— Телль, — сказал Геслер. Телль безмолвно глядел на него.
— Стань к рулю, — сказал Геслер, — и проведи корабль через скалы в залив, иначе смерть тебе.
Без единого слова Телль стал на место рулевого, всматриваясь в клубящийся туман. Он повернул нос корабля направо налево и снова направо, в самый центр брызг. Они прошли между скалами, и корабль не наскочил на них. Дрожа и кренясь, он продвигался вперед, пока внезапно облако брызг не оказалось позади, а впереди были спокойные воды залива.
Геслер подозвал рулевого.
— Прими руль, — велел он. Он указал на Телля.
— Связать его, — приказал он стражникам.
Солдаты подходили медленно, им не хотелось связывать человека, который их только что спас от верной гибели. Однако приказ есть приказ, так что они надвигались на Телля с веревками, чтобы его связать.
Телль отступил на шаг. Корабль скользил мимо высокой скалы. На такие скалы Телль взбирался не раз, охотясь на серн. Охотник действовал быстро. Подхватив свой лук и колчан с палубы, он вскочил на борт и одним мощным прыжком оказался на скале. Еще мгновение, и он был недосягаем.
Геслер заорал на лучников.
— Стреляйте! Стреляйте! — кричал он.
Те торопливо приладили стрелы к тетивам. Они опоздали. Телль был готов раньше них. Тонкое пение стрелы разнеслось по воздуху, и в то же мгновение наместник Геслер упал мертвым на палубе, пронзенный в самое сердце.
Вторая стрела Телля попала в цель, как и первая.
ГЛАВА XV
Не так много осталось рассказать про Вильгельма Телля. Смерть Геслера послужила швейцарцам сигналом к восстанию, и вскоре вся страна вооружилась против австрийцев. Только из-за страха перед наместником не бунтовали прежде, а так мятеж зрел давно. Люди дали клятву изгнать врагов из страны. По всей Швейцарии шли приготовления к революции, и рыцари с крестьянами объединились.
При известии, что наместник убит, во всех городах Швейцарии состоялись митинги, и было решено начать революцию безотлагательно. Все крепости, что Геслер построил за годы своего владычества, были снесены в одну ночь. Последним пал замок, заложенный совсем недавно, и люди, строившие его по принуждению, ликовали, растаскивая камни, скрепить которые им стоило такого труда. Даже дети помогали. Для них наступил праздник — разбивай, что хочешь, никто не запрещает.
— Вот увидите, — сказал Телль, наблюдая за ними, — через много лет, уже поседевшие, наши дети будут помнить эту ночь, будто она была вчера.
Прибежали еще люди, принесли шест с луга. Шляпа Геслера все еще торчала наверху, пригвожденная к дереву стрелой Телля.
— Вот шляпа, — воскликнул Руоди, — чтить ее нас принуждали!
— Что нам с ней делать? — раздались голоса.
— Порвать ее! Сжечь! — кричали другие. — Символ тирании — в огонь!
Телль остановил их.
— Давайте сохраним ее, — сказал он. — Геслер хотел, чтобы она послужила порабощению страны; мы установим ее в честь завоеванной свободы. Мы с честью выполнили клятву, что принесли: прогнать тиранов из нашей страны. Пусть шест стоит на месте, где завершилась революция.
— А завершилась ли? — спросил Арнольд Мельхталь. — Тонкий вопрос. Когда австрийский император узнает, что мы убили его друга Геслера и сожгли все его новехонькие крепости, разве он не придет сюда отомстить?
— Придет, — согласился Телль. — И пусть приходит. Пусть приводит свои полчища. Мы изгнали врагов из самой страны. Мы сумеем встретить и погнать прочь врагов из-за рубежа. Швейцарию не так легко завоевать. Немного есть горных перевалов, по которым пройдут армии. Мы грудью станем на их защиту. Одно преимущество всегда с нами: мы едины. Всем вместе нам нечего бояться.
— Ура! — кричали все.
— Кто это сюда идет, — спросил Телль, — такой взбудораженный? Наверное, новости.
Это был священник Рёссельман, новости он принес и правда захватывающие.
— Дожили, вот время, — сказал Рёссельман, входя.
— Но что случилось! — закричали все.
— Внимайте в изумлении.
— Что за напасть?
— Наш император…
— Да?..
— Убит наш император.
— Как? Убит?
— Убит!
— Да как же так? Откуда эти вести?
— Нам эту весть принес правдолюбивый Иоганнес Мюллер.
— Как все случилось?
