– Ваше величество! – в страхе воскликнул Слит.
Валентин обратился к Асенхарту:
– Приготовьте для нас шлюпку. Слит, поскольку вы – главный представитель, будете меня сопровождать. И вы, Делиамбр.
Карабелла торопливо вмешалась в разговор:
– Мой лорд, умоляю…
– Если они собираются нас захватить, – перебил он, – то сделают это независимо от того, на своем я корабле или у них. У них по двадцать кораблей на каждый из наших, причем отлично вооруженных. Слит, Делиамбр.
– Ваше величество, – непреклонным голосом заговорила Лизамон Хултин, вы никуда не пойдете без меня!
Валентин улыбнулся.
– Хорошенькое дело! Ты приказываешь Понтифексу! Я восхищен твоим порывом, но на этот раз – никаких телохранителей, никакого оружия, никакой защиты, кроме моих одежд. Шлюпка готова, Асенхарт?
Оснащенная шлюпка свисала с фок-мачты. Валентин забрался в нее и жестом пригласил мрачного и унылого Слита и вроона. Он обвел взглядом всех остальных, собравшихся на палубе – Карабеллу, Тунигорна, Асенхарта, Залзана Кавола, Лизамон, Шанамира, – все они смотрели на него с таким видом, будто он лишился остатков разума.
– Пора бы узнать меня получше, – тихо сказал он и распорядился спускать шлюпку.
Шлюпка понеслась над водой, слегка касаясь верхушек волн, и вскоре подошла к борту драконобоя, с которого сбросили причальный крюк. Мгновение спустя Валентин уже ступил на палубу чужого корабля, покрытую несмываемыми пятнами крови морских драконов. Перед ним возвышались не менее дюжины скандаров, самый маленький из которых был в полтора раза выше Валентина.
Их возглавляла старуха Гвидраг, зубов у которой стало еще меньше, а тусклая густая шерсть выцвела еще больше. В ее глазах читались сила и властность, но Валентин заметил в ней и некоторую неуверенность.
Он поинтересовался:
– Что случилось, Гвидраг? Почему вы так неласково меня встречаете?
– Мой лорд, я не знала, что это вы возвращаетесь.
– Тем не менее, я, кажется, вернулся. Так что, я недостоин несколько более теплого приема?
– Мой лорд… здесь многое изменилось, – с запинкой проговорила она.
– Изменилось? Теперь у вас свободная республика? – Он оглядел палубу, перевел взгляд на выстроившиеся вокруг драконобойные суда. – А что такое свободная республика, Гвидраг? По-моему, мне еще не приходилось сталкиваться с таким понятием. Я вас спрашиваю: что это означает?
– Я – лишь капитан драконобоя, мой лорд. А политические вопросы… не мне о них говорить…
– В таком случае прошу прощения. Но хоть на один-то вопрос вы мне ответите: зачем вы вышли навстречу моему флоту, если не для того, чтобы поприветствовать и сопроводить в порт?
Гвидраг ответила:
– Меня послали, чтобы приветствовать вас и повернуть назад. Хотя, повторяю, что мы не имели ни малейшего представления, что это вы, мой лорд… мы знали лишь то, что это флот имперских кораблей…
– А разве Пилиплок больше не принимает имперские корабли?
Наступило долгое молчание.
– Нет, мой лорд, – неуверенно проговорила скандарша. – Не в том дело, мой лорд. Мы – как это сказать – вышли из империи, мой лорд. Вот что такое свободная республика. Это территория, которая сама собой управляет, а не подчиняется кому-то извне.
Валентин слегка приподнял брови.
– Ах, вот оно что! И отчего же так случилось? Власть имперского правительства оказалась слишком обременительной, так вы считаете?
– Вы смеетесь надо мной, мой лорд. Это вещи выше моего понимания. Я только знаю, что перемены произошли из-за переживаемых нами тяжких времен, и Пилиплок решил теперь сам определять свою судьбу.
– Потому что в Пилиплоке пока есть продовольствие, а в других городах нет, а кормить голодных – слишком обременительная обязанность для Пилиплока? Не так ли, Гвидраг?
– Мой лорд…
– И прекратите называть меня «моим лордом», – прервал ее Валентин. – Теперь вам следует называть меня «ваше величество».
Скандарша, вид которой стал еще более растерянным, спросила:
– А вы разве уже не Коронал, мой лорд… ваше величество?…
– Перемены произошли не только в Пилиплоке, – ответил он. – Я вам это покажу, Гвидраг. А затем я вернусь на свой корабль, вы сопроводите нас в гавань, и я поговорю с заправилами этой самой свободной республики, чтобы они мне кое-что объяснили поподробней. Договорились, Гвидраг? Теперь позвольте мне показать, кто я такой.
