– Нет. Справлюсь.
На улице я достал телефон и набрал номер. Ответили на удивление быстро.
– Саня…
– Ты откуда? – Голос был удивленным.
– Встрял я, – сказал я, надеясь, что мой старый друг, как обычно, поверит, – и не по-детски встрял…
– Ты откуда звонишь?
– Я из Донецка…
Днепропетровск.
Набережная.
10 июля 2019 года
– Странно здесь как-то… – сказала Дана Каррера.
– Что – странно?
– Да все… – зло выругалась она. – Вот, видишь всю эту хрень. Люди гуляют. Не бородатые, не в хиджабах – обычные люди. Обычный город. И в то же время тут идет война.
Они сидели на набережной. Обычная набережная, правда, самая длинная в Европе. Чуть ли не двадцать миль. Не так далеко отсюда он первый раз попал под обстрел снайпера и только чудом остался цел.
Гребаная Восточная Европа. Командир его группы начинал неподалеку, в бывшей Югославии. Много рассказывал про эти места… земли эти были обильно политы кровью, и тут дело было не в русских… просто для Европы проливать кровь нормально, здесь войны велись на протяжении тысячелетия, это не Новый свет. Он понимал, почему восточноевропейские страны приняты в НАТО, – да чтобы не наделали глупостей поодиночке! Но, похоже, что русским все же удалось раскачать ситуацию и создать в Европе очаг новой войны. Эта набережная… эти люди… здесь все как должно быть, и в то же время все по-другому.
Чертовы русские.
– Пока не идет.
– Нет? А вон это что?
Она показала пальцем на едва заметную точку в небе.
– Это беспилотник.
– И что он тут делает, нахрен?
– Купили местные олигархи. У них связи с Израилем. Или это наш, здесь неподалеку секретная база ВВС.
– А это нормально – когда у мафии есть беспилотники?
– Здесь – да. И они не мафия.
– Перестань. Я все-таки в Мексике родилась. Втирать мне не надо.
Козак пожал плечами:
– Пофиг на мафию. Сядем где-то.
– Давай. А это что такое?
Они подошли ближе. Это было что-то вроде земного шара, но он был очень необычно сделан, из наложенных один на другой слоев толстого стекла. Он стоял на большом постаменте со ступеньками.
– Это местный памятник.
– Памятник чему?
– Не знаю…
Они поднялись выше, как это делают местные, к самому памятнику. Алекс показал рукой вдаль.
– Вон, смотри. Там, за рекой.
– Что это?
– Второе солнце. Оно установлено на местном заводе, который производит стальной прокат. Владельцы завода раскошелились, чтобы над этим городом было всегда два солнца. Или как минимум – одно.
Каррера передернула плечами.
– Пошли отсюда.
– Тебе не нравится?
– Нет.
Она быстро сошла вниз. Он последовал за ней.
– Что тебе не нравится?
– Все. Этот город… у меня дурное предчувствие.
– У тебя?
– Да, у меня. Я девчонка из дрянного района. Если ты живешь в таком районе и у тебя нет предчувствия, ты труп…
Козаку и самому было не по себе, хотя он пробыл тут совсем немного времени; порой внедрения длятся годами. Этот город напоминал ему маленькие американские городки из триллеров Стивена Кинга… или из сериала «Твин Пикс», или из книг про Джека Ричера. Маленький город, населенный маленькими осторожными людьми. Которые хранят совсем не маленькую, общую и чертовски грязную тайну…
Вот только в городе этом было несколько сотен тысяч жителей, он был совсем не маленьким. И здесь не было никакого Джека Ричера[75].
Они нашли кафе, в тени деревьев, здесь кормили примитивно, но сытно. Подавали шашлык – мясо, жаренное над углями.
– Мне кажется, мы не уедем отсюда… – пробормотала Каррера.
– Тебя Митич послал, чтобы ты меня закошмарила?
– Нет… Просто я суеверная стерва.
– Сойдемся на этом…
– Что слышно в Вашингтоне? – светски спросил Козак, отпивая пиво, которое тут продавали в банках. Хорошо хоть, холодное.
– Ничего.
– Прям-таки ничего. Тогда зачем сюда прислали такую крутую группу?
– Убили нашего человека.
– Будрайтиса?
– Его самого.
Каррера проницательно взглянула на него.
– Ты что-то знаешь?
– С чего ты взяла?
– С того, что я не первый день замужем.
– Ты же развелась?
– Да, потому что он не умел меня обманывать. И ты не умеешь.
Она обличительно наставила на него палец.
– Колись!
– Да нечего мне колоться! За исключением того, что у меня на руках куча улик, и я не знаю, как их связать в единое целое.
– Киевские снайперы…
– Да. И снайпер с винтовкой пятидесятого калибра, гуляющий по городу.
– Как думаешь, как он ее прячет?
– Винтовку? А черт его знает.
– Полтинник – здоровенная сучка. У моего первого парня был такой.
– «Барретт»?
– Он самый. Он был у всех мексиканских крутых парней. Чтобы стрелять в полицейских. В брониках.
– И твой парень в них стрелял?
