В день прилета, вечером, Позин нанес миллионерше визит вежливости. От брошки она была в полном восторге. Им подали чай в гостиную, выходившую окнами на Центральный парк, стены просторной комнаты были увешаны нехитрыми пейзажами и батальными сценами времен войны между Севером и Югом.
- Ну, рассказывай скорее, что у вас там происходит? Что за человек новый Президент? Как он к тебе относится? - засыпала Шуру вопросами хозяйка.
- Пока что-то определенное сказать трудно. - Шура напустил на себя обожаемый им в подобных ситуациях глубокомысленный вид. - Человек он, очевидно, неглупый и хорошо образованный, знает иностранные языки, что, заметь, не так уж типично для большинства наших глубокоуважаемых лидеров, которые нередко принимали послов Бельгии за послов Франции. Он ищет свой путь и стремится быть Президентом всех россиян. Надеюсь, он более созидатель, нежели разрушитель. Что до моей судьбы - говорить об этом пока рано.
- А евреев опять громить не будут? - Руфь была вечно озабочена этой проблемой.
- Среди ближайших советников и аналитиков немалую роль играет известный тебе Гаврик Петропавловский - я тебя с ним когда-то знакомил в Москве.
- Ну, он-то полукровка.
- Есть еще несколько головастых мужиков-иудеев в ближнем круге. Честно говоря, я устал от полета, но обязательно на днях приду к тебе с подробным отчетом.
- А я соберу компанию людей, интересующихся Россией, которые будут интересны и тебе.
- Прекрасная идея. Кстати, ты знаешь Кондолизу Гатти, главную советницу семейства Буш по России? Мне было бы важно с ней встретиться.
- Лично с ней незнакома, но у нас есть общие друзья. Я выясню, когда она будет в Нью-Йорке, и постараюсь вас свести.
Они еще немного посплетничали, как две подружки, о знакомых в Москве и Нью-Йорке, и Позин благополучно отправился спать в отель.
Проспав до часу следующего дня, он выпил чашку крепкого кофе в баре отеля и на такси поехал обедать на Брайтон-Бич к своему однокласснику по кличке Толстый Марик. Дружба их началась давно и странно. Еще учась в младших классах, Марик обожал все заграничное, а поскольку у Шурика Позина заграничным было все - от носков и рубашек до ручек и блокнотов, то свое обожание, неразрывно связанное с жгучей завистью, он механически перенес на счастливого владельца этих заморских вещей.
В сущности, Марик не любил Позина, он обожал его вещи, а Шурик, с детства никогда не знавший чувства обделенности и не будучи по природе жадным, охотно делился с Мариком своим "богатством", хотя довольно рано понял подлинные причины и границы того обожания, которым окружал его Марик, - все равно такое отношение льстило любому мальчишке. После летних каникул, проведенных в Нью-Йорке у отца, Марик с пристрастием допрашивал Шурика: "Какая она Америка? Где были? Что видели? Что ели?"
Поесть Марик любил еще больше, чем все заграничное. И если Позин рассказывал коротко, Марик страшно обижался.
С тех пор много воды утекло в Москве-реке и в Гудзоне. Марик был "при делах" и "в полном порядке". Он полностью освоился в стране своей детской мечты и теперь относился к гостю из России Позину отчасти покровительственно, беря за прошлое безрассудное обожание своеобразный реванш. Теперь Марик владел на Брайтон-Бич несколькими продуктовыми магазинами и двумя ресторанами, в одном из которых под названием "Дюк" Позин и намеревался отобедать.
За время, пока они не виделись, Толстый Марик стал еще толще. Он обнял Шурика, тяжело дыша от жары в рубашке, расстегнутой почти до пупа, - на толстом животе, по которому струились дорожки пота, колыхалась массивная золотая цепь.
Восхождение Марика к сияющим вершинам брайтонского бизнеса началось с того, что он какое-то время состоял в бригаде знаменитого кишиневского гангстера Мони Эльсона, одного из главарей "русской мафии" Нью-Йорка. Чем конкретно занимался Марик? Рэкетом или махинациями с кредитными карточками и страховыми полисами? Эти страницы своей биографии Марик тщательно скрывал, хотя любознательный Позин неоднократно пытался припереть его к стенке, однако всегда не хватало времени.
Но теперь времени впереди было предостаточно, и Позин плотоядно поглядывал на Толстого Марика, как удав на кролика, подумывая, как все-таки поумнее расколоть школьного дружка на правдивую повесть о брайтонских бандитах. Но пока заводить разговор о чем-либо помимо еды было бессмысленно - Марик жаждал накормить голодного и худого Позина до отвала. Как и все обжоры, Марик был убежден в том, что все остальные ничего в еде не понимают и потому едят мало.
- Попробуй этих маринованных грибочков - возим из России.
