят процентов тебя устроит?
– Как это?!
– Ты моешь золото. Открыто и смело, в любом месте имения. Мои егеря будут вам привозить хорошее пропитание. Раз в полгода будешь приходить со своими людьми в замок. Мыться в бане, есть домашнюю еду, отлёживаться. И отдавать мне половину золотого песка. Если захочешь, вторую половину я же буду покупать у тебя, по твёрдой цене.
– А… Ты кто?
– Барон Том Шервуд. Владелец имения.
– И… Ты это всерьёз?!
Я встал, подошёл и твёрдым жестом протянул ему руку. Он протянул в ответ своё железо, и мы секундным усилием скрепили непростой договор.
– Волк меня загрызи! – воскликнул один из его спутников. – Работать, не таясь, не боясь виселицы! Это же… Сказка!
– А ведь мы тебя, Том, хотели, признаюсь, здесь землицей присыпать! – добавил, крестясь, стоящий рядом.
– Это была бы последняя мысль в твоей глупой башке, – звонко и страшно сказали сверху деревья.
Копатели вздрогнули.
– Давай сюда, Готлиб, – позвал я. – Робертсон! Веди лошадей.
Готлиб спрыгнул. Протянул мне пороховницу, Крысу, мушкет. Насторожённая тишина повисла над ручьём при тусклом блеске оружия. Вскоре поодаль затрещали ветви, и по в меру пологому спуску привёл трёх коней Робертсон.
– Где замок – знаешь? – спросил я Хью.
– Вниз по реке, – мотнул он головой в правильном направлении.
– Как полное имя?
– Хью Гудсон.
– Приходи в любое время, Хью Гудсон. Надо же тебе убедить своих людей, что твой дар – только от Бога. К тому же возьмёшь карту имения.
И, поднявшись в седло, спросил:
– А волки здесь действительно есть?
– Так – не видели, но следы были.
Тогда я сверху протянул ему мушкет, пороховницу и сумку с картечью.
– Обращаться умеешь?
– Не приходилось, но понимание есть.
– Вот и отлично. Если вдруг кто заблудится из моих соседей, и наткнётся на вас, объявляй себя егерем Тома Шервуда. До свиданья!
И мы неторопливо направили коней обратно, к замку.
– Пятьдесят процентов ему – не много? – спросил меня, выставляя коня рядом, Робертсон.
– Ничтожные пустяки, – твёрдо ответил я. – Не затратив ни пенса, я приобрёл уникального мастера. И, должен сказать, что и на меньший процент был бы согласен. Понимаешь, какой бы ни был в этом деле процент – он ниоткуда! Единственное, что доставит хлопот – это необходимость ускорить переезд к нам гранильщика алмазов.
– Честно признаться, – сообщил Робертсон, – я не вижу причин для спешки.
– Причина есть. В ящиках с золотом имеются изделия красоты и изящества необычайных. Вершины мастерства неведомых ювелиров! Так пусть гранильщик их и скопирует. У нас теперь ведь есть «сырое» золото, дай Бог здравия забредшему на мою землю вору Хью Гудсону. И, поскольку гранильщик потомственный ювелир, и с золотом обращаться умеет – пусть плавит Гудсоновский золотой песок и копирует самые волшебные из изделий. Пока не вернулся «Дукат», и сокровища находятся в «Шервуде», я хотел бы успеть скопировать как можно больше.
– Чтобы открыть ещё одну ювелирную лавку, для себя, здесь, в Бристоле?
– О нет. Скопировать самые прекрасные из изделий, чтобы создать в «Шервуде» собственную кунсткамеру красоты.
Костёр у воды
Когда я вознамерился обследовать второй марш территории имения «Шервуд», со мной неожиданно вызвался поехать Давид.
