Еще никогда лицо Чейзера не было таким бледным. И никогда до этого не молчал Канн.
60 секунд.
Последняя минута наших жизней, и никто ничего не сможет придумать. Экран не даст заложить взрывчатку к двери и не пропустит к ней ударную волну. А если пропустит, мы погибнем от нее же или от той, что заложена в стенах и рванет следом. Выхода нет, не двинуться и не трепыхнуться. Длинные тени протянулись по полу в четырех направлениях, яркие цифры счетчика слепили глаза.
По моей спине, несмотря на духоту, прошел холод.
54 секунды.
Они все молчали, по грязным лицам тек пот, лихорадочный блеск глаз выдавал напряженную работу ума, но идей не было, не могло быть.
48 секунд.
С отчаянным ревом долбанул по гудящей сети прикладом автомата Эльконто. Приклад срезало молниеносно и бритвенно чисто. Загудело сильнее, по комнате разлился запах плавленого метала. Дэйн откинул нагревшееся оружие в сторону.
– Мать твою так!
– Вызывайте Дрейка! Срочно вызывайте Дрейка!
Канн принялся яростно стучать по наушнику, прикрепленному к голове, но связь не срабатывала, рации молчали, из наушника доносился лишь треск помех. На него затравленно смотрел Лагерфельд.
– Все сигналы блокированы!
41 секунда.
«Дрейк! – заорала я мысленно, – Дрейк, нужна помощь!!!»
В ответ темно и тихо. Экран полностью блокировал способность передавать что-либо на расстоянии. Ноги дрожали, во рту появился нехороший привкус.
– Ди, тебе не прыгнуть через сеть? – черные глаза Баала с надеждой смотрели на меня – знакомые глаза, глаза хорошего друга, отчаявшегося друга.
– Нет. Я не смогу.
В этот момент встретилась взглядом с Реном, в чьих глазах мелькнула тоска. Декстер сжал челюсти и опустил голову: наверное, подумал о ком-то близком, оставшемся «наверху».
Меня начало трясти.
35 секунд.
Как же так? Неужели мы все погибнем?
Тридцать пять секунд – слишком мало, чтобы терять их на бессмысленную надежду на чью-то помощь. Никто не поможет нам, если мы сами себе не поможем, слишком мало времени, чтобы надеяться на кого-то еще. Я до боли сжала челюсти и впила ногти в ладони – думай, Дина, думай. Соберись! Отряд погибнет в полном составе, все до единого. На этом их человеческие возможности заканчиваются, остаются только твои… Мир есть не то, что ты думаешь. Мир – это то, во что ты веришь на данный момент, это иллюзия, это стол, угол которого то твердый, то прозрачный… ты просто забыла… почему ты забыла… как ты позволила себе забыть? ПОЧЕМУ?!
В этот момент я закрыла глаза и одновременно прозрела.
Застыла.
Притихла.
А когда распахнула веки, глаза Творца распахнулись тоже.
30 секунд.
Они о чем-то говорили, спорили, Халк указывал рукой на стену, Хантер кричал в ответ. Мой голос, ставший вдруг отрешенным и властным, оборвал их всех:
– Всем собраться в тесную группу у дальней стены!
– О чем ты говоришь?
– Зачем?
«Зачем? Чтобы ваши эмоции мне не мешали. Если я встану среди вас, то не смогу сосредоточиться и осуществить задуманное. А я не могу рисковать, не имею права. Не в этот раз…»
– К стене все! Встать как можно дальше от меня и теснее друг к другу!
Наверное, мои глаза светились, потому что мужчины вдруг резко притихли.
27 секунд.
Потоки энергии клубились вокруг тела, собирались спиралями и проникали внутрь. Напитывали, наполняли, подчинялись воле того, кто умел с ними работать. Отрезать эмоции… полностью уйти от переживаний, перестать ловить чужие волны. Я медленно вдыхала и выдыхала воздух, пропитываясь силой, концентрируя ее в сознании. Тихо, спокойно, водная гладь озера – все, во что верит сознание, возможно. Я не верила в то, что смогу прыгнуть сквозь сетку, возможно, потому что ее когда-то создал Дрейк, но я верила в то, что смогу создать щит вокруг отряда, который защитит от осколков. О себе я подумаю позже.
24 секунды.
Группа столпилась у указанной стены. Усилием воли отрезав от себя их эмоции (стой они ближе ко мне, ничего бы не вышло) и не глядя на лица, я медленно скрутила в сознании поток, усилила его, влив все то, что смогла вобрать из воздуха, и направила на отряд – золотая мерцающая сеть тут же вспыхнула вокруг мужчин, делаясь с каждый секундой все прочнее. Иллюзия… Да, пусть иллюзия, но я верила в нее. Это будет сеть, прочная сеть, которую ничто и никто не сможет прошибить. Она не пропустит внутрь ни единого обломка или осколка, она не позволит нанести телам ни единого повреждения, она идеально защитит всех, кто внутри.
Еще света… еще больше энергии, усилить поток, скрутить структуру, уплотнить сияние…
17 секунд.
Утекающие секунды больше не пугали. Все будут спасены. Не замечая того, что собственное тело с каждой секундой слабеет, я продолжала излучать сияние – все голоса и звуки отдалились, по шее потекли струйки пота. Теперь щит мерцал вокруг отряда красивым золотым светом, поглотив синеву, льющуюся от столбов. Осталось немного… осталось чуть-чуть…. Хорошо, если бы я была между ними, но я была слишком неопытной, чтобы работать под влиянием чужих фонов, тем более таких сильных, как теперь.
9 секунд.
Структура почти завершена. Теперь она совершенна и закрывает отряд, словно шар со всех сторон, включая ноги. Такая продержится не менее двадцати минут, пропустит внутрь воздух, но не пропустит ничто иное, потому что так решила я и тот, кто внутри меня.
Ноги дрожали так, словно я не ела несколько суток. Тело шаталось. Шар был завершен.
6 секунд.
Они смотрели на меня в ожидании чего-то. Я стояла не двигаясь: энергия полностью иссякла, такой пустой я еще не была никогда – высушенная оболочка, пересохший источник, потухшая искра. Обидно, что меня немного не хватило… На себя. На мгновенье стало горько и пусто внутри.
5 секунд.
Лицо Баала вдруг перекосилось, и он кинулся на щит, пытаясь его пробить с внутренней стороны – сияние поглотило его крики. Я мягко улыбнулась: нет, друг, себя я спасти уже не смогу. Пришлось выбирать между собой и вами. Дрейк, наверное, смог бы сделать что-то другое, а я нет. А тебе не выбраться изнутри… И тебе тоже, Канн…
4 секунды.
Они, осознав, что сейчас произойдет, все пытались и пытались, били выстроенную мной субстанцию с обратной стороны теперь уже все вместе. Нет, вам суждено выжить. Мне, как не жаль, наверное, нет.
3 секунды.
В их лица было слишком тяжело смотреть, поэтому я отвернулась. Перед глазами возникло лицо Дрейка – и сердце кольнула тоска. Ты прости меня, ладно? Надеюсь, я была хорошей ученицей. И я люблю тебя, никогда не грусти без меня. Обещай, что никогда не будешь грустить.
2 секунды.
Они кидались на щит грудью, царапали, пытались порвать… По щекам Дэйна, который бил по нему кулаками, текли слезы. Чужая боль ранила сильнее собственной: не так страшно уходить, как плакать по кому-то тем, кто останется.
