– Мне не нравился Арни, я говорил тебе об этом. В тот единственный раз, когда я ехал с ним от тебя в такси, мне показалось, что за его дружеской улыбкой скрывается что-то дурное. И дело не в ревности, хотя, признаюсь, было и это. Просто он мне не нравился.
– Ты не знаешь его, Уилл. Арни был и есть добрейшая душа на свете, и я не понимаю, как он мог сделать это.
– Противоречия. Они есть у всех. Только у него они доведены до крайности.
– Мне жаль Арни… Конечно, я осуждаю его за то, что он заставил меня так страдать.
Помолчав, Уилл снова заговорил:
– Я вспоминаю гамак, шум набегающих волн. Я возвращаюсь к этому постоянно.
– Помнишь тот день в парке, когда мы посмотрели друг на друга и оба все поняли, хотя никто ничего не сказал?
– А до этого ты уронила пакет с книгами на тротуар…
– А помнишь…
Уилл поднял руку.
– Довольно воспоминаний. Мы потеряли время, и пора наверстывать его. – Целуя Гиацинту, он тихо смеялся. – Позволь мне отнести тебя в спальню.
Глава 17
– Да, – проговорил Джеральд, – ты меня просто оглушила и ошарашила. Я не могу оправиться от шока.
Гиацинта перетаскивала вещи детей вниз по лестнице, когда появился Джеральд. Она надеялась избежать встречи с ним, но сейчас ей пришлось остановиться у основания лестницы.
– Почему такой умный человек, как Арни, устроил себе такую жизнь? Это выше моего понимания! Кто бы предположил, что он способен на подобные вещи?
А кто предположил бы, что Джеральд будет разговаривать с Гиацинтой таким естественным тоном? В белом теннисном костюме, он поигрывал ракеткой и качал в изумлении головой.
– Арни обналичил все свои ценные бумаги и снял со своих счетов все до последнего цента, однако не тронул наших общих счетов, хотя и мог бы это сделать. И теперь исчез бог весть куда. Чем все это кончится, как ты полагаешь?
– Не знаю, – грустно сказала Гиацинта.
– Конечно, его поймают. Так всегда бывало. А сейчас, при наличии Интернета, это еще проще. К тому же Арни любит блеснуть своим богатством, так что его трудно не заметить. Ты бы видела, как он обставил свой офис в деловой части города. Арни всегда был транжирой. Он делает деньги и сорит ими.
«Ты тоже умеешь их транжирить», – подумала Гиацинта, бросив взгляд поверх плеча Джеральда на холл и комнаты. Их декор основательно изменился с момента ее единственного визита сюда. Новые веяния просматривались повсюду: здесь появились искусственные цветы, тяжелая позолота, плотный темный атлас. Все это было дорогим и не соответствовало здешнему климату. Когда-то Джеральд отверг бы подобную безвкусицу.
Джеральд между тем продолжал:
– Арни оставил мне записку. Она пришла сюда вчера по почте. Должно быть, он написал ее в последний момент, прежде чем куда-то отправиться. Арни извиняется передо мной, а кроме того, кое-что в записке сказано и о тебе: «Не обвиняй Гиа. Она не имеет никакого отношения к пожару. Ни малейшего». И последние слова жирно подчеркнуты.
С минуту Гиацинта молчала. Арни… Поддается ли объяснению то, что люди преступают границы дозволенного?
– Мне тоже пришла записка, – сказала наконец Гиацинта. – «Прости меня, Гиа, за те страшные мучения, которые я тебе причинил. Я пытался это компенсировать. Помни, пожалуйста, что я на самом деле любил тебя, как люблю и сейчас».
Услышав, как ее голос дрогнул, Джеральд возмущенно воскликнул:
– Представляю, как тебе хочется выстрелить ему в сердце! На твоем месте я так бы и сделал. Меня охватило бы желание уничтожить его.
– Нет, – возразила Гиацинта. – Это его трагедия. Вся доброта Арни пошла насмарку.
– Как? И ты не пылаешь от ярости? Ты необыкновенная женщина, Гиацинта. Удивительная.
– Я зла на него, и даже очень! Но еще больше на тебя.
Джеральд промолчал, и она увидела, что задела его за живое.
Гиацинта внимательно взглянула на Джеральда. Его лицо, так нравившееся женщинам, ничуть не изменилось с того дня, когда она убежала от него в грозу. Даже сейчас оно выражало капризность и любовь к удовольствиям. Даже сейчас оно ничего не обещало. Джеральд никогда ничего по-настоящему не давал и никогда по-настоящему не любил.
Впрочем, он любил детей: как-никак они были его продолжением.
– Я был уверен, что это сделала ты, Гиацинта, – сказал Джеральд. – Искренне считал, что ты так ревновала меня, что решилась на это.
– Значит, ты совершенно не знал меня. Если бы ты меня любил, то знал бы меня лучше. Если бы ты любил меня, то не забрал бы детей.
Джеральд вскинул руки.
– Боже, я очень сожалею! Вся эта история – кошмарная ошибка. Я был дьявольски не прав. Но все-таки не понимаю, почему ты злишься на меня больше, чем на Арни.
– Видишь ли, у Арни доброе сердце. От него пострадали только сотрудники страховой компании, что, конечно же, ужасное преступление. Однако он оплатил закладную пожарника и внес деньги за четыре года обучения в колледже каждого из его детей. Не говоря уж о том, какую доброту он проявлял к Джерри, Эмме и ко мне. Он, вероятно, больной человек, и я очень сочувствую ему.
– Ну что ж, в этом есть резон. Арни – игрок, а игрок способен на все, когда нужны деньги. Да, это достойно сожаления. Это неистребимый порок, как наркомания или алкоголизм.
– Или женщины… Кстати, как поживает Шерри? Или ее звали Черил? Ну, та, что сменила Бадди.
Джеральд улыбнулся и покраснел до корней волос.
– Это все чепуха. Проявив силу воли, можно справиться.
Он любовался Гиацинтой в платье абрикосового цвета и в блестящих черных сандалиях. Волосы ее были перехвачены лентой, поэтому не развевались на ветру. Еще никогда в присутствии этого мужчины она не чувствовала такой уверенности в себе, превосходства над ним. Внезапно Гиацинта вспомнила, как Джим, сидя за обеденным столом в Техасе, предложил передать им большой дом, когда Джеральд завершит практику. Джеральд тут же отказался от идеи аборта. Сейчас ей все стало ясно.
– Я читал и слышал о твоих успехах, – сказал он. – Хотел поздравить тебя, но поскольку ты не желала разговаривать со мной…
– Не имело смысла с тобой разговаривать.
Гиацинта ощутила беспокойство. Уилл ждал ее в нанятой машине. Она не хотела, чтобы он заходил сюда. Гиацинта уже собиралась уходить, когда Джеральд спросил:
– Теперь, когда мы все обсудили, может, ты подумаешь, не попытаться ли нам снова?
Чемоданы выпали из рук Гиацинты.
– Попытаться снова? Я правильно поняла тебя?
– Да… после того как все прояснилось…
– Это несерьезно, Джеральд! Это совершенно невозможно! Да я скорее удочерю кобру!
Он отпрянул.
– Ладно, ладно. Забудь о том, что я сказал. Мне только не нравится, что ты уходишь с такой ненавистью ко мне, Гиацинта.