– Мучения перенёс ужасные, – признался он мне за столом в каминном зале, – когда мчался с чёрным жемчугом в Лондон. Но вот, оправившись, почувствовал вдруг странное влечение к верховой езде. Мощь! Скорость! Очи над землёй подняты высоко, и мир видишь гораздо большим, чем пешие!
В эту минуту за столом сидели маленькие жители замка, и их учитель Гювайзен фон Штокс.
– С большим удовольствием разделю с тобою компанию, – ответил я Давиду. – Тем более что поедем не торопясь, вглядываясь в почву: очень нужно найти местные залежи глины.
– Глины?
– Да глины. Во дворе, где были найдены бочки с рыцарскими латами, установлена мощная гончарная печь. Да и сам двор – бывший гончарный цех. А свои первые деньги, как помнится, я заработал, изготавливая черепицу.
– Верно-верно-верно!! Скоро надо будет покрывать огромные скаты новой таверны в порту. Внимание она привлечёт – всего города! И во всём же городе распространится слух, что такую отличную черепицу делают в «Шервуде»! У нас будет много заказов!
– И мы вполне сможем выполнить их, – добавил я, – потому что имеем превосходный и жаркий горный уголь, дай Бог здравия ограбившему меня на три тысячи индусу Мухуши. Дело за малым: найти глину…
– Ейсли майстер Том позволяйт мне вмешаться, – вдруг громко сказал Гювайзен, – у нас есть предложений.
– Внимательно слушаю вас, уважаемый мэтр.
– Мы фсе имели бы удовольствий ходить в окрестнойсти замок, слушайт птиц, греться Солнце, жарийть на костёр колбаски, и тоже искайт глина. Детям гуляйт ошень полезно!
Я с улыбкой посмотрел на замершие в томительно-радостном удивлении личики. Со значением кивнул головой:
– Тот, кто первым найдёт хорошую глину, – если такое случится, – будет хорошо награждён.
– Чем награждён? – вскочил с лавки растрёпанный рыжий Чарли.
– Из этой глины мы сделаем его фигурку и в первый же запал обожжём в печи, чтобы стала навечно крепкой. Потом раскрасим и дадим звание «глиняный принц».
– А если девочка найдёт? – спросила, привстав, Омелия.
– Тогда – «глиняная принцесса».
Стая новоприобретённых искателей взволнованно зашумела.
– Немедленно идём, милый Штокс! – восклицала Омелия.
– Я первым найду!! – угрожал всем стремительный маленький Чарли.
– Кол-баски, – напомнил скрипучим голосом Гобо.
– Ош-шень хорошо, – поднял, успокаивая, руки Гювайзен. – Законтшим трапеза, с молитва блакодарим, снимаем обуфь и идём лес…
– Зачем обувь снимать? – улыбнувшись, спросил я его.
– Голый ступни Земля даёт вешный сокровиш. Девойшкам – особенный красота. Малтшик – рыцарский сила.
– А я не могу босиком! – воскликнул Тоби, маленький поэт и мечтатель. – У меня на одной ноге рана!
– Отин рас мошно байшмаки, – кивнул успокаивающе фон Штокс.
И мы, закончив трапезу и помолившись, вышли в залитый солнцем двор. Спустя пять минут, выводя из конюшни осёдланных лошадей, я со всплеском умиления в сердце увидел презабавнейшую картину. Неуклюжий и долговязый, в нелепом жёлтом кафтане, в малиновой треуголке и босиком, шагал по главной улице замка фон Штокс. За ним, вытянувшись цепочкой, семенили деловитые гномики – с корзинками, тросточками, с сухими тыковками для переноски воды. Последним мерно шагал кряжистый горбун Гобо и тащил на плече вздымающийся в небо на длинной ручке огромный колбасный букан. Плескался по каменной брусчатке ручеёк голых пяточек, а лиц не было видно: головёнку каждого гномика венчал острый зелёный капюшон длинного дорожного плащика. «Кто придумал? Штокс? Эвелин? И когда же успели сшить?»