— Когда император ехал из замка в Баден, бароны Эшенбах и Тегерфельден, говорят, из зависти к его власти, напали с копьями. Стража была на другой стороне реки — император как раз переправился — и не могла прийти ему на помощь. Он умер на месте.
Из-за смерти императора революция в Швейцарии могла продолжаться без помех. Наследник был слишком занят, спасаясь от тех же убийц, ему было не до швейцарцев, а когда у него высвободилось время, они оказались ему не по зубам. Так Швейцария стала независимой.
Что до Вильгельма Телля, он вернулся домой и жил долго и счастливо с женой и сыновьями, которые с годами стали мастерски владеть луком, почти как отец.
ЭПИЛОГ
Кто говорит, что там и тутОшиблись мы в развязке;Кто говорит: напрасный труд,Бессмысленные сказки.Не разрешить нам этот спорКоротким эпилогом.Одно мы знаем — до сих порВсё нет конца налогам.
Рассказы
Опережая график. Перевод И.Метлицкой
Смешанная тройка. Перевод Е. Доброхотовой-Майковой
Разлученные сердца. Перевод С.Никонова
Длинная лунка. Перевод С.Никонова
Ахиллесова пята. Перевод А. Притыкиной, Д. Притыкина
Мужской характер. Перевод А. Притыкиной, Д. Притыкина
Как начинался Гоуф. Перевод А. Притыкиной, Д. Притыкина
Честер срывает маску. Перевод А. Притыкиной, Д. Притыкина
ОПЕРЕЖАЯ ГРАФИК
Именно Уилсону, камердинеру, с которым он, бывало, дружески беседовал почти до рассвета, Ролло Финч впервые поведал о своей гениальной идее. Уилсон отличался немногословностью, а людям, обладавшим этой особенностью, редко удавалось избежать доверительных признаний Ролло.
— Уилсон, — однажды утром обратился он из глубин кровати к тому, кто принес воду для бритья, — а вы любили когда-нибудь?
— Да, сэр, — невозмутимо ответствовал слуга.
Трудно было представить ответ неожиданнее. Как большинство лакеев и абсолютно все шоферы, Уилсон производил впечатление человека, стоящего над нежными чувствами.
— И что же из этого вышло? — осведомился Ролло.
— Ничего, сэр, — ответил Уилсон без малейших признаков огорчения и начал править бритву.
— Ага! — сказал Ролло. — Держу пари, я знаю, в чем дело. Вы пошли не тем путем.
— Не тем, сэр?
— Почти все на этом ошибаются. Уж я-то знаю. Я все обдумал. Я очень много думаю последнее время. Всякие ухаживания — чрезвычайно сложная штука. Просто ужас. Никакой системы. Никакой системы, Уилсон.
— Системы, сэр?
— А вот теперь у меня есть система. Я вам о ней расскажу. Вам это здорово пригодится в следующий раз, когда влюбитесь. Вы еще живы, а пока человек жив, всегда есть надежда. Моя система совсем простая, нужно просто постепенно ей следовать, шаг за шагом. Действовать по графику. Ясно?
— Не совсем, сэр.
— Ну, хорошо, расскажу поподробнее. Прежде всего, надо найти девушку.
— Несомненно, сэр.
— Так, вы ее нашли. А что же дальше? Просто смотрите на нее. Ясно?
— Не совсем, сэр.
— Смотрите на нее, старина. Это — начало, так сказать, фундамент. Но близко к ней не подходите. В этом-то и смысл. Я все продумал. Заметьте, я не говорю, что идея — полностью моя. Кое-что взято из христианской науки[56] — заочное воздействие, скажем. Но, в основном, моя. До мельчайшей подробности.
— Подробности?
— Мельчайшие. Излагаю вкратце. Находим девушку. Так. Конечно, нужно с ней встретиться, чтобы завязать знакомство. Затем будет труднее. Первая неделя — взгляды. Только смотрите на нее. Вторая неделя — письма. Пишите ей каждый день. Третья неделя — цветы, их тоже каждый день. На четвертой неделе — подарки пошикарнее, драгоценности там, безделушки. Ясно? Пятая неделя — обеды и ужины. На шестой предлагаете руку и сердце, хотя можно и на пятой, если подвернется случай. Это уже на ваше усмотрение. Ясно?
Уилсон в глубокой задумчивости правил бритву своего господина.
— Немного замысловато, сэр? — сказал он. Ролло стукнул кулаком по покрывалу.
— Так я! Девять из десяти сказали бы то же самое. Им бы все поскорее. Уилсон, старина, здесь нельзя торопиться.
Какое-то время Уилсон молча раздумывал, очевидно, мысленно вернувшись к бурному прошлому.