– Нет. Он просто понтовался.
– Дорогой понт.
– Еще бы.
– Дана, что происходит?
Каррера смотрела куда-то вдаль, глаз ее не было видно из-за черных очков.
– Дай догадаюсь… зачем ты в группе? Наркотики, верно?
…
– Местные торгуют наркотиками?
– Не только, – неохотно сказала она, – не только наркотиками.
– А чем еще?
– Я тоже не знаю всего до конца. Как я понимаю – всем. Наркотики. Оружие… ты в курсе, что тут открыли завод по производству оружия?
– Что-то слышал.
– Что еще круче – ядерные отходы. Мы предполагаем, что они торговали ядерными отходами с атомной электростанции, расположенной неподалеку отсюда с исламистами. По крайней мере, пытались торговать. Они готовы продавать всё, за что кто-то готов платить.
– А при чем тут снайпер?
– Будрайтис.
– Он был нашим человеком?
– Не совсем нашим, – сказала Каррера. – Сейчас это уже не имеет значения. Он и наш и не наш одновременно.
– То есть?
– Он ранее работал на Госдепартамент по временному контракту. Мы прихватили его на вечеринке в Джорджтауне. Несовершеннолетние, травка и все такое. Он дал подписку, и мы отправили его в свободное плавание. Он подкидывал нам кое-какую информацию.
– А ЦРУ?
– А что – ЦРУ? Во-первых, он никогда не работал в ЦРУ, по крайней мере, официально он всегда работал в Госдепартаменте. Во-вторых, не тебе удивляться тому, во что сегодня превратилось ЦРУ.
Это точно. После Афганистана, где миллионы долларов растут на маковых полях, после Ирака и Ливии, где нефть сочится из-под земли, после всего безумия GWOT, когда искренне верующих христиан, из которых большей частью и состоит ЦРУ, заставляли убивать и неоднократно – после всего этого ЦРУ совсем другое.
– Будрайтис был внедрен на самый верх местной силовой иерархии, – сказала Каррера, – вообще-то это секретно, но разницы уже нет. Он должен был подобраться вплотную к местным деловым кругам и выяснить, почему они так хорошо живут… почему, например, такая страна, как Саудовская Аравия, скупает за огромные деньги чертежи не самых современных самолетов марки «Антонов»[76], платит за них и за подготовку производства колоссальные суммы… и главное, почему она платит и местным кланам тоже. Дело лишь в том, что они хотят собственную авиационную промышленность – или к чертежам самолетов прилагаются еще какие-то чертежи?
– Например, чертежи межконтинентальных ракет?
Каррера отпила из своего бокала.
– Я этого не говорила.
– Хорошо, а что сообщал Будрайтис?
– Ничего. В том-то и дело, что ничего. Так, всякие мелочи. Но ничего серьезного, даже по наркотикам. У нас к нему появились вопросы – и тут сбежал Тищенко. Но до нас он не доехал, понимаешь?
– Мы что, организовали побег Тищенко?
– Нет, конечно…
Козак быстро домыслил ситуацию, конечно, доказательств нет, но тем не менее. Если предположить, что Будрайтис был раскрыт и перекуплен местными кланами, то многое становится на свои места. Итак, он был раскрыт и перекуплен, а скорее всего, даже сам пришел к местным и предложил услуги в качестве двойного агента. Это вполне могло быть – здесь не США, Козак бывал и на Ближнем Востоке, и в Афганистане и отлично знал, как легко могут переметнуться на другую сторону, а потом прийти на встречу с куратором, надев пояс смертника, чтобы искупить вину. Любая работа с агентом, который завербован на компромате, а не на идеологии и не на деньгах, смертельно опасна. Тем более здесь, куда не дотянутся руки американского правосудия и где компромат – это так… мелочи жизни. Скорее всего, так оно и было – Будрайтис решил не искупать вину, а подзаработать на старость, пришел к местным кланам и предложил свои услуги. Те наверняка тут же согласились и взяли его на жалованье. Будрайтис как человек, имевший дело с Западом, как человек с западным образованием, наверняка знал, какую информацию можно давать, а какую нет, что на Западе могут понять, а что – нет. С чем смирятся, а с чем нет. Такую информацию он и давал – не полный ноль, что было бы подозрительно, а то, что могут понять. И так продолжалось месяц за месяцем, давая местным кланам возможность делать свои дела и даже сотрудничать с США и НАТО в каких-то вопросах. Но имелось ограничение – никаких других источников информации здесь не должно было быть. И тут из Днепропетровска бежит весьма осведомленный олигарх Тищенко. Который имеет информацию – и свежую информацию – про то, что творится здесь на самом деле. Учитывая то, что его выдавили местные кланы, он наверняка на них зол и готов выложить все в полном объеме. И тогда местные кланы переполошились – им жизненно важно было убрать независимый источник информации до того, как он попадет в ФБР или в Госдеп и начнет говорить. Тогда они посылают снайпера, чтобы убрать источник, а потом убирают и Будрайтиса. На всякий случай. Чтобы не заговорил. С мертвого какой спрос?