- Контрабанда? - с интонацией булгаковского кота Бегемота поинтересовался Позин.
- Какая тебе разница? Ешь и не бери в голову, а эти солененькие огурчики, между прочим, по старому местечковому рецепту. Кстати, рыба-фиш у меня лучшая в городе - проводили конкурс.
- Сколько ты заплатил жюри? - спросил циничный Позин.
- Ничего не платил, просто они все у меня со скидкой питаются - ветераны же. Давай по маленькой?
В такую жару Позину пить не хотелось, но обижать радушного Марика было невежливо. Они выпили ледяной водки, от которой захватило дух и заломило десны. И грибы, и огурчики были и в самом деле вкусные.
- Сейчас будем есть борщ, такой густой и наваристый, как варила в Одессе моя покойная бабушка, и к нему мы имеем нормальную сметану - у них же в Америке сметаны приличной нет.
- Марик, когда ты перестанешь говорить "у них в Америке"? Сколько лет ты здесь живешь?
- Двадцать, но сметаны-то приличной все равно они тут не делают, а у меня есть.
- Ну и говори тогда "у меня в Америке и одесский борщ, и настоящая сметана..."
- Все ты шутишь, Шурик. Но вот скажи, а у вас в Москве есть лобстер, настоящий, огромный, не дохлый краб какой-нибудь?
- Думаю, есть, в Москве теперь, как в Греции, есть все.
- Но такого лобстера, как у меня, в Москве ну просто быть не может. У меня он вот такой огромный. - Марик развел руки шире плеч. - Называется "Лобстер а ля Ришелье", сам понимаешь, в честь Дюка - типа фирменное блюдо. Кстати, ты не знаешь, а Дюк любил лобстеров? А то тут меня какие-то эрудиты из вновь прибывших доставали. А вдруг не любил?
- Марик, как твой тайный советник, дам тебе совет - закажи у какого-нибудь художника, который специализируется на подделках картин старых мастеров, полотно под названием "Дюк Ришелье, глядя на Черное море, обедает лобстером" и повесь на центральную стену. Все вопросы отпадут сами собой.
- До чего же ты умный, Шуренок. А мне и еще один твой совет нужен.
Заморив червячка солидных размеров, Марик обычно принимался хвастаться своими успехами.
"Ну, вот сейчас начнется", - подумал Позин и ошибся.
- Знаешь, кто у нас тут недавно был?
- Откуда?
- Сам Аркадий Романович Велихов. - Марик говорил в высшей степени торжественно.
- Он в Нью-Йорке?
- Уже с неделю... Он собрал наших деловых и предложил разный интересный бизнес, обещал сам вложить десятки миллионов, но народ в сомнениях: можно ли ему верить? Вроде он - наш, то есть можно, но репутация у него хуже последнего Поца. Ты ведь наверняка с ним знаком?
- Давай сначала я с ним переговорю, выясню серьезность его намерений, а потом все тебе расскажу.
- Буду с нетерпением ждать, сам знаешь, за Мариком не заржавеет, если заработаем, и тебе отстегну по-честному.
- Остановись, Марик. Я-то думал, что ты уже большой бизнесмен, а не мелкая шпана. Кстати, у тебя есть его координаты?
- Вот номер его мобильного, я, правда, пока ему не звонил...
Марик с его полумафиозным бизнесом отступил за задний план. Нужно было повидать Аркадия и предупредить его, сообщив о последнем разговоре с Щенниковым - в противном случае Позин перестал бы чувствовать себя порядочным человеком. Он набрал номер:
- Аркадий, тебя приветствует некто Позин.
- Шура, привет, ты откуда?
- От верблюда, с Брайтона, откуда же еще, где еще знают, что ты здесь?
- Когда прилетел?
- Вчера. Надо увидеться. Ты сегодня занят?
- После восьми занят - деловая встреча.
- Давай посидим в подвальном итальянском кабачке на углу Мэдисон и Шестьдесят девятой стрит, это почти напротив Уэстбери. Ты его легко найдешь. Часов в пять устроит?
- Договорились. Буду.
Позин был уверен, что Марик не обидится, поскольку пребывает в убеждении, что Позин помчался выяснять перспективы их совместного бизнеса с Велиховым. На дорогу радушный хозяин попытался всучить Позину огромный пакет с грибами, огурцами и нетронутым лобстером.
- Не будешь есть сам, передай Аркадию Романовичу от меня, - умолял Толстый Марик.
Но Позин был непреклонен и пакет не взял. В такси он задремал - сказалась обильная еда, водка и восьмичасовая разница во времени. Велихов уже был на месте. Перед ним стояла чашка капуччино. Хотя оба не хотели есть, для приличия заказали по лазанье и красного вина. Позин в общих чертах пересказал свой разговор со Щенниковым:
