Край желтого пятна исподволь подбирался к нему. Теперь уже было видно, что это никакая не лужа, а некая стекловидная субстанция, напоминающая не то янтарь, не то мед, прихваченный морозом. В ее глубинах можно было смутно различить все то, что совсем недавно принадлежало земному миру, а теперь находилось неизмеримо далеко от него, за гранью привычных понятий: и оцепеневшую толпу, по-прежнему созерцавшую уже ставшие чужими для нее небеса; и машины, казавшиеся сейчас куда более широкими и короткими, чем это было на самом деле; и мостовую, из серой почему-то превратившуюся в оранжевую. Затем Эриксу показалось, что один из светофоров ожил. Вспыхнул и погас зеленый свет, его сменил красный, а потом и желтый, более яркий, чем окружающая его мутноватая желтизна. Это был словно последний привет родной планете, посланный из глубины мироздания, и одновременно предупреждение об опасности.
За пару мгновений до того, как граница желтого пятна достигла ботинок Эрикса, он сорвался с места и кратчайшим путем помчался к своему дому. Страх за ближних уже стал для него столь же обыденным чувством, как раньше забота о них. Но теперь этот страх достиг той интенсивности, когда человек уже не может здраво оценивать окружающую реальность.
Очнулся Эрикс только на своей улице. Сотрясения почвы прекратились, исковерканная приемная решетка больше не меняла своих очертаний, вокруг даже как будто посветлело. За время его отсутствия что-то изменилось здесь, и он не сразу понял, вернее, не сразу позволил себе понять, – что именно.
На привычных местах находились все здания, все фонарные столбы, все деревья в сквере напротив, даже все урны для утилизации мусора. Отсутствовал лишь дом, в котором проживала семья Эрикса. Впрочем, нет, он существовал, запечатанный в массиве магического янтаря, доступный только взгляду и видный сразу с четырех сторон, как в развертке.
– Похоже на зачарованный замок, не так ли? – произнес кто-то у него над ухом. – Помните сказку о злой колдунье, погрузившей в беспробудный сон принцессу и всех ее придворных?
Эрикс медленно отвел в сторону взгляд, в котором уже поблескивала легкая безуминка, и болезненно прищурился, пытаясь разглядеть человека, сказавшего эти столь неуместные слова (четко видеть ему мешала какая-то мерцающая пелена в глазах).
– А, это опять вы, – вымолвил он наконец. – Признаюсь, в тот раз вы оказались правы… Но я, к сожалению, не последовал вашему совету…
– Я так и предполагал, – ухмыльнулся сосед, не то опять пьяный, не то чрезмерно жизнерадостный по природе. – И поэтому недавно снова нанес вам визит. Увы, дома вас не оказалось, и пришлось иметь дело с супругой. Каюсь, но я выставил ее на улицу почти силой. Когда дом вдруг пропал из вида, с ней случился небольшой обморок. Мне пришлось отвести ее в кафе напротив. Дети тоже там.
Вторая смертоносная пуля миновала Эрикса, лишь вздыбив обжигающим ветром волосы на его голове.
Человеку, у которого не осталось никакого другого имущества, кроме того, что на нем надето, легко отправляться в дальнюю дорогу. Этой же мысли придерживался и Доктор (своими соседом Эрикс считать его уже не мог – если нет дома, какие могут быть соседи).
– Ничего, все нужное прихватим в пути, – беззаботно говорил он, ведя за руку мальчишку. – Главное, поскорее выйти из города.
– Конечно, конечно, – соглашалась жена, ставшая вдруг на диво покладистой.
Эрикс хорошенько откашлялся (все предыдущие попытки выразить благодарность заканчивались ничем – язык его еле ворочался, не попадая в унисон с мыслями) и с трудом выдавил:
– Теперь я ваш вечный должник… Еще чуть-чуть, и я бы кинулся в эту желтую яму.
– У вас бы ничего не вышло, – сказал Доктор. – Если это и был пробой пространства, то очень кратковременный. Человеческому взгляду не дано его заметить. А желтая субстанция – вроде как гнойный струп, оставшийся на месте раны. Сейчас там можно в футбол играть.
Они немного помолчали, а потом, чтобы не бередить душу, Эрикс попробовал перевести разговор на другую тему.
– Как я погляжу, не мы одни покидаем город, – он оглянулся по сторонам. – Но с нами-то все понятно, мы люди бездомные. А вот что гонит остальных?
– Страх, – ответил Доктор. – Но вовсе не перед разгулом кирквудовских сил… Дети, вы видите вон ту клумбу? Принесите-ка мне букетик цветов.
– Нельзя рвать цветы с клумбы! – хором возразили дети, но все же вынуждены были уступить уговорам взрослых.
Когда брат и сестра оказались на приличном расстоянии от взрослых. Доктор продолжил:
– До вас доходили слухи о появлении в городе кровожадных чужаков, убивающих всех налево и направо?
– Я видел их собственными глазами, – Эрикса даже передернуло от неприятных воспоминаний. – В метре от меня они расправились с молодым полицейским.
– Так вот, есть совершенно точные сведения, что совсем недавно орды этих дьяволов ворвались в город с севера. Их уже успели назвать «мясниками». Идет резня, какой не было на Земле уже полтора века. Они насилуют женщин и детей. Убивают мужчин. Грабят. А потом собирают кровь мертвецов в большие кожаные мешки.
– Для чего им кровь? – ахнула жена.
– Скорее всего для жертвы богам. Чтобы кровь преждевременно не свернулась, они добавляют в нее сушеных пиявок.
– Никогда бы не поверил, если бы не видел этих убийц сам, – сказал Эрикс. – И откуда только они явились…
– Осторожней, дети возвращаются… – предупредила жена. – Я пойду с ними вперед, а вы уж одни обсуждайте свои дела.
– Вы спрашиваете, откуда они явились, – произнес сосед некоторое время спустя. – Не знаю. Из другого пространства. Или из другого времени. Возможно, это неизвестная науке ветвь кроманьонцев. Или легендарные атланты. Или предки ацтеков. Или какой-то еще более древний народ. Сейчас это не столь уж и важно.
– Голова кругом идет! Неужели мы не можем справиться с толпой дикарей? Ведь у них нет ничего, кроме топоров и дубинок.
– Зато у них есть что-то большее. Презрение к чужой жизни, жажда убийства. Что мы можем противопоставить им? Уговоры тут не помогут. Угрозы тем более. Остановить этих двуногих волков может только сила. А наше оружие обречено на бездействие… Да дело даже не в этом. Вот ответьте, вы сами способны убить человека?
– Я? – растерялся Эрикс. – Никогда!
– Вот видите, что получается. Точно так же настроены и остальные наши соотечественники. Некоторые полицейские пытались проводить адекватные действия. Взяли ножи, дубинки, музейные сабли. Ни к чему хорошему это не привело. Одни впали в состояние, близкое к шизофрении. Другие попросту потеряли сознание. Третьи едва не покончили с собой… Если в конфликт вступают самые глубинные основы личности, в первую очередь страдает психика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