И он взялся одной рукой за руку Слита, другой – за щупальце Делиамбра, и легко и плавно погрузился в полудремотное состояние, в транс, позволявший осуществлять мысленные контакты, как если бы он рассылал послания. И из его разума к Гвидраг пошел такой поток жизненной силы и энергии, что воздушное пространство между ними начало светиться, поскольку сейчас он отдавал не только энергию, накопившуюся в нем за все время испытаний и сумятицы, но и ту, которую брал у Слита и вроона, у своих товарищей на борту «Леди Тиин», у Лорда Хиссуне и его матери-Леди, у своей матери – бывшей Леди, у всех тех, кто любил Маджипур каким он был, и хотел, чтобы он выжил. Он послал сигнал Гвидраг, затем – стоявшим возле нее скандарам-драконобоям, следом – экипажам других судов, послал через воды импульс гражданам свободной республики Пилиплок. Послание было совсем простым: он пришел к ним простить их заблуждения и получить от них подтверждение их верности великому содружеству, каковым являлся Маджипур.
Еще он заявил, что Маджипур неделим и что сильный должен помогать слабому, иначе погибнут все, поскольку мир стоит на пороге гибели, и только единым могучим усилием можно его спасти. И в заключение он сказал им, что приближается окончание хаоса, так как Понтифекс, Коронал, Леди Острова и Король Снов объединили усилия, чтобы восстановить порядок вещей, и все опять станет единым, если только они не потеряют веру в высшую справедливость Дивин, от имени которой он, Валентин, осуществляет теперь власть верховного монарха.
Он открыл глаза. Он увидел, как почти бесчувственная Гвидраг медленно, покачиваясь, опускается на колени, а остальные скандары рядом с ней делают то же самое. Потом она резким движением закрыла руками глаза, как от нестерпимого света, и пробормотала сдавленным, благоговейным голосом:
– Мой лорд… ваше величество… ваше величество…
– Валентин! – крикнул кто-то на палубе. – Понтифекс Валентин! – между моряками прокатился крик: – Понтифекс Валентин! Понтифекс Валентин! – и пошел гулять с корабля на корабль, через водную гладь, докатившись даже до укреплений отдаленного Пилиплока.
– Валентин! Понтифекс Валентин! Понтифекс Валентин!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. КНИГА ВОССОЕДИНЕНИЯ
1
Королевскому экспедиционному отряду оставалось еще несколько часов пути вверх по реке до Ни-мойи. Лорд Хиссуне вызвал Альсимира и сказал:
– Узнай, существует ли еще большой дом, который называется «Ниссиморн Проспект». Если да, то я хочу разместить там свой штаб на время пребывания в Нимойе.
Хиссуне помнил этот дом – он помнил всю Ни-мойю целиком с ее белыми башнями и сверкающими аркадами – настолько живо, словно провел там полжизни. Но до этой поездки он ни разу не ступал на землю Цимроеля. Он видел Ни-мойю глазами другого человека. Сейчас он мысленно возвращался во времена отрочества, когда тайно изучал воспоминания других людей, хранившиеся в Считчике Душ в недрах Лабиринта. Как же ее звали, ту маленькую лавочницу из Велатиса, которая вышла замуж за брата герцога и унаследовала Ниссиморн Проспект? Иньянна, вспомнил он, Иньянна Форлэйн, воровка на Большом Базаре, жизнь которой переменилась вдруг столь удивительным образом.
Все это произошло в конце правления Лорда Малибора, лет двадцать-двадцать пять тому назад. Вполне вероятно, что она еще жива, подумал Хиссуне. И по-прежнему живет в своем восхитительном особняке с видом на реку. А я приду к ней и скажу: «Я знаю тебя, Иньянна Форлэйн. Я понимаю тебя как самого себя. Мы с тобой одного поля ягоды: баловни судьбы. И мы знаем, что истинные фавориты судьбы – те, кто знает, как наилучшим образом распорядиться своей удачей».
Ниссиморн Проспект находился на своем месте, красиво поднимаясь над портом на скалистом мысу; его легкие балконы и портики будто плыли в колеблющемся воздухе. Но Иньянна Форлэйн здесь больше не жила. Огромный дом был заселен кучей бродяг, набившихся по пять-шесть человек в каждую комнату. Они выцарапывали свои имена на стеклянной стене Оконного Зала, раскладывали дымные костры на верандах, выходящих в сад, и оставляли следы грязных пальцев на ослепительно белых стенах. Большинство из них исчезло как утренний туман, как только в ворота вошел отряд Коронала; но некоторые остались, тупо разглядывая Хиссуне, будто он был пришельцем из какого-то другого мира.
– Прикажете очистить дом от этого сброда, мой лорд? – спросил Стимион.
Хиссуне кивнул.
– Но сначала дайте им немного еды и чего-нибудь выпить и скажите, что Коронал сожалеет по поводу того, что вынужден поселиться здесь. И спросите, известно ли им что-нибудь о леди Иньянне, которой когда-то принадлежал этот дом.
