Лямин, подбадриваемый согласными кивками остальных, собравшихся в кабинете, в нескольких словах, тщательно продуманных еще во время перелета из Краснодара, изложил свой план, добавив в конце с уверенностью:
— Я уверен, товарищ верховный главнокомандующий, что мы сможем парировать все угрозы, исходящие от японских надводных кораблей и субмарин, и если наша авиация очистит небо от истребителей самураев, десантный конвой дойдет до полуострова и доставит войска. Но для того, чтобы добиться успеха, нам нужно точно знать обстановку, расположение вражеских кораблей на море и их войск — на берегу, чтобы во время перехода самим не подставиться под огонь врага и не высадить десант прямиком в мясорубку. Нужна разведка!
— Вы не будете слепыми и глухими, обещаю, — произнес в ответ Лыков, и, переведя взгляд на нервно вертевшего в руках дорогой «паркер» Громова, спросил его: — Как идет подготовка?
— Из Плесецка докладывают о полной готовности и могут приступить хоть сейчас. С казахами оказалось сложнее, но и они дали, наконец, добро. Все ждут вашего приказа, Валерий Николаевич!
— Молодец, можешь, когда прижмет, — хмыкнул глава Правительства, чувствуя на себе непонимающий взгляд командующего Тихоокеанским флотом. — Вот сам лично и проверишь, все ли готово. А если что пойдет не так, будешь на месте головы с плеч рубить!
— Всегда готов!
На несколько секунд все замолчали, думая каждый о чем-то своем. Юрий Лямин представил ревущий океан, штормовые волны, вздымающиеся выше бортов и вырастающий на горизонте берег, поросший вековой тайгой. А над головой — истошные крики альбатросов и рев просящихся над гребнями реактивных истребителей. Он, конечно, знал, что все это — лишь мечты, что не стоит и думать о возможности вновь вступить на палубу идущего в бой корабля. Дело флотоводца — посылать на гибель других, отдавая приказы из безопасной тиши штаба и получать сводки о потерях, не воспринимая цифры на бумаге, как судьбы настоящих людей, еще недавно живых, полных надежд и желаний.
— Итак, решение принято, господа. Восстановление флота потребовало от нас огромных усилий, — медленно произнес нарушивший затянувшуюся паузу Валерий Лыков, уставившись в крышку стола и изучая свое собственное, но искаженное до неузнаваемости, отражение в лакированном дереве. — От всех нас. Но мы строили корабли не для того, чтоб те отстаивались в базах. Прорыв к Камчатке неизбежно обернется потерями — не бывает такой войны, когда гибнут только враги. Флот должен доказать, что стоит тех затрат, на которые нам пришлось пойти, воссоздавая его. Тем более, положа руку на сердце, даже в лучшие времена у нашей страны не хватало сил, чтобы на море тягаться с теми же американцами, нет смысла думать об этом и сейчас. Ну а уж с японцами, думаю, справимся тем, что имеем.
Глава правительства встал из-за стола, и, жестом заставив оставаться на месте дернувшихся, было, военных, подошел к окну, из которого открывался вид на кремлевские площади, дворцы и древние храмы, блестевшие в сумерках, опускавшихся на столицу, позолотой куполов. Уставившись куда-то в пустоту, пытаясь взглядом пронизать не только пространство, но и время, Лыков негромко заговорил, ни к кому не обращаясь но зная, что его со всем возможным вниманием слушает каждый:
— Россия сейчас слаба, как никогда еще не была слаба за всю свою историю. Крах девяносто первого года мы встретили, имея за плечами все наследие Союза. В начале двухтысячных было больше разговоров, чем дела, но потихоньку, шажочек за шажочком, страна двигалась вперед. И теперь потребуются годы, чтобы вернуться хотя бы к тому, что мы имели перед вторжением американцев. И для того, чтоб выиграть время, которое нужно сейчас превыше всего, следует убедить всех противников, что мы — сильны! Штурм Сахалина заставил наших врагов удивиться, Камчатка же должна ввергнуть их в смятение, заставить проверять и перепроверять отчеты своих экспертов, как один, твердящих о нашей слабости и несостоятельности. И к тому моменту, когда враг что-нибудь поймет, мы обязаны накопить достаточно сил, чтобы границы России оставались неприкосновенными. И поэтому, товарищи, сейчас мы не имеем права проиграть. Бросим в бой все, что есть, пока еще не поздно. Лучше потерять корабли, чем лишиться собственной страны. Да, противник превосходит нас количественно, и тоже жаждет победы. Но за нами — правда. Русские воины всегда побеждали не числом, а умением. И теперь мы тоже обязаны победить, либо вскоре лишимся своей страны. И третьего нам не дано.
Глава 13
Плесецк, Архангельская область — Москва, Россия — Камчатский край, Россия
7 июля
Сидение под Максимом Громовым провалилось вниз, когда вертолет Ми-8 стал заходить на посадку. Порученец главы Правительства очнулся, будто из омута вынырнув, и взглянул в иллюминатор, невольно выдохнув едва не разинув рот от восторга. Вертолет, конечной точкой маршрута которого был космодром Плесецк, молотя воздух широкими лопастями, прошел в нескольких километрах над залитой ярким режущим светом многочисленных прожекторов пусковой площадкой. Ракета была уже извлечена из огромного ангара и установлена на старте. Сверкающая в перекрестье направленных с земли лучей белоснежная башня высотой тридцать четыре метра вонзала в небо остроконечный обтекатель, словно жало гигантского копья. Ажурная мачта, как бы поддерживавшая ракету, готовую взвиться в небо, с одного бока, казалась обманчиво хрупкой, даром, что была сварена из балок толщиной с торс взрослого мужчины. Максим увидел множество людей на ее ярусах, похожих с высоты полета геликоптера на трудолюбивых муравьев.
— Господи, какая красота, — прошептал Громов, не сводя глаз с ракеты. — Восхитительно!
Вертолет, пролетев над серыми коробками каких-то строений, завис над вымощенными бетонными плитами квадратом посадочной площадки и начал снижаться, пока шасси не коснулись поверхности. Один из пилотов, покинув кабину, сдвинул широкую дверь в борту вертолета, опуская легкий трап, и Громов, держась за заботливо протянутую руку, спустился по ней, покидая салон.
Несколько мужчин в военной форме и гражданской одежде, выдававшей в ее обладателях строителей, стоявшие с краю ВПП, разом двинулись навстречу. Невысокий коротко стриженый человек, на плечах которого поблескивали большие звезды, протянул руку, крепко сжав ладонь Максима Громова:
— Генерал Калинин, начальник объекта, — представился он. — Прошу за мной!
Идя плечо к плечу с генералом, не без гордости взиравшим на царившую вокруг суету, внешне хаотичную, но при более пристальном рассмотрении подчиненную строгому распорядку, Громов только качал головой, рассматривая окружающую обстановку. Строительные работы, на которых гражданские специалисты трудились сообща с людьми в камуфляже, еще продолжались, но затерянный посреди архангельской тайги космодром уже был готов исполнить свое предназначение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
