Я вежливо раскланялся с занявшим беседку во дворе семейством, поднялся на крыльцо флигеля и постучал в дверь.
– Входите! – раздалось изнутри.
Чистый горный воздух пошел старику на пользу: в лицо вернулись краски, да и кашель, казалось, больше его не донимал.
– Леопольд Борисович! – всплеснул руками изобретатель, стоило мне переступить через порог. – А я уже собирался вас разыскивать!
– А что меня разыскивать? – усмехнулся я и выложил на кухонный стол пакет с купленными по дороге пряниками. – Давайте чай пить.
– Как знал, свежий заварил!
За чаем с пряниками я без лишней спешки поведал Александру о своих недавних приключениях; тот выслушал меня, не перебивая, потом наморщил высокий лоб.
– Смерть Максвелла – тайна за семью печатями, – сказал Дьяк. – Никому доподлинно не известна ее причина. Нет единого мнения даже на тот счет, приехал он сюда по собственной инициативе или из-за ссоры с императором.
– И куда делся пресловутый демон – неизвестно тоже?
– Неизвестно, – кивнул изобретатель. – Полагаешь, демон заточен в подземелье?
– А это реально устроить?
Дьяк рассмеялся, пару раз кашлянул и улыбнулся.
– В этом мире нет ничего невозможного. Титановая камера с клеткой Фарадея и генератор электрического излучения вполне могли сработать. Максвелл был гений, знаешь ли.
– И что, за столько лет ничего не сломалось? – скептически поморщился я. – И даже перебоев в работе электростанции не случалось?
– Может, и случались, – развел руками изобретатель, – но те железные шкафы – не электрические ли это батареи? Теоретически их заряда хватит на время устранения неполадок. Непонятно другое – зачем понадобилось обрубать один из проводов, а потом разводить оставшийся.
– Да, непонятно.
– И вот еще что. – Александр Дьяк поднялся из-за стола и прошелся по кухне. – Электрификация города идет полным ходом, но я не видел никаких упоминаний в прессе, что на электростанции ввели в эксплуатацию дополнительные мощности.
– Интересный факт, только не знаю, как он мне поможет.
– Ну-с, тогда приступим к осмотру трофеев.
– Да, давайте приступим.
Я взял ранец, но изобретатель меня немедленно остановил:
– Не здесь!
Мы прошли в соседнюю комнату, там Александр задернул окно, которое выходило на веранду соседнего дома, и указал на застеленный газетами стол.
– Прошу!
Я расстегнул ранец и достал из него двуствольный пистолет, по виду – двенадцатого калибра. Вместо спускового крючка была гашетка, сбоку горела красная лампочка. Щелкнул предохранителем – она погасла.
– Позвольте, – протянул руку Александр Дьяк. – Ничего подобного мне еще видеть не доводилось!
Но я не стал отдавать оружие изобретателю, вместо этого сдвинул защелку на рукояти, и в ладонь выскользнула массивная электрическая банка с двумя медными штырьками контактов. Сбоку на ней стоял оттиск производителя: «Электрический свет Эдисона».
– Заокеанская работа, – отметил Дьяк.
– Вы о пистолете или об электрической банке?
– И о том, и о другом.
Я был склонен с изобретателем согласиться. Ощущалось в странном оружии некое сходство с изделиями Кольта. Утопив кнопку замка, я переломил стволы и обнаружил внутри странное сочетание архаичных вышибных зарядов и витки тонкой, но при этом чрезвычайно прочной проволоки. Поражать цель должен был дротик, для стабилизации полета снабженный резиновой юбкой.
Когда мы аккуратно размотали проволоку, той оказалось без малого десять метров. Точнее – ровно тридцать футов, словно производитель использовал эту старинную систему измерения.
– И что же это такое? – удивился Александр.
– Это, – вздохнул я, – устройство для поражения цели электрическим разрядом. Полиция метрополии использует для подобных целей дубинки, телескопические электрощупы и арбалеты, а здесь, как видите, все сделано по последнему слову техники.
Изобретатель откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
– Занятная картина складывается, Леопольд Борисович, – произнес он некоторое время спустя, – ранцевый огнемет, молниемет, метатель Гаусса. Плюс обшитая алюминиевой фольгой одежда. Те люди опасались столкнуться с потусторонней сущностью, иначе просто не было никакой причины городить весь этот огород. Проще и дешевле купить обычные винтовки.
Я кивнул, всецело согласный с выводами изобретателя. Все верно: заклинанием не заглушить электрический разряд, противоестественная живучесть не убережет от удара током. А что касается алюминия, то этот металл наравне с титаном обеспечивал наивысшую защиту от магии.
– Они опасались демона Максвелла?
– Очень похоже, что так и есть, – кивнул Дьяк.
– Вот дерьмо! – не сдержался я. – Не хочется думать, будто я ухлопал двух хороших парней.
– Леопольд Борисович, разве у вас был выбор?
Я вспомнил горелку огнемета и поежился, но целесообразность служит оправданием плохим поступкам далеко не всегда. Самозащита? Все так. Все так…
– Это не объясняет шлемов с воздушными фильтрами! – привел я последний остававшийся в запасе аргумент.
– Ну тут уж ничем не помогу! – развел руками старый изобретатель. – Если бы вы принесли их…
– Не принес, – вздохнул я, зарядил двуствольный пистолет и убрал его в ранец. – Не было такой возможности.
– Попробую что-нибудь разузнать, – без особой уверенности пообещал Александр Дьяк, – но ничего гарантировать не могу.
– Да это и понятно. – Я поднялся на ноги и вдруг вспомнил недавнюю статью о двух съездах движения «Всеблагого электричества», парижском и нью-йоркском. – Тесла и Эдисон окончательно разбежались, слышали?
Изобретатель криво усмехнулся:
– Этого и следовало ожидать. – Он вдруг смутился и замялся. – Я хотел сказать…
– Да, Александр… – очень внимательно посмотрел я на собеседника, поскольку явственно уловил охвативший его страх, – что именно вы хотели сказать?
– Ну…
– Александр, что вы натворили?
– Ничего! – вскинулся изобретатель. – Ничего я не натворил! Безответственно держать в секрете открытие, которое может изменить весь мир! Я старый человек, я могу однажды уснуть и больше не проснуться!
– Что вы сделали?!
– Я отправил свои выкладки Тесле и Эдисону. Не беспокойтесь, обратный адрес указывать не стал.
Мой рот наполнился пронзительным вкусом желчи; я опустился на стул, поставил ранец на колени и достал из кармана банку с леденцами. Положил один под язык, словно таблетку, и покачал головой, не зная, что сказать.
