нам остаётся только молится за жизни, ибо при таких масштабах, они могут угаснуть по случайности.
Повисла давящая тишина.
– Ника, давай я…
– Нет! – лязгнул северным ветром глас полыхающей синим Вероники. – Ты не назвался, бог.
– Воозава, повелитель Седьмого Мира, – склонил голову монстр.
– Я принимаю твою клятву, Воозава! – торжественно и грозно провозгласила девушка. – Стоит пасть оковам – ты мой слуга!
– Я согласен, о Сивилла, величайшая из рода Исинн! – словно сам воздух пробасил в уши.
–Теперь ты, Валентина, – вдруг поникла Вероника, повернувшись к нам. Я с болью в сердце увидел, как осунулось лицо. Бросился навстречу и успел принять обессилившую девушку на плечи.
Что-то говорю, а в груди всё сковало. Мы положили девушку на траву.
– Мне будет нужен Матус, сестра, – тихо сказала Валентина, с большим чувством взирающая на дочь рода Исинн.
Вероника кивнула и отпустила мою руку. С этой секунды меня стала полнить сила и решительность. Всё – теперь я на передовой. Распрямился, посмотрел сначала Валентине в лицо, удивительно спокойное, а потом и чудовищу заглянул в большие, мерцающие красным, буркала. Человеческое нутро сжалось в комочек, задрожало и постаралось зажаться в самый дальний уголок, подвывая, как трусливая собака. Перед владыкой осталась стоять моя воля и решимость Защитника. Перед такой силой даже Падший бы склонил колени и молил о пощаде, но удивительным, непостижимым образом мне удалось устоять. И лишь потом я услышал едва слышимый шёпот меча, вновь пришедшего на помощь.
– Пошли, Матус, – одарила меня лёгкой улыбкой ведьма. – Ты не забыл, что являешься моим единственным мужчиной на все времена? Кажется, сейчас ты вновь украдёшь у меня поцелуй, и я ничего не могу с этим сделать.
– Я готов, – с каменным лицом отозвался я, но тут же понял – так не пойдёт.
Валентина ждёт иного. Чтобы запустить её ядерный реактор, я должен показать чувства, раскрыть оробевшую под гнётом событий душу. Ирония Вселенной такова, что от меня снова зависит решение больших вопросов.
Улыбнулся. Так тепло и открыто, что глаза защипало от слёз.
– Позволь мне, о принцесса, коснуться губ твоих прекрасных. Вкусить их вкус неповторимый и утолить мучительную жажду. С тех самых пор, как прикоснулся к ним, терзаем ею. И либо утолю бездонное влечение, либо умру, иссохнув без любви.
Знакомым огнём страсти зажглись глаза ведьмы. Рыжие волосы начали виться на неслышимом ветру. Девушка шагнула навстречу, но я опередил и прильнул к алым устам, словно покрытыми кровью Истока, откуда зародился мир. Мы слились в поцелуе, сопровождаемые взглядами друзей и удивительных существа. И сама Вселенная на миг отвлеклась от дел и с умилением глянула на вспыхнувший свет.
Валентина вмиг наполнилась звенящей мощью. Невыразимой, всесильной, непостижимой. Отстранившись и замерев ровно настолько, сколько нужно, чтобы я ощутил её чувства, она пошла к владыке Седьмого Мира. На его лапах, под сиянием исходящим от девушки, я смог увидеть глубоко впившиеся обручи, сотканные из нитей мрака. Валентина коснулась рукой сначала одного, потом другого. Путы истаяли легко. Я во все глаза смотрю и жду, что же будет.
Содрогнулись кости мира. Со всех сторон донёсся хор, тянущий звук “а”. Меня пробрало до глубин души, я затрепетал листом на ветру. Море на доли мгновения вспыхнуло и утихло. Воцарилась тишина.
– Благодарю! – провозгласил владыка.
Зыбким стал мир. Видение моря ещё подержалось, а потом сгинуло. Мы вновь оказались в родном мире. Вокруг всё те же деревья и только капища нет. С удивлением озираемся, встречаясь взглядами и ошалело улыбаясь.
– Афигеть! – выдал Сапа. – Я в шоке просто, ребята!
Атмосфера сразу разрядилась.
– Все целы, здоровы? – спросила Вероника, озабоченно оглядывая нас.
Я спешно приблизился и заглянул в лицо.
– Лучше скажи, как ты? Нигде не болит? – бегло осмотрел тело. – Присядь.
– Одежда и так испачкалась, Матус, – дрогнув уголками губ, отозвалась она. – Я могу стоять. Всё хорошо.
– Точно?! – пуще прежнего заволновался я. Потом нырнул под её правую руку, взяв часть веса на себя.
– Правда, не нужно помогать, – вяло стала выпутываться она, но я не позволил.
– Я помогу дойти. Не спорь, пожалуйста.
Друзья двинулись, Валентина присоединилась помогать с другой стороны, и под водительством хмурого Варга мы направилсь обратно. Я подмигнул Агнии и показал головой, чтобы шла сзади. Она благодарно улыбнулась и юркнула за спину.
Где-то на половине пути Вероника потеряла сознание. Наши тут же взметнувшиеся волнения успокоила Валентина, сказав, что ничего страшного нет. Девушке просто нужен отдых и она скоро будет в порядке.
Я подхватил прекрасную диву на руки. Гордость не позволяла прерываться на отдых, пока не дошли до трассы. В этом помог меч, влив в руки силы и выносливость.
Варг попросил подождать и побежал за автомобилем.
– Ты помнишь день церемонии поступления? – обернулся ко мне Сапа. Рожа довольная, улыбка до ушей.
Я, усевшись на землю, но не дав испачкаться Веронике, ответил другу с улыбкой.
– Что-то уже расплывчато.
– Хах, а представь я бы тебе тогда задвинул тему, что ты будешь Веронику на руках носить?
– Даже не знаю, что подумал бы, – рассмеялся я.
Валентина и Агния тоже хихикнули.
– Каких-то полгода назад, – прищурил я взгляд, – нынешний образ жизни бы никогда в мне голову не пришёл. Хе-хе.
– Ну и, – кивнул друг, – к лучшему или худшему?
Вопрос попал в десятку.
– Ну, предложи мне сейчас вернуться – я бы отказался.
– Почему? – хитро сощурился Сапа.
– Не твоё дело, провокатор, – отозвался я, стараясь говорить тише, чтобы не тревожить Веронику. Девушка дышит ровно и безмятежно, предоставляя взгляду любоваться собой.
– Гы-гы!
Сзади раздался сигнал. Варг остановился и мы радостно поспешили в салон. Изначально собирались Веронику в общий отдел разместить – там больше места и будет удобней, но я заупрямился и попросил помочь усадить на переднем. Ребята не стали спорить.
Вскоре мы вновь оказались в дороге. Казалось бы, двумя часами ранее, двумя позже, но каково различие в обстановке. Совсем захмуревший Варг вновь за рулём, за спиной тихие разговоры, а меня тянет на размышления. Раз от раза всплывают вопросы, которые хочется задать Веронике. Я опустил взгляд и постарался поудобней уложить её на своей груди. Сейчас, когда она столь ранима, борюсь с желанием погладить, приобнять. Последнее себе позволил,
