одобрил Гостомысл. – Может, князь Ратибор тебя за то и простит. Как вернется, я его о том попрошу. А пока ступай в дружинную избу. Там сейчас десятский Порей за старшего. Воеводу-то ночью ранили. Да, – окликнул Гостомысл уже собравшегося уходить Некраса. – А как же ты узнал, что свеи в Ладоге?
– Да я допреж ижор, решил на заставу заглянуть, к Сухоруку. Был он мне как брат старшой. Пришел я туда, гляжу, а гам свеи хозяйничают. Перебиты все. А Шестак стоит копьем к дубу пригвожженный, – Некрас сморщился и попытался выдавить из глаз слезу.
– Да, – вздохнул старейшина. – То мне ведомо.
– Как? – враз побледнел Волдырь. – Откуда?
– Вешняк с заставы пришел. Жаль только поздно. Поранили его тяжко. Ну, ступай, – отпустил он Некраса, не заметив испуга на его лице.
Старик посмотрел на небо. На восходе оно уже стало прозрачно-голубым, зато с полуночи, откуда дул свежий полуношник, на Ладогу, клубясь, наползала темная туча. «Гневается владыка Перун или посылает знамение? – встревожился Гостомысл, глядя на нее. – Надо бы позвать волхвов, да отслужить молебен небесному воину», – решил он. За частоколом тревожно загудели варяжские трубы. Люди на валу просыпались, встряхивались ото сна и тут же становились к тыну. Гостомысл выглянул из-за острых зубцов. Сплошная стена круглых щитов и копий шевелилась в тумане. Варяги явно собирались на приступ. Вот трубы в их стане пропели вторично и в том месте, где над щитами развевался зеленый с черным медведем стяг свейского конунга, вперед вышли два воина. Они уверенно направились к тыну. Не доходя до него на один перестрел, остановились. Тот, что шел впереди отстегнул меч и отдал его спутнику. Взяв оружие, он зашагал обратно. Ладожане напряженно следили за тем, что будет дальше. В толпе слышался тихий говор.
– Опять что-то удумали, собаки!
– Гляди! Меч отдал.
– Сейчас говорить будет.
– Эх, был бы здесь князь Ратибор! Мы бы с ними по-другому поговорили.
– Да я ж узнал его! Это купец Хавард Урманин! Он же в Ладоге не первый год.
– Точно! Он! Пригрели змею…
– Дай кось я его сейчас из лука попотчую!
– Нет, негоже так. По послу стрелять, последнее дело. Не по закону-то.
– А они что, по закону?
– Так то они, а то мы.
Купец подошел еще немного ближе и, приложив ладони ко рту, прокричал:
– Ладожский люд! Славный конунг Олав послал меня к вам с миром! Он не хочет вам зла! Пусть кто-нибудь из ваших старейшин выйдет ко мне и я передам вам условия конунга.
На стенах стало оживленнее. Говор усилился.
– Ишь ты, собака, с миром он пришел!
– Если б не тын, давно бы всех нас порубили.
– Это какой же Олав?
– Да из Бирки. Сын Бьерна с Кургана. Того, что совался к нам однажды лет десять тому назад.
– Вот проклятое семя, все нет ему покоя!
– Кого же пошлем к находнику? – раздался сзади Гостомысла старый, надтреснутый голос.
Старейшина обернулся. Рядом с ним стоял Данислав.
Лицо его было сурово, словно говорило: «Не послушали меня, а я же предупреждал!» Вместе с Даниславом был Твердислав, младший брат купца, который приходился ровесником Гостомыслу. Однако, казалось, что время обошло его стороной. Был он крепок и кряжист, а в его пепельных волосах не было заметно седины. Вместе с ними был и Гремислав. Бессонная ночь резче прорезала морщины на его гордом лице. Под глазами залегли темные тени. Рядом стояли волхвы Радимир и Вольгаст. Оба в длинных, белых одеждах, с резными посохами в руках. Радимир, жрец Велеса, был стар, с серебристой от седины головой и длинной бородой. Глубокие морщины покрывали его смуглое от загара лицо прихотливым, словно древесная кора, узором. А в глазах его было что-то нездешнее, что-то от таинственного подземного мира хозяина стад Велеса, то, что давало ему мудрость и знание. Вольгаст, напротив, был молод. Родом он был нездешний, с далекого, заморского острова Руяна. Темные, всклокоченные волосы, острый крючковатый нос, хищный блеск в глазах, все это делало его надменное лицо похожим на коршуна. И всякий, даже не зная его, сказал бы, что его господин, Перун – владыка молний.
– Так кого же пошлем к находнику? – повторил свой вопрос Данислав.
– Могу пойти я, – выступил вперед Гремислав.
– Нет. Слишком ты горд, Гремислав, – недовольно поморщился старик Данислав. – Дела у нас не так хороши, чтобы гордиться.
– Тогда ступай ты, – предложил ему брат.
– Я тоже не могу. Слишком уж ненавижу свеев. А ненависть, сейчас, плохой советчик, – отвечал купец. – Иди ты, Гостомысл, – обернулся он к старейшине. – Ты среди нас самый рассудительный. Кроме тебя, некому. – Гостомысл согласно кивнул и спросил у волхвов, указывая глазами на надвигающуюся грозовую тучу:
– Кому это знамение? Можем ли мы надеяться на успех или нужно готовиться к худшему?
– Надо устроить гадания, – немного помолчав, ответил Радимир. – Похоже, что великий Перун спешит к нам на помощь.
– Нет! – резко выкрикнул Вольгаст. – Туча идет с полуночи. Оттуда же пришли и находники. Значит, владыка молний гневается на нас. Это его предупреждение! – он торжествующе и даже зло глянул на Радимира. – Не гадания надо устраивать, а принести Перуну богатые жертвы. Может быть небесный князь сменит гнев на милость.
– С этим никто не спорит, жертвы Перуну нужны. Тем более теперь, – согласился Радимир.
– Тогда на том и порешим, – сказал Гостомысл. – Узнаем чего хотят находники. Принесем жертвы богам и Перуну. И поступим так, как скажут знамения.
Степенно, опираясь на посох, Гостомысл спустился с вала. Легкий утренний ветерок теребил его седую бороду. Старейшина вышел в ворота и медленно направился к посланцу конунга. Сотни глаз напряженно следили за ним с обеих сторон. Гостомысл подошел к Хаварду и разговор начался.
– Живи долго, старейшина! – свей, улыбаясь, шагнул навстречу.
– Уж не думаешь ли ты, находник, что я пожелаю тебе того же? – Гостомысл смерил купца презрительным взглядом. – Сказывай, чего хочет твой конунг?
– Мы пришли с миром. Славный конунг Олав никогда не считал словен своими врагами…
– Так зачем же он пролил кровь наших соплеменников? Зачем же он сжег наши жилища? Если хочет мира, зачем пришел как тать ночной? – гневно перебил его старейшина.
– Выслушай меня, мудрый Гостомысл, – вкрадчиво и чуть льстиво начал купец. – Именно об этом я хотел поведать тебе, – и видя, что старейшина больше не перебивает его, Хавард продолжал. – Наш славный конунг Олав был в ссоре с данами. Для того, чтобы наказать их и прибыл он в Ладогу. Словенам же мы не хотели причинить вреда. Чтобы доказать вам свои добрые намерения, конунг Олав приказал своим воинам не трогать ваших
