Несколько минут они стояли там, в комнате, он – в брюках, она – в тонких узеньких трусиках, остальная одежда беспорядочной кучей валялась на полу. А за окном была темная ночь. Взяв ее за руку, Кайл попятился назад, пока не уперся в огромный кожаный диван. Он сел, и его голова оказалась на уровне ее груди.
– Кайл? – спросила Робин дрожащим голосом и ахнула, когда его губы сомкнулись на одном из ее сосков.
Ее пальцы инстинктивно вцепились в его волосы. Одним быстрым движением он стянул с подушек меховое покрывало и бросил его на пол. Затем лег на спину и потянул на себя Робин. Она лежала на его груди, а он обнимал ее и гладил по спине. Кайл согнул ноги в коленях и обхватил бедра Робин, бормоча ей в волосы нежные слова.
Они поцеловались, потом перекатились на бок. Он провел рукой по ее груди, затем опустил руку вниз, скользнув ладонью в тепло меж ее ног. Робин инстинктивно затаила дыхание, но он начал кругообразно гладить ее, распаляя в ней желание.
Их объятия стали еще более пылкими, и Кайл стянул свои великолепные шерстяные брюки. На нем были белые боксерские трусы, которые бугрились от его возбужденного члена.
Крепко держа Робин, он снова перекатился и оказался на ней. Их ноги переплелись, руки Кайла оказались между мехом и ее спиной. Он крепко прижимал ее к себе, выгибая свое сильное тело, двигаясь в ритме, от которого у Робин гудело все тело. Вскоре они стали задыхаться.
– Я хочу тебя, Роб. Хочу ощутить тебя на вкус. Впитать тебя всю. Забыться в тебе.
Кайл легко снял с нее трусики, потом свои. И они снова легли, их обнаженные тела сплелись. Он приподнял ее колени и улегся между ее бедер. Робин чувствовала себя одновременно и юной, и взрослой, разрываясь между этими двумя ощущениями. Потребность прижиматься к Кайлу была неудержимой, а когда она чувствовала, как он прижимается своим возбужденным естеством к ее сокровенному месту, то понимала, что ее жизнь может измениться навсегда.
Память услужливо раскрутилась назад.
«Лишь одно мгновение способно навсегда изменить твою жизнь. Мгновение, которое нельзя потом стереть».
Слова ее мамы.
– Кайл? Ты действительно любишь меня?
Время остановилось, замерло, застыло для нее, пока он приподнимался над ней.
– Ты же знаешь, что люблю, Робин. Люблю, как никого в своей жизни никогда не любил. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. – И буду всегда любить тебя.
Глава 25
– Люби меня, – прошептала она.
С широко раскинутыми руками, вцепившимися в бортики бассейна, Бобби, словно орел в бреющем полете, парил над лежавшей на пологих ступеньках Лейси. Все ее тело было под водой, вода доходила ей до подбородка. Он никак не мог добраться до нее своей страждущей плотью и только вздрагивал от бесплодных усилий.
– Лейси, – хрипло пробормотал Бобби и поднялся, приняв вертикальное положение.
Его движения в воде были замедленными, как во сне. Он провел руками по ее голеням и, придвинувшись ближе, согнул ее ноги в коленях, приподняв их повыше. Лейси ощущала на себе его горящий взгляд, когда он повел ладонью по нежной коже внутренней части ее бедра вниз и его пальцы нащупали потайные складки, прикрывавшие вход в ее самое сокровенное место. Бобби осторожно раскрыл их жесткими подушечками больших пальцев.
Протяжный глухой стон вырвался из груди Лейси от прикосновения его шершавых пальцев и проникновения водной прохлады в разгоряченное открытое лоно. Ее кожа, казалось, трепетала от ласкового движения воды, вызванного перемещением рук Бобби под водой. Лейси оперлась локтями о вторую ступеньку, край которой заставлял ее выгибать спину.
Сильной рукой Бобби обхватил Лейси за талию, приподнял ее и, как только ее груди вынырнули на поверхность, наклонился вперед и взял один из сосков в рот, поглаживая пальцем другой руки скрытые меж ее бедер складки.
Он жадно поцеловал ее. Их языки переплелись, вызвав в теле Лейси огненную вспышку. Она никогда так остро не ощущала жизнь. И никогда не испытывала такого острого желания.
Ее рот был открыт, а тело взывало к нему. Пусть это будет хотя бы минута. Все другое не имело значения, только потребность ощутить его в себе.
Но, несмотря на поцелуи и на то, что его руки творили чудеса с ее телом, сам Бобби по-прежнему оставался недосягаемым. Лейси чувствовала, что грядет повторение той ночи в его квартире, когда он столько давал ей, но ничего не брал себе.
Разраставшийся внутри комок неудовлетворенности испугал Лейси, и она сфокусировала взгляд на Бобби.
– Что случилось, Бобби? Ты не хочешь меня?
Тронутый сверх ожидания явным проявлением ее участия, Бобби почувствовал себя молодым и уязвимым, и это ощущение ему не понравилось. Лейси вынуждала его действовать и думать непривычным для него образом, возбуждая в нем привязанность, в то время как он давно уяснил, что сильная привязанность причиняет только боль.
Ему трудно было сейчас. Он прошелся пятерней, словно гребнем, по мокрым волосам.
– Нет, я хочу тебя. Так сильно, что, когда ты рядом, я не могу нормально мыслить. Когда ты уходишь, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Я думаю о тебе, мечтаю о тебе. – Бобби схватил ее за руки. – Я испытываю желание к тебе постоянно, каждую секунду. В этом-то и заключается проблема. Я хочу тебя, я слишком тебя хочу.
Бобби не ждал ответа Лейси, не хотел ждать. Он притянул ее к себе и крепко прижал к груди. Потом наклонился и впился ртом в ее губы. Его поцелуй становился все более требовательным и глубоким. Бобби провел рукой вниз по спине Лейси и прижался к ней всем телом.
Лейси незамедлительно ответила на его объятия. Это было одно из качеств, которые он в ней ценил. Дерзость, смешанная с поразительной невинностью.
Бобби провел губами по ее шее, а затем жадно припал к выглядывавшей из-под воды груди.
Лейси вздрогнула, когда он вернулся к ее шее и провел языком по пульсировавшей жилке. Затем очень медленно он снова нашел ее рот и принялся целовать ее, чувственный танец его губ и языка дразнил и возбуждал ее.
Глубоко внутри себя Бобби ощутил ее ответный стон. Вода всколыхнулась, когда Лейси схватила его за плечи и прижалась к нему с поразившей его исступленностью. Их губы снова с отчаянием впились друг в друга. Открыв рот, Лейси начала покусывать его нижнюю губу, явно желая его так же безудержно, как и он ее.
Господи, он чувствовал это всей душой, понимал это лучше, чем когда бы то ни было. Еще никто не был к нему так добр, и ни с кем в жизни ему не было так хорошо. Еще не бывало случая, чтобы кто-то испытывал к нему такие чувства вовсе не потому, что он знаменит. Лейси же знала, что его оставила мать, знала, что Хартли вернули его в приют, знала даже о его тщательно скрываемых ночных криках. И тем не менее она тянулась к нему.
