– Как меня слышно?
Разделяло нас никак не меньше полусотни метров, и хоть поэт голоса не повышал, я расслышал каждое его слово, словно тот стоял в паре шагов. Акустика амфитеатра была просто невероятна.
– Слышим вас замечательно! – крикнул в ответ Адриано Тачини и указал на небольшую площадку над входной аркой. – Микрофон установим там! Трансляция важна, но мы не хотим, чтобы что-то отвлекало вас от поэмы.
– Благодарю. – Поэт с легким поклоном приложил руку к сердцу и прочистил горло. – Господа, надеюсь, пять минут моих стихов не слишком вас утомят?
– Просим! Просим! – обрадовались гости.
Я сделал еще один шаг назад и был уже во внутреннем коридоре, когда по амфитеатру разлетелся усиленный здешней удивительной акустикой голос.
– Крылья ночи за спиной! Меч судьбы над головой!
Талант Брандта не зачаровал меня и не заставил позабыть о цели визита в амфитеатр. Я быстро пошел по коридору, заглядывая во все двери подряд. Потом побежал.
Как только на глаза попалась лестница на нижний уровень, снял темные очки и с потайным электрическим фонарем отправился исследовать подземелья. Впрочем, на осмотр каморок, которые ранее служили подсобными помещениями и камерами для гладиаторов, лишь зря потратил время.
В отличие от восстановленных трибун и внешних стен, внизу царил полнейший разгром, словно у архитектора не дошли до подвала руки. Среди инструментов и строительных материалов можно было укрыть целый арсенал, но я был уверен, что Томас Смит, пребывая в статусе официального кинохроникера, успел сунуть свой любопытный нос буквально в каждый закуток. Да и полиция в первую очередь должна была осмотреть подвал.
Куда больший интерес представляла башня с посадочной площадкой наверху, но в ней обустроили комнаты для артистов, а пытаться спрятать что-либо в зоне доступа этой пронырливой, склочной и вороватой публики мог только неисправимый оптимист. Для очистки совести я все же прошелся по пустым гримеркам, ожидаемо ничего интересного не нашел и вернулся на арену.
– Ты где был? – удивилась Лилиана, стоило только выйти из арки. Репетиция Альберта закончилась, и поэт уже спускался с помоста.
– Искал уборную, – сообщил я и поспешил отвлечь внимание подруги, указав на Невероятного Орландо, который пытался приблизиться к гостям, но ему мешало невидимое стекло.
Лилиана рассмеялась, вслед за ней на фокусника начали оборачиваться и остальные, а я вдруг отметил, что дирижабль заметно опустился и гондола теперь едва не касается площадки на крыше посадочной башни.
– Господа! – аккуратно взял нас с Лилианой под руки незаметно приблизившийся Адриано Тачини и негромко произнес: – Для самых близких друзей наш хозяин устраивает воздушную прогулку. Надеюсь, вы не откажетесь от этого увлекательного приключения?
Лили посмотрела на меня; я пожал плечами. Впустую терять время не хотелось, но и продолжать дальнейшие поиски в амфитеатре не имело никакого смысла. Если здесь что-то и спрятано, то чтобы это найти, придется разобрать все до последнего камня.
– Мы согласны! – за нас обоих решила Лилиана. – Так ведь, Лео? Это так романтично!
– Лео? – удивился архитектор. – Позвольте, маркиз называл вас Львом…
Я внутренне поморщился, но никак своей обеспокоенности не проявил.
– По паспорту я Лев, но давно покинул родину, поэтому привык отзываться на оба имени.
– Леопольд не имеет никакого отношения к кошачьим, разве нет?
– Я это знаю. Вы это знаете, – улыбнулся я. – Но поверьте, Адриано, крайне утомительно всякий раз акцентировать на этом внимание людей.
– О, тут с вами не поспоришь! Мою фамилию как только не коверкали! – Архитектор загородил Брандту дорогу к фуршетному столу и спросил: – Альберт, вы с нами?
Поэт с тоской во взгляде посмотрел на дирижабль, но отказываться не стал и махнул рукой:
– С вами!
В сопровождении десятка избранных гостей мы поднялись на крышу башни, где вдоль парапета были сложены в невысокие штабели газовые баллоны с маркировкой гелия: «Не». Гондолу дирижабля притянули тросами, закреплен был и спущенный трап, но под порывами ветра его заметно раскачивало.
Я к подобным вещам привык, а вот Лилиана вцепилась в мою руку, как цепляется в человека перепуганная кошка: трогательно и очень больно.
На входе нас встретил Джозеф Меллоун. В глазах миллионера мелькнуло явственное недоумение, но после секундной заминки он радушно улыбнулся и пригласил проходить в кают-компанию. Там уже был накрыт стол. Альберт и Лили взяли по бокалу шампанского, я с унылым видом оглядел угощение и ничего брать не стал. Есть не хотелось, употреблять алкоголь – тем более.
Лилиана заметила охватившее меня уныние, отнесла его на счет стеснительности и начала потихоньку нашептывать имена гостей, но, если честно, мои мысли были заняты грядущим разговором с Томасом Смитом. Встрепенулся лишь тогда, когда в просторное помещение вошли Адриано и Белинда Тачини. Раньше я видел супругу архитектора лишь мельком, а сейчас эта жгучая брюнетка в вечернем платье с открытыми плечами и длинных перчатках заставила задержать на себе взгляд. Она и в самом деле была невероятно красива. Но при этом слегка оторвана от жизни, будто ожившая работа гениального живописца.
Возможно даже Шарля Малакара.
Я некоторое время обдумывал эту мысль и покачал головой; если бы слепой рисовальщик и мог вытянуть подобный образ из чьего-то подсознания, то совершенно точно не из моего. Слишком опасная и одновременно ранимая красота. Уж не знаю почему, но женщины-вамп всегда больше пугали меня, нежели привлекали. А в этой еще и чувствовалась некая надломленность.
Лилиана проследила за моим взглядом и с легкими нотками ревности потребовала:
– Не пялься! Это невежливо!
Я постучал пальцем по дужке очков.
– Темные стекла – незаменимая вещь, дорогая.
– Мама недавно обмолвилась, что Белинда порезала себе вены. Всерьез – едва откачали, – в пику мне сообщила Лили. – Последнее время всегда ходит в перчатках, скрывает запястья.
За время моей работы в полиции сталкиваться с самоубийцами приходилось неоднократно, я мог бы сказать, что, если откачали, это уже не «всерьез», а игра на публику, но не стал портить вечер. К тому же всегда следует делать скидку на случайности и людскую глупость. Отдельные персонажи в висок из револьвера промахиваться умудрялись.
Впрочем, Лилиана в один миг позабыла о своей ревности, придвинулась ко мне и зашептала.
– Ты только посмотри, какая красивая пара! Ужасно обидно, что они не могут завести детей. Детки у них были бы просто чудо как хороши!
